– Да нам бы работы какой, – проговорил из-под капюшона командир.

Удалец сначала глянул на брата. В том, что силач с рябой мордой, рыжими усами и схожим прищуром являлся его братом, сомнений никаких не было. Затем оглянулся на ждущих у хат мужиков.

– Дык, нам и своих работников хватает, – наконец ответствовал он.

Бреган, повторив собеседника, оглядел присутствующих.

– Стало быть, и с лешим сами справляетесь?

Рыжий молодец снова переглянулся с родичем, после чего мелко и понятливо закивал.

– В Заречном узнали?

– Мне бы войта вашего повидать.

Рыжий снова закивал, указывая на сей раз рукой на длинную бревенчатую хату позади.

– Только оружье оставьте.

Низкие избушки обступили их. Приземистые и тесные, они топились по-чёрному, как и во всех южных сёлах. Поэтому закопчённые были не только изнутри, но и даже снаружи. Колориту окружению не добавляли ни угрюмые лица местных, ни ливень, что превращал проходы между избами в устья маленьких грязных рек.

Бреган протиснулся в дверной проём боком. Под ногами захрустела солома, ноздри обласкал хвойный запах можжевельника. Дом войта оказался длинней и шире остальных. Бревенчатая изба соединена была дощатыми сенями с жилыми покоями. Лики Милорены, грубо резаные по дереву, длинные столы, восковые свечи, лампады с деревянным маслом.

Войт, седеющий человек небольшого роста, краснощёкий и приятный, встревоженно оглядел было вошедших, но через мгновение указал рукой на выскобленные скамьи, приглашая путников присесть. Домочадцы малого возраста забились во все щели близ печи и оккупировали настилы-полати – откуда и таращили любопытные глаза. Трое жильцов возрастом постарше тоже, впрочем, прижались к печи, словно та волшебным образом отгонит гостей, пойди что не так, а своих хозяев защитит.

Преодолев в два шага нужное расстояние, Бреган опустился на скамью. Он шумно и мокро втянул носом и убрал с головы накидку. Войт, усевшийся напротив, оглядел лицо своего гостя.

Воин был бородат и космат сверх всякой меры, взгляд имел тяжёлый и сосредоточенный. Тёмными маленькими глазами изучал он ответно хозяина дома. Хлюпнув длинным носом ещё раз, он нахмурил и без того сдвинутые жёсткие брови, услышав, как завозились и замешкались у входа его спутники. Не успев, однако, вызвать на себя раздражения своего командира, те уселись на лавки и завозились с одеждой.

– Ты войт, значит, будешь? – низко проговорил Бреган.

– Ну я, – спокойно ответствовал хозяин дома.

– На лешего людей ТЫ искал?

Войт обвёл взглядом бойцов. Те шумно дышали, убирали ладонями дождевую влагу с лиц.

– С Заречного? – начал войт.

– С Заречного, – подтвердил Бреган. – Конюх зареченский говорил, вам помощь требуется. – «И хорошо бы ему оказаться правым», – подумал капитан про себя.

Войт опустил голову в пол и сцепил пальцы на руках. Он недовольно задёргал щеками.

– Моё имя Штепа̒н, – поднял он наконец взгляд, ожидая, что и визитёры теперь назовутся в ответ.

– Бреган Грегович. А это – моя дружина, – махнул могучей рукой в сторону своих, командир.

– Ну что ж, милсдарь Бреган, беда у нас – это правда.

– Ну, так говори.

– Боровой у нас в лесу завёлся.

Бреган хмыкнул. Штепан продолжил.

– Да такой боровой, что ни сговориться, ни договориться, – совсем теряя в голосе, войт прокашлялся, – ни дары ему наши, ни… ничего не нужно. Беснуется. Страх один и ужас. Ни в лес не выйти уже, ни… – сокрушенно махнул рукой Штепан.

– Чего делает-то этот ваш боровой?

– Да грибников наших заманивал сперва. Они побродют, побродют, а потом их в устье у Заречного вылавливают. Мёртвых. Скотина всё в лес норовит уйти домашняя. Будто ему своей живности мало. А как находим их и назад тянем, так вязнут все, будто под ногами у них топко. Спотыкаются, чахнут. Козы, коровы, собаки. Месяц назад тому женщин наших с ручья увёл в чащу. Молодые все были девки, ладные. К воде стираться пошли, к Перводню готовились. Бе… Белые все наши лебёдушки. И сгинули. Все там были: Марьяна, Нильва, Славка… Восемь девок молодых. Ушли и не вернулись.

