Я убил ее, убил свою Илле. Она испугалась моего волка настолько, что предпочла умереть. Я не знал, зачем жить мне. Единственная женщина способная приумножить мою силу сгорела в огне моей ярости, исчезла в тумане и холоде крепостного рва. Я знал после такого не выживают, ни один человек не способен выжить, упав с высоты крепостной стены. Я даже не успел рассмотреть ее лицо, полной грудью вдохнуть ее запах. Лишь смутный аромат ее волос, смешанный с запахом смерти, будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь.

Я стоял над обрывом и смотрел вниз….

— Повелитель…Альфа …мы взяли цитадель, выжившие собраны на площади.

Уважаемые читатели, если добавляете книгу в библиотеку и читаете, ставьте лайк мне будет приятно. Если книга вас не заинтересовала желаю вам найти то, что доставит вам истинное наслаждение. Спасибо.

Каждый мой день наполнен борьбой, борьбой за выживание. После аварии я больше не могу ходить, не могу говорить, не могу даже кричать о своей боли. Я стала немой тенью. Мой инструктор в больнице говорил, что со временем я начну вставать и смогу самостоятельно передвигаться по квартире. Заговорить я не смогу никогда. В аварии, не убившей меня, но полностью уничтожившей мою жизнь мне существенно повредило горловые связки. Вы думали, когда ни будь что такое лишиться сразу голоса и возможности ходить, когда ты даже не можешь попросить о помощи. Впрочем, в толпе тебя либо не замечают, либо стараются обойти стороной. Люди бояться калек, может даже ненавидят их. В калеках видят призрак собственной слабости, свой природный страх выживания. Уродство не заразно, но его бояться гораздо больше, чем гриппа или туберкулёза. Наверное, если бы я имела врожденные дефекты развития, я привыкла бы к человеческой жестокости и равнодушию. Я научилась бы жить в социуме, где хозяйка квартиры на первом этаже против установки пандуса, т. к. ей кажется, что это снизит стоимость ее квартиры. Ей даже не приходит в голову сравнить ужас своего положения и моего, она может потерять какие-то жалкие несколько тысяч долларов если вдруг решит продавать свою квартиру, а я не смогу выходить на улицу. Буду полностью заперта в доме. Возможно, буду голодать. Ведь никто не спросил меня после выписки из больницы, как и за что я буду жить. После аварии я долго лежала в коме, а когда очнулась оказалась в инвалидном кресле. После того как выяснилось, что я не в состоянии добраться до дома и у меня нет родственников способных меня забрать, мне наконец вызвали скорую и помогли подняться в квартиру.

В доме стоял затхлый запах сгнивших продуктов, из крана капала вода. Меня положили на кровать, поставили рядом сложенное кресло и ушли.

Я помню, как долго ревела, не издавая ни звука. Я не понимала как так можно, я же живой человек, они просто бросили меня едва отошедшую от комы. Не спросили может мне помочь купить продуктов, или приготовить поесть. У меня никого нет, мне не к кому обратится. Я не знаю, как буду жить и за что. Я не знаю у кого просить помощи.

Выплакавшись я сползла с кровати и попыталась развернуть коляску. Огромная старая больничная коляска, которую мне дали во временное пользование, наверно вообще не пройдет в коридоре и я не смогу добраться на ней на кухню. Мне очень хотелось есть. Хотелось сладкого чая с печеньем. Хотелось к маме. Хотелось найти хотя бы одного неравнодушного человека, которому я могла бы рассказать про свое горе, выплакаться. Ведь я даже не могу рассказать, не могу позвонить, не могу попросить.

Коляска была страшно тяжелой и не хотела открываться. Ослабленные руки не хотели меня держать, а ноги безвольно лежали на старом ковре. Я не знаю сколько времени я так провалялась, я плакала и пыталась развернуть коляску, затем падала от усталости на ковер.

Я начинала понимать, что скорее всего умру от голода. Возможно, я смогу заказать себе еду из супермаркета сейчас пользуясь приложением, но что я буду делать в дальнейшем. Как я буду выживать…

Устав и так и не развернув кресло, я схватилась за телефон, зашла на сайт супермаркета и начала заказывать доставку продуктов на дом. Я заказывала только те продукты, которые не надо готовить. И даже чай я заказала порошковый, что бы его можно было развести горячей водой из крана. Я не знала сколько мне еще придеться жить на оставшиеся деньги и поэтому заказывала все самое дешевое и необходимое. Голодать я тоже не могла, после комы я была ослаблена настолько, что мне требовалось усиленное питание, чтобы научиться самостоятельно садить в кресло.

Сердобольная медсестра из больницы сказала, что вызвала мне помощников из службы социальной помощи. Они приедут помогут мне убрать, приготовить поесть, помоют меня. Она все время говорила, что все еще наладиться, а я не могла понять, о чем она…что может наладиться в моей жизни. Если я не умру от голода в ближайшие несколько месяцев пока соцстрах начислит мне помощь, я умру, пытаясь на нее выжить. Интересно тот кто рассчитывал сумму этой подачки пытался выжить на нее, даже питаясь исключительно хлебом и водой. Кто ни будь задумывался, что чтобы подтвердить инвалидность необходимо доехать до больницы и пройти многодневную медкомиссию, сдать бесчисленное количество платных анализов, и только потом можно претендовать на материальную помощь. Я не знаю, как выживают другие, я не смогу.

Курьер несколько раз звонил, я написала ему смс с адресом честно указав, что я немая и ответить не смогу. Он входил в квартиру с опаской, но в целом оказался очень приличным человеком, развернул мне коляску, посадил меня, выложил продукты в холодильник и даже застелил кровать. Наверно если бы это была женщина я бы попросила ее помочь мне помыться, но просить об этому мужчину я не решилась.

Он сказал, что хорошо бы сделать мне душ, у него родной брат сантехник и все сделает быстро качественно и недорого. Я поблагодарила его кивком, сказать, что у меня нет денег я не смогла бы даже если бы хотела.

После ухода курьера, я сделал себе настоящий чай. Мне повезло коляска проходила в коридоре, я смогла поставить чайник и сделать себе горячий чай, бросить в него сахар и наконец-то выдохнуть. Возможно, медсестра была права и все еще наладиться. Именно сейчас с кружкой горячего сладкого чая и печеньем мне не хотелось думать ни о чем плохом.

В какой-то момент я забралась на кровать и заснула без сновидений окончательно вымотанная переездом из больницы и попыткой смириться со случившимся.

Мне снился странный сон или я начинала бредить. Наверно у меня поднялась температура и я провалилась в свое подсознание.

Мне казалось, я смотрю на себя в странное размытое зеркало. По ту сторону зеркала сверкал яркостью расцветок удивительный мир. Зеленые холмы и бесконечные леса, бескрайние пустыни и города больше похожие на обитель гномов. Голубое небо было необъятным и безоблачным. Вдруг вдалеке на фоне голубого неба сверкнула молния, тучи начали сгущаться, превращаясь в черные смерчи и из их тьмы показалась черная крепость. Огромная устрашающая окруженная рвом, выложенная черным камнем. Ее шпили, казалось, тянуться прямо в небо, а внутренний двор скорее напоминал горнило пушки. Я смотрела на эту крепость под разными углами, ее крутило смерчем давая мне рассмотреть все детали. Атмосфера рядом с замком поменялась, небо перестало быть голубым, а природа вокруг больше не напоминала пасторальную картинку.

Эта женщина в зеркале, мое подсознание, пыталась мне что-то сказать, она была бледна и так же, как и я несчастна. Ее губы шевелились, но я не слышала ни звука. И тогда она решила мне показать. Я вдруг увидела ее мир ее глазами. Передо мной пронеслись как кинофильм тяжелые дни ее жизни. Ей приходилось выживать и подстраивать с самого детства. Она воровала еду и пряталась от пьяницы отца. Потом в их поселок пришли волки. Красные знамена развивались на пиках знаменоносцев, они крушили все вокруг и устанавливали свои порядки, огнем и мечем, внушая людям покорность и законы своего мира. Из полуразрушенной хижины выволокли женщину, она кричала и сопротивлялась, затем я увидела огонь костра и кажется смогла почувствовать запах паленой плоти. Из зарева этого страшного огня выплыл силуэт наездника, он был весь закован в броню, на его руках лежал оголенный меч, а голова напоминала голову волка. Он был страшен, могуч как гризли и в тоже время красив как бог, бог войны и разрушения. Он смотрел перед собой и кажется не видел творившихся бесчинств.