Доказательств не было, заявитель страдал от головных болей и не был уверен на сто процентов, что это она. В результате его показаниям не был дан ход».

— Прочитали? — спрашивает Зорин, когда мы закрыли папки.

— Да, — угрюмо ответил Мальцев. Я кивнул.

— И хочу, чтобы вы поняли. Особенно, это тебя касается, Сергей. Здесь многого ещё не написано, — взгляд наставника серьезен и сосредоточен. — Такое дерьмо никогда бы не всплыло в должности управляющего трестом, если бы его не поддерживали высокие партийные чиновники. И от подобной швали мы хотим в будущем очистить страну. Поэтому, если ситуация пойдет вразнос, надо действовать решительно, без колебаний и скидок, на то, что она женщина. Это существо жалости не заслуживает. Повторюсь, она враг, прежде всего нашей страны.

— Я понял, — решительно кивнул Мальцев. — Не переживайте, не подведу.

— Игорь Семенович, вы же знаете, я в курсе. Сам же о ней рассказал. Всё что от меня зависит, сделаю, — твердо смотрю в глаза наставнику.

Вечером все прошло как по нотам. Черную жигули «двойку» я заметил сразу же, подойдя к магазину. Сидевший рядом с водителем сэнсей махнул рукой, приглашая в машину. Через минуту я уже расположился рядом с Серегой. После короткого инструктажа Андрея Ивановича, нам с Сергеем выдали по пистолету ПСМ, черные шапочки с прорезями для глаз и тонкие нитяные перчатки. Стволы спрятали сзади под куртками за ремнями. Наставник и ГРУшник уже были вооружены. В отличие от нас пистолеты у них были в оперативных кобурах под плечами. Когда они сидели с расстегнутыми куртками в машине я это заметил. И одеты сэнсей с капитаном были соответствующе: в черную, не стесняющую движений одежду.

Мы тоже не сильно от них отличались. Перед поездкой в Москву Зорин настоятельно просил меня и Сергея, взять с собою темную одежду для ночных акций, а сегодня днем напомнил об этом.

Погода в Геленджике в конце ноября стояла относительно теплая для поздней осени. Даже вечером было прохладно, но не особо холодно. Поэтому я надел темно-серую немецкую ветровку и такие же брюки, привезенные отцом из ГДР. Серега — угольно-черную куртку на железных кнопках-застежках и темные спортивные штаны.

Жилище «Железной Беллы» находилось недалеко от побережья. Внушительное каменное строение с большим забором, выделялось среди других домов, выглядевших намного меньше и скромнее. Бородкина владела полутораэтажным домом с просторным чердаком, огражденным высоким деревянным забором. ГРУшник рассказал, что ещё утром прогулялся к её дому. Отметил, что собака на придомовой территории отсутствует. Но работать днём или ранним вечером было невозможно. Рядом жило много соседей, с большими семьями и детьми. Естественно, попытка взять руководителя общепита Геленджика в это время, могла привести к ненужным проблемам. Чтобы не переполошить окружающих, Андрей Иванович принял решение брать «Шахиню», как называли её местные жители, без шума и ночью. О чём и сообщил Зорину.

В 23:15 мы уже стояли рядом с частным сектором, где проживала Бородкина. Андрей Иванович посмотрел на часы, скомандовал: «пошли» и одним пружинистым движением, распахнув дверку, выпрыгнул из машины. За ним выскочил сэнсей, потом мы с Серегой. Капитан и Зорин похватали сумки в багажнике, заперли машину, быстрым шагом рванули вперед. Мальцев и я двигались за ними, стараясь не потерять из виду маячащие впереди темные фигуры. Народ уже спал, и только в паре домов светились окна. Но мы старались не шуметь, и внимания к себе не привлекли.

Как только впереди показался дом Бородкиной, я узнал его сразу, по описанию капитана. Он действительно выглядел больше и основательнее соседних строений. Здание сияло темными провалами окон. Изнутри не доносилось ни звука. Высокий деревянный забор прятал жилище «Железной Беллы» от любопытных глаз. Но преодолеть такую преграду было несложно. Зорин сложил ладони лодочкой и напружинил ноги, капитан подпрыгнул вверх, оттолкнулся от рук наставника, ухватился за штакетины, и тихо перевалился за ограду. Лишь доски жалобно скрипнули. Приземлился Андрей Иванович мягко с едва слышным глухим стуком. Несколько секунд ничего не происходило. Потом тихо скрипнула, открываясь, калитка, и мы просочились вовнутрь. Быстро натянули на лица черные шапочки с прорезями для глаз, надели перчатки, и метнулись ко входу в дом. Сначала капитан и Зорин, а за ними мы с Серегой.

Оказавшись возле двери, Андрей Иванович вытащил из кармана связку с отмычками, похожими на длинные иглы с загнутыми кончиками и завитушками на концах. Отсоединил короткую спицу и переложил в другую руку. Замер, прислушиваясь к звукам внутри дома. Тишина. В замочную скважину зашла первая отмычка. Капитан покрутил её, попытался зацепить механизм, помогая короткой спицей. Не вышло. Со второй произошла та же история. А вот третья подошла. Замок дважды щелкнул и дверь приоткрылась. Первым вошел Зорин, деловито навинтив на ПСМ глушитель. За ним — ГРУшник. Потом я. Последний — Серега.

Из спальни раздается тихое сопенье. Капитан медленно открывает дверь, заглядывает и удовлетворенно кивает. Белла спит, раскинув мощные телеса на огромной кровати. Андрей Иванович переглядывается с Зориным, кивает и крадучись, проходит в комнату. Наставник обходит кровать с другой стороны. Берта что-что чувствует, поворачивается, сладко зевает и открывает глаза. За долю секунды её лицо искажается в ужасе, рот открывается и сразу же запечатывается крепкой рукой капитана. Зорин, с другой стороны, удерживает отчаянно трепыхающуюся дебелую женщину. Белла хрипит, дергается и пытается вырвать руки, фиксируемые навалившимися на неё мужчинами. Мы с Серегой приходим на помощь старшим товарищам, прижимая здоровенную бабищу к кровати. Через минуту Бородкина крепко связана, во рту торчит кляп. Она мычит, бешено вращая глазами, дергается, но наставник демонстрирует ей ствол и «Железная Белла» успокаивается.

— Говорить будем? — тихо спросил Андрей Иванович.

Берта, несколько секунд колебалась, но потом кивнула.

— Учти, закричишь, пристрелим, — спокойно предупредил ГРУшник. — Шутить с тобой не собираемся. Говоришь тихо. Если поняла, кивни ещё раз.

Бородкина согласно дергает головой.

— Отлично, — капитан кивает сэнсею, и Зорин, одним движением, как затычку выдергивает кляп со рта «Шахини».

— Кто вы такие и что вам нужно? — отдышавшись, спрашивает Берта. Она старается казаться спокойной, но голос предательски подрагивает, выдавая волнение.

— Это не важно, — Андрей Иванович спокоен как удав. — Вопросы здесь задаем мы.

— Вы понимаете, к кому в дом залезли? — Шахиня окончательно пришла в себя. Карие глаза смотрят враждебно, тяжелая бульдожья челюсть стиснута, губы поджаты.

— Вас всех найдут, — продолжила она. — И мало не покажется никому. Лучше развяжите меня и уходите по-хорошему. Так и быть, я заявлять не буду. И…

— Заткнись, — равнодушно обрывает воровку капитан. — Не сотрясай воздух напрасно. Ещё раз повторяю, вопросы задаем мы, ты отвечаешь. Ещё раз что-то вякнешь не по теме, не обижайся, пожалеешь.

«Железная Белла» открывает рот, собираясь что-то сказать, но внимательно смотрит на капитана и передумывает.

— Где деньги? — ГРУшник внимательно следит за женщиной. На мгновение в глазах «Шахини» мелькнули растерянность и испуг, но сразу же сменились внешней невозмутимостью.

— Какие деньги? — фальшиво удивилась Берта.

— Те, что ты украла у государства, обвешивая и обманывая отдыхающих в своих столовых и ресторанах, — невозмутимо пояснил капитан.

«Железная Белла» негодующе фыркает.

— Глупости! Я ничего не крала.

— У меня нет времени на пустую болтовню, — предупредил ГРУшник. — Пять секунд жду ответа, потом будем разговаривать по-другому.

— В гостиной раздвижной стол. Под столешницей две тысячи десятками, — злобно процедила Бородкина. — В ящике справа на шифоньере в коридоре тысяча, и в сумочке в прихожей ещё рублей двести. Больше у меня ничего нет. Забирайте и убирайтесь к чертовой матери.