У печи раздался низкий вой. Старуха, одетая сплошь в чёрное, закрыла рот платком, заглушая рыдания.

– Ну, мы к барону снова обратились, – продолжил тем временем, Штепан. – Мы-то его и раньше просили. Но вот только когда девки наши пропали, он людей-то и выслал нам в помощь.

– И что они?

– Не нашли никого, конечно. Да бароновы люди иногда вреда принесут больше, чем пользы. Они и не искали особо. Набедокурили вон, колодец нам сломали, мужиков покошмарили, объели всё, что могли, да и готовы были. Один, правда, напился пьяным во время кутежа и в лес отправился за лешим. Кричал, мол, нечисти нет страшнее его жены, а лешего этого он сам на дрова порубит. Ну и нашли его двумя днями мы. Сам на дереве висит, кишки, как гирлянды, по всем веткам развешаны. Вот там уж бароновы протрезвели все и засобирались обратно в крепость.

Старуха в углу стонала всё глуше. Она прикрыла глаза, и не ясно было, бодрствует ли она всё ещё или подвывает уже во сне.

– Последним Микош пропал. Сын мельника, – продолжил войт. – Там уж вообще не знаю толком, чего его в лес понесло, – хватил ладонью по коленке Штепан. – Молодой, рукастый. Он ещё в возраст такой вошёл… Не знаю, может, подвига захотелось. Отец его, старик, чуть разуму не лишился. Но каждый день ждёт, что тот вернётся. Мы все ждём.

Дальняя скамья пришла в движение. Насупленный молодой парень, скрепив руки на груди, заговорил:

– Микошин папочка с нечистой силой знается. Мельник же, тут ясно дело.

– Ты со своей головой не знаешься. И рот прикрой, – рыкнул на него войт. – Сын мой. Шестнадцатый год, а всё бестолочь, – представил гостям родственника Штепан. – Мельник наш – мужик хороший, хоть и чудной немного. Но вам у него расспрашивать смыслу большого нету. Пьёт он не просыхая, как сын ушёл, – тяжело вздохнув, добавил войт.

– Видел его хоть кто-то? Борового вашего?

– Видели-то оно, конечно, видели. Вот только мертвы потом все осталися.

– Так, может, и не леший то всё вовсе, а разбойники? – не сводил немигающего взгляда со старосты Бреган.

– Думаете, люди на такое способны? – хмыкнул войт.

Бреган нахмурился чуть сильнее, раздражившись наивности войта. Сам он путешествовал по миру давно, бывал в местах и цивилизованных, и совсем диких. И даже в местах самого средоточия света и культуры видывал он костры на площадях и пламя, взмывающее вверх, снопы искр и запах жареного человеческого мяса. Люди способны ещё и не на такое, знал он.

– А как решили, что дух это? Чары он на вас наводит, что ли?

– Ох, милсдарь, – вздохнул войт, взглянув вдруг на командира, как будто на совсем ещё юного несмышлёныша. – Воин вы крепкий, я смотрю, но … не большой веры человек, так? Ну, так сейчас в больших городах и не верят уже ни во что совсем, это правда. Да что там большие города, вон в бароновой крепости солдаты сидят, только мужиков стращают, пьют целыми днями да ни во что не веруют, безбожники, – Штепан вновь поднял голову и встретил пристальный взгляд, изучающий его, ждущий. – По хозяйству нам он не пакостит. Ни молоко покислить, ни бельё поворовать – такими проказами он не занимается. Бородавки на нас не насылает, да и пальцев лишних у нас на руках и ногах не повыросло. Но вы поймите одно: мы зависим от леса. А туда ни ногой нельзя. Ни живность подстрелить, ни ягод, ни грибов, ни дров не напасти. Деды вон дровами топили, а ныне внучаты соломкой или помётом топить начинают.

Потолок и стены действительно были покрыты сажею, которая висела бахромами.

– От того, что дровиц нет, и принуждены топить соломою и бурьяном.

Старуха у печи уснула. Затих и войтов сын. На миг только шум дождя был слышен.

– Мы-то и уйти отсюда никуда не можем, господин. Кругом одни леса. Ходу нет. Так и так на лихо нарвёшься… Нам бы зиму эту пережить, – совсем тихо закончил войт.

– Ну, поглядим давай, что за напасть там такая, – спокойно промолвил Бреган Грегович.