— Так, значит, ты все-таки черт? — Прервал витиеватые объяснения Серенький.

— Мы, кажется, уже г'азобг'ались с этой пг'облемой.

— А где тогда рога, копыта и, главное, хвост? Кроме сопливого пятака не вижу никаких доказательств.

— У вас невег'ное пг'едставление об облике Беса Тг'етьей Гильдии… И почему, главное, хвост?

— Просто интересно, за что он тебя придержит, — медведь жестом указал вдоль улицы, — когда мутузить будет.

Я и Луциберг посмотрели в указанном направлении. К нам приближался здоровенный детина, стриженный под «горшок». Рядом семенил наш Соловушка.

— Кто этот весьма габаг'итный молодой человек?

— Гоголя читал? — Поинтересовался я, сразу признав, за кем бегал разбойник.

— Пг'иходилось. «Мег'твые души», напг'имер.

— А «Ночь перед рождеством»?

— Так это…

— Он самый.

Вакула был уже совсем близко.

— Подумайте над моим пг'едложением. Мы еще увидимся, — скороговоркой бросил бес и, выпустив густые клубы грязно-зеленого дыма, исчез.

Не знаю, какой запах на самом деле имеет пресловутая сера. Не нюхал. Разве что только при зажжении спичек. Я это к тому, что после того, как Луциберг покинул нашу компанию столь оригинальным образом, очень сильно потянуло дерьмецом. Вот я и задумался: то ли истинная адская сера имеет такой специфический запах, то ли Бес Третьей Гильдии обделался, увидев кузнеца.

— Пьяволился, — законстантировал подошедший вместе с Вакулой разбойник.

— Хлопчики, шо ж вы его не подержали?

— Дык, кто ж знал…, - развел лапы Серенький.

— Я ужо настроился… Пийду горылки дрябну. Вы как?

— Не, мы торопимся.

— Тады до побаченья. Коли зашукаете чертяку, покличте, пидсоблю.

Вакула направился в ближайшую разливочную. Мы пошли в другую сторону.

— Что мы имеем? — Решил подбить бабки медведь, — Во-первых, то что ты здесь — проделки черта. Во- вторых, черт хоть и плюгавенький, но настоящий, раз он и в вашем мире был, да хотел тебя к себе затащить. Я как это понял, сразу Славика за Вакулой послал. Я наших-то, сказочных чертей, всего пару раз видел, и то издали. А уж что делать с настоящим… В-третьих, насколько понимаю, условия этого паскудника для тебя неприемлемы? Так и знал. Вывод: хошь не хошь, а придется идти к Емеле. Осталось только придумать, чем бы прельстить этого сквалыгу. За просто так он даже не пукнет.

— Не хосю к Емеле. Он злой… — Начал капризничать Соловушка, но тут же поменял точку зрения, — а, вобсе-то, посли. Там Гойинысь. Давно его не видел, а он мой дьюг!

У Яны действительно была тарелочка с яблочком. Как только она проводила гостей, тут же устроилась за «монитором скрытой камеры». Весь день наблюдала за продвижением компании. Наибольший интерес, конечно, вызывал приглянувшийся чужестранец. С замиранием сердца смотрела, как троица остановилась около улицы красных фонарей и облегченно вздохнула, когда Сантехник отверг предложение косолапого сводника. Спать легла только после того, как убедилась, что путешественники мирно надираются наливкой в номере таверны.

На следующее утро долго ждала пробуждения Вовки с друзьями, с глубоким удовлетворением наблюдала за тщетными попытками Мальвины охмурить Сантехника. Убедившись, что чужеземец не собирается удариться в блуд, тормознула яблочко и решила заняться домашними делами. А то ведь без ее чуткого руководства, внученька палец о палец не ударит.

— Клара! — Позвала экс-бабушка.

— Умындила, — вместо внучки отозвался Васька.

— Куда?

— Она мне не докладывается.

— Когда?

— Прямо после завтрака. Ты только за тарелочку, а она сразу — шасть!

— Ах, стерва! — Яна вернулась к «монитору», вновь запустила яблочко.

В тарелке появилось изображение большого зала, сплошь и рядом завешанного восточными коврами, заставленного мраморными статуями, заваленного золотыми побрякушками и прочими предметами роскоши. Было ясно, что хозяин апартаментов неимоверно богат.

