Веббер возник на пороге, словно водяной, выскочивший из болота.

— Что вы здесь делаете, гер Вагнер? — Веббер пристально глянул на Вагнера. — Кажется, я запретил вам посещать его.

— Простите, гер Веббер, — стушевался Вагнер. — Меня настолько раздражает этот мерзкий русский, что захотелось увидеть страх в его глазах.

Не сдал. И не заговорил о гипотетической смерти фюрера. Может не полностью, но его мозг уже был поражен идеей, внушенной Везденецким. Вагнер задумался: "Может, русский не врет? Может, гер Веббер действительно задумал покушение на фюрера? Они, с этим русским, оба странные, — Вагнер вспомнил вопрос Везденецкого. — Одного не берет ни голод, ни мороз, второй возник не пойми откуда и уже стал первым советником Гитлера. Занятно это, занятно".

— Прошу вас уйти, — потребовал Веббер, не отводя взгляда. — И больше тут не появляться, — Веббер подошел к Вагнеру, и смахнул с его плеча упавшую снежинку. — Ради вашей же безопасности, гер Вагнер.

— Слушаюсь, — отсалютовал Вагнер, и спустился по трапу в депо.

— Что ты с ним сделал, Саша? — сощурился Веббер.

— А я могу что-то с ним сделать? — Везденецкий демонстративно шевельнулся, звякнув цепями. — Мне теперь и назойливую муху не убить.

— Ясно, — отрезал Веббер и скрылся из вида.

Теперь оставалось только ждать. Естественно, охрана депо заработала в усиленном режиме, чтобы ни Вагнер, ни кто либо другой не мог пролезть в депо. Везденецкий круглые сутки слышал болтовню охранников. Два фрица в этой смене, например, обсуждали квартиры, которые им выделили на первичном рынке Москвы. Фрицы рассуждали, как будут пить пиво на Арбате, как будут заставлять русскую прислугу стирать грязное белье и будут спариваться с русскими женщинами.

Сон Везденецкому не требовался, но он четко отмерял время и понимал — дни шли на убыль. Из тридцати отведенных суток на перелом истории осталось всего двадцать семь. Теперь варианта было только два. Либо умереть от Вируса Баумана, не уложившись в срок, либо выполнить задачу, добыть отнятый ХКМ и вернуться в СССР, чтобы получить от Жорика антидот.

Одно было ясно совершенно точно, силы в теле Везденецкого становилось больше. Менгель по прежнему делал ему инъекции, но вещество, подавляющее "ВБ-1", скорее всего заменили.

Значит, Вагнера удалось запрограммировать.

— Ты не замечал, что от русских женщин постоянно воняет потом? — причитал фриц. — Как ни разденешь….

— Если бы ты не спал с лагерными проститутками, то знал бы, что чистая русская женщина пахнет хорошо. Ее просто нужно помыть, — рассмеялся второй фриц.

— Будто бы у меня выбор есть…. Хотя эта, белокурая из пятнадцатого барака, еще ничего. Сама состроила мне глазки.

Эти гансы поболтать любили. Порой забалтывались так, что откровенно забывали о служебных обязанностях. Они замолчали, когда с тыльной стороны барака донесся металлический стук упавшей на землю решетки вентиляции.

— Что там? Пойду проверю….

— Эй, красавцы! — послышался голос белокурой. Той самой, что строила охраннику глазки на вокзале.

— Ты что делаешь на улице во время отбоя, животное?! Немедленно вернись в барак!

Ох, фрицы очень заводились, когда пленники нарушали правила, так что о металлическом звуке охранники позабыли быстро.

— Постой-ка, — это второй фриц. — Она же сама ищет удовольствий. Давай ее в сторожке на двоих разделим. По очереди. Что скажешь?

Пока они обсуждали предложенную фрицем идею, на двери клацнул навесной замок и дверь бесшумно отодвинулась в сторону. В вагон, не помня себя от волнения, ввалилась Катя, чуть не разбив себе локти.

Везденецкий удивленно вскинул брови.

— Дядя, я вас спасать пришла, — она взглянула на Везденецкого из-под длинной челки, осмотрелась, зачем-то поползла по-пластунски, неловко перебирая руками и ногами. Затем она встала, и искала ключи в связке, пытаясь подобрать нужный.

— Погоди, там кто-то есть…. Кто здесь?! — дверь в депо распахнулась, послышались щелчки затворов. — Руки вверх! Не двигаться!

— Быстрее, миленькая, быстрее, — подгонял Везденецкий, и Катя щелкнула шумным замком.

Оковы с рук спали, но подбирать ключ под ноги не было времени. Поскольку часть силы вернулась в тело, а оковы на ногах были хрупкими, их удалось разорвать.

— Стреляй в вагон! Там кто-то возится! — фриц подал голос.

— Идиот! — недовольно ответил второй фриц. — Он бронирован! Внутрь беги, внутрь!

— А как…. Давай гранату кинем!

— Да что ты, одного русского не скрутишь?! Его нельзя убивать! Тряпка! Бегом внутрь!

— С ума сошел?! Его что, просто так цепями сковали?! Сам туда лезь!

— Прячься, закрой глаза, и не открывай, пока я не скажу, — Везденецкий подтолкнул Катю в спину, она юркнула в дальний от двери угол и уселась там, обхватив руками коленки, зажмурившись.

Фриц ворвался в вагон с "шилкой" наперевес, блеснул на Везденецкого свирепым взглядом и рявкнул: "Не двигаться!". Все случилось так быстро, что фриц не успел положить палец на спуск. Везденецкий рванул к нему с невообразимой скоростью, выхватил "шилку" со змеиной ловкостью, и одним ударом кулака в лоб сломал противнику шею — с такой силой запрокинулась голова. Даже каска не спасла.

Катя взвизгнула: "Ой!", и нахохлилась, как воробей, задрожав от страха.

Действовать нужно быстро.

До того, как второй фриц начнет стрелять.

Пока рано шуметь. Нужно найти Митю, а уже потом устраивать переполох.

Не думая, Везденецкий выхватил штык-нож с пояса фрица, высунулся из вагона и метнул нож врагу прямо в сердце. Того чуть к стене не пригвоздило, и он, к счастью, выстрелить не успел, распластавшись на полу.

Убедившись, что враги мертвы, Везденецкий прошел в вагон, взял Катю за руку и вывел ее из депо.

— Катя! — это белокурая девушка подоспела, обеспокоенно оглядев Катю с ног до головы и взяв ее за плечи. — Ты как, Катенька?

— Всё хорошо, — ответила Катя дрожащим голосом. — Я спасла дядю, а дядя спас меня.

— Вас кто послал? — кратко спросил Везденецкий.

— Комендант, — ответила девушка.

— Понял. Тебя как звать?

— Аня, — представилась девушка. — Как мы сбежим?

— Способ сбежать у нас под носом, — Везденецкий взглянул на вагон. — Полезайте туда, запритесь изнутри и не высовывайтесь, пока не позову. В лагере у меня есть пара дел. Катя, где твоя мама?

Вдруг Катя поникла, и глаза ее намокли от слез. Она зажала рот, чтобы не издавать звуков. Везденецкий перевел взгляд на Аню, та покачала головой, и стало понятно, что Катина мать мертва.

— Кто?

— Никто. Она умерла еще в грузовике, от холода, как и многие из нас. Некоторым удалось отогреть друг друга и Катю.

— В вагон, — скомандовал Везденецкий, понимая, что не было времени на психологическую помощь.

Митя, выполнив приказ Везденецкого, смог стать "капо", потому они встретились на улице, когда Митя делал вечерний обход. Укрылись за бараками, засев за грудами строительного мусора.

— Саня, я тебя шукал как раз, — Митя попытался оправдаться. — Но тут немцев как собак не стреляных.

— Всё хорошо, — успокоил его Везденецкий. — Где Вагнер?

— В доме за лагерем. Тут он только днем бывает, или поздним вечером.

— Надо нанести ему визит. Невежливо уходить не попрощавшись.

— А я що? Веди. Ты командир.

И они направились к депо, по пути устранив пару немецких патрулей. Шуметь нельзя было до последнего, но Везденецкий не планировал уходить тихо. Он хотел оставить фрицам, в особенности Вебберу, явственный сигнал: "Прячьтесь, твари. Я иду по ваши души".

Митю он загнал в вагон, плотно закрыл дверь, а затем вышел под открытое небо и запрыгнул на крышу депо.

Железная дорога уходила в две стороны.

Одна часть пролегала между бараками и уходила к воротам лагеря, а вторая пролегала через небольшие пшеничные поля и скрывалась в кирпичной стене. Поля почти не охранялись, хотя неподалеку тоже были бараки с военными заключенными. Их даже прожекторами не удосуживались высвечивать, значит охраны там было не в пример меньше. Военных заключенных мучали голодом и ежедневными побоями, так что немец не видел в них угрозы.