– Герцог Триад смертельно оскорбил студиозуса Академии, господина Гадала Ридара! – заявила она. – Состоялась дуэль и герцог был убит в поединке. Я, герцогиня Триад, подтверждаю законность поединка. Никто не может безнаказанно оскорбить мага!
– Говорил же тебе, – обратился один стражник к другому, – шо это падло када-нибудь допрыгается.
Он кивнул в сторону мертвеца. Затем поклонился Гадалу и сказал:
– Поздравляю с победой, господин студиозус! Вам в этом городе стоко людей спасибо скажут…
Гадал был несколько удивлен таким исходом дела, но быстро понял, что герцог успел насолить слишком многим, однако надменного аристократа опасались трогать, боясь навлечь на себя месть родственников и Магистра Боли.
Юноша взял Алнару за руку и повел прочь, оставив мертвеца на попечение стражников. Пришлось только назвать свое полное имя и подписаться, что действительно был оскорблен герцогом Триад. Алнара все время всхлипывала, еще не придя в себя от пережитого ужаса, но в ее глазах светилась такая радость, что Гадалу стало неловко. Приведя девушку домой, он уложил ее в постель и сидел рядом, пока она не уснула. Только убедившись, что Алнара спит, Гадал тихо ушел.
Он неспешно шел по улицам Колгарена, размышляя о случившемся за этот долгий день. Произошло столько всего, что хватило бы и на неделю. Встреча с этой несчастной девушкой очень много дала ему – Гадал едва ли не впервые в жизни задумался о том, что нельзя судить о людях по принадлежности к сословию, к какой-либо группе. Юноша припомнил, сколько сволочей и подонков было среди рабов, и вздохнул. Он понял, что больше никогда не станет осуждать другого человека сразу, до тех пор, пока тот не даст повода. Ведь каждому Творец дал право выбора, и каждый сам выбирает: то ли ему с удобством скатываться вниз, то ли с трудом карабкаться вверх.
Размышляя, Гадал не заметил, как добрался до башни Магистра Книги. Поднявшись наверх, он сразу пошел в библиотеку, надеясь застать Эльнора там. И не ошибся – тот, по своему обыкновению, читал какой-то толстый фолиант, делая короткие пометки на полях и прихлебывая сок тарго[2] из стакана причудливой формы. Гадал был в смятении – ведь он снова сорвался и своими действиями мог навредить старшему брату. Эльнор, уже некоторое время смотревший на него, заметил нерешительность юноши и улыбнулся. Затем спросил:
– Ну, и что же ты сегодня натворил?
– Ой, боюсь, много чего… – вздохнул Гадал.
Он сел и начал подробно рассказывать о случившемся. Маг внимательно слушал, иногда задавал уточняющие вопросы, но ничем не показывал своего отношения к услышанному. Закончив, юноша вздохнул и посмотрел на него, но Эльнор молчал, что-то обдумывая. Только несколько минут спустя маг снова улыбнулся, и Гадал немного успокоился.
– В общем, ничего страшного, – сказал Эльнор, глядя на свечу через стакан. – То, что ты сразу зарекомендовал себя гением – совсем даже неплохо. Теперь к тебе будут относиться иначе. Но и будут очень внимательно присматриваться. Ты учти это, пожалуйста, и удвой осторожность. Но не выходи из образа гневливого юнца, это их несколько успокоит.
– А что герцог? – спросил Гадал, удивленный тем, что старший брат даже не упомянул об этом.
– Пустяки, – отмахнулся Эльнор. – Все законно. Он оказался таким идиотом, что осмелился оскорбить мага, и получил свое. По заслугам подонку. Я и сам давно хотел прибить его, да все случая не выпадало – герцог знал о моем отношении к нему и избегал меня. Тот стражник прав – тебе многие спасибо скажут. Вот только Магистр Боли шипеть от злости будет, но и она не осмелится причинить вред студиозусу. Да и меня боится.
– Но я ведь не из-за оскорбления его убил! – возмутился юноша. – Я рассказ Алнары вспомнил…
– А кому до этого какое дело? – насмешливо спросил Магистр Книги. – Формальный повод – оскорбление. Для закона этого вполне достаточно. А вот Алнара… Девочка хорошая, давно к ней присматриваюсь, но ее постоянные депрессии меня смущали. Я же не знал причину.
– Она никак не может забыть, – глухо отозвался сжавший кулаки Гадал. – Ей каждую ночь снится…
– Неудивительно, – вздохнул маг. – Но теперь, думаю, это пройдет. Ведь она видела виновника своих бед мертвым. Впрочем, там поглядим. Сейчас не до нее. Важно другое.
– Что именно?
– Ты хоть понял, чем убил герцога?
– Огнем… – удивленно ответил юноша, пытаясь вспомнить свои действия.
– Нет, мой мальчик! – торжественно заявил Эльнор. – Ты впервые в своей жизни смог дотянуться до Предела и использовать его силу. Поздравляю – сегодня ты родился заново! Родился, как маг Предела!
Гадал был ошеломлен этим заявлением. Он снова начал вспоминать свои действия и понял, что огонь тогда действительно был какой-то не такой, странный по ощущениям. Вместо жара он гнал по жилам ледышки, но горячие ледышки. Тогда юноша не обратил на эту странность внимания, не до того как-то было. Но теперь… Правда, отчетливо он запомнил только волну гнева, которая поднялась в нем, когда он понял, кого видит. Немного подумав, Гадал рассказал об этом Эльнору.
– Все верно, – кинул тот. – Предел по-настоящему пробуждается только от праведного гнева.
Они долго еще обсуждали происшедшее, Эльнор показывал Гадалу элементарные преобразования Предела, который, если уж однажды приходит к человеку, то остается с ним навсегда. Юноша схватывал на лету, ему очень понравилось, что при работе с Пределом почти не тратится своя энергия. Это было так необычно. Много пришлось поработать в этот вечер, но он работал с удовольствием и полной самоотдачей, сразу же анализируя и сортируя новые знания. Гадал даже ухитрился прочесть после ухода Эльнора еще две книги по дифференциальной магоматике. Заснул он снова прямо в библиотеке на кушетке, не раздеваясь, за что утром и был отчитан Магистром Книги, считающим, что отдыхать нужно полноценно. Юноша уныло соглашался, оставаясь при мнении, что дело важнее отдыха.
На скорую руку позавтракав, он понесся к башне Магистра Боли. Гадал знал, что придется переносить пытки, но ради постижения Силы готов был на все, понимал необходимость этого – слишком многое в человеке пробуждается только под влиянием сильной боли. Этому необходимо научиться. Научиться и использовать. Юноша не собирался упускать ни одну из сторон магии, какой бы жестокой и страшной она ни оказалась. Мимо мелькали улицы и мосты Колгарена, но Гадала они не интересовали – он обдумывал линию поведения. И решил выглядеть наглым до беспредельности, чтобы не выходить из образа обозленного на весь мир волчонка. У входа в башню он увидел свою группу. Впереди всех стояла сияющая Алнара. Когда юноша подошел, девушка вдруг опустилась колени, схватила его руку и поцеловала.
– Встаньте! – изумленно воскликнул Гадал. – Вы что?!
– Спасибо вам… – сквозь слезы улыбалась она. – Я сегодня впервые за три года спала без кошмаров!
Гадал поднял Алнару на ноги и, достав платок, утер ей слезы. Девушка благодарно уткнулась ему в грудь, а юноше вдруг захотелось защитить ее от всего мира, дать ей все на свете, и он сильно удивился столь странному желанию. Остальные студиозусы тем временем окружили их и принялись аплодировать. Гадал растерялся, не понимая, чего это они. Потом вспомнил, как вел себя вчера, и ему стало неловко.
– Извините меня, – обратился юноша к сокурсникам, когда те прекратили рукоплескать. – Я, наверное, вчера обидел вас. Но я слишком много горя повидал в своей жизни. Хотелось, чтобы меня оставили в покое. Я боюсь верить кому-либо…
Гадал заставил себя улыбнуться. Правда, улыбка не слишком-то получилась – она была кривой.
– Да все в порядке, дружище! – подскочил к нему рыжий парнишка с обезьяньим личиком, наследный ар-серг из Фофара, как он назвался вчера. – Мы все поняли. Но герцога вы уделали просто отлично! Я тоже мечтал отомстить этой сволочи за Алнару, да силенки, увы, не те.
И он, ухмыляясь во весь рот, развел руками.
– Что за балаган, господа студиозусы?! – раздался от входа в башню ледяной голос Магистра Боли.