Сама собой распахнулась дверь, и взору предстала следующая комната, столь же богатая и столь же безвкусно оформленная. А Клары не было.

— Ах, ты ж, лярва! — Догадалась Яна и бросилась к сундуку проверить. Точно. Стащила шапку-невидимку. Ну, только вернись, сучка!

Девочка-ведьма вновь подошла к тарелочке. В кадре появился Емеля. Вот куда эта блудница намылилась! Но как она прошла через магическую стражу? Хотя, если чародей-охранник мужского пола, понятно.

Было видно, что Емеля только что проснулся и страдает от страшнейшего похмелья. Недельная щетина, бешеный взгляд и форма одежды — трусы красноречиво говорили об этом. Он подошел к малахитовому столику с золотыми ножками, заставленному всевозможными бутылками. Но, увы, все они оказались пустыми. Емеля хлопнул в ладоши, при этом его лицо исказилось гримасой боли отдавшегося в голову резкого движения. Тут же появилась восточная красавица. Прозрачная ткань прикрывала только часть ее… лица. Других предметов туалета. Кроме жемчужного ожерелья на ней не было.

Яна злорадно усмехнулась. Интересно, сможет ли Клара составить конкуренцию этой, скорей всего, принцессе какого-нибудь султаната, которую уступил Емеле то ли за долги, то ли по другой причине папаша-султан.

В руках принцесса-прислужница держала серебряный поднос, содержащий полный набор антипохмельных препаратов, начиная с хрустальной кружки пенящегося пива, заканчивая запотевшим графинчиком водки, включая все промежуточные напитки и набор бутербродов.

Девушка умудрилась поставить поднос на край заваленного столика и вопросительно посмотрела на хозяина. Тот молча указал на водку. Она наполнила бокал. Расплескав половину, Емеля все-таки умудрился пропихнуть в себя оставшееся сорокаградусное «лекарство», запил пивом, выждал минуту, повторил процедуру уже самостоятельно и без потерь оздоровительной микстуры, улыбнулся. Затем пару минут разглядывал обнаженное тело служанки, он желание не проснулось, и он жестом отослал ее. Вновь наполнил бокал.

После того, как Емеля принял третью дозу, Клара решила, что пора, сняла шапку-невидимку и вышла из-за колонны. От неожиданности хозяин дворца чуть было не поперхнулся бутербродом с икрой, но, разглядев незваную гостью, успокоился.

— Какого хрена? Как ты сюда попала?

— Я, все-таки, — ведьма.

— Шлюха ты, а не ведьма. Чо приперлась?

— А ты догадайся, — Клара слегка повела плечами, на что живо отозвались груди, прикрытые, как и все тело, лишь чем-то наподобие рыболовной сети.

— А не пошла бы ты…

— Емелюшка, разве ты забыл, что между нами было? Как нам было хорошо?

— Всего раз, я был пьян, а насчет хорошо — не помню.

— Так может, освежим память?

— Клара, я же сказал — пшла, вон.

— Ах, так! Не хочешь по-хорошему? Ладно. Тогда слушай мои условия: чтобы сегодня же разогнал свою вешалку, эту худосочную мымру. А завтра я переезжаю на ее место. Иначе — пожалеешь.

Вначале Емеля просто обалдел от такой наглости, и неизвестно, чем бы все закончилось для Клары, услышь он эту тираду минут на двадцать раньше. Но теперь, «подлечившись», он находился в благостном расположении духа, и ультиматум лесной ведьмы только развеселил хозяина дворца.

— Присаживайся. Выпей чего-нибудь, — ухмыляясь, предложил Емеля и вылил остатки водки из графина в свой бокал.

Клару уговаривать не пришлось. Она плюхнула свое грузное тело на вычурный диванчик, оценивающе осмотрела содержимое подноса. Выбрала малиновый ликер. Не найдя второго бокала, припала прямо к горлышку, не отрывалась до тех пор, пока бутылка не опустела. Затем швырнула бесполезную тару в кучу ей подобных, закусила прозрачным кружочком лимона.

— Молодец, — с ноткой уважения в голосе похвалил Емеля, внимательно наблюдавший за манипуляциями посетительницы, но тут же вкрадчиво поинтересовался, — и что же мне грозит, если я не выполню твои условия?

— О! Ты меня плохо знаешь! Да я тут все перезаколдую, — пригрозила быстро косеющая Клара, — и, первым делом, твою Маньку, вот!