Культура служит вне – (над)биологическим способом аккумуляции и трансляции человеческого опыта и, тем самым, – специфическим негэнтропийным адаптационным механизмом. Так, «нормы, а тем самым типы и частота агрессивных форм поведения задаются культурой»[52]. Переход с биологического уровня на социальный приводит к изменению механизма наследования, к «вытеснению» генетического наследования культурой, а также к переходу от отбора индивидов («сильнейших») к отбору форм организации и форм деятельности.

Культура вбирает подчас аксиологически противоположные, но адаптивные, функциональные способы (формы, образцы) деятельности, «отбираемые» в процессе эволюции. Это – чрезвычайно важное положение, объясняющее, почему многовековая «борьба» с некоторыми аксиологически неприемлемыми, порицаемыми явлениями (потребление алкоголя и наркотиков, корыстные и насильственные преступления, коррупция, проституция и т. п.) не приводит к их «уничтожению», «преодолению». Очевидно, что сохраняющиеся формы социальной «патологии» (негативные девиации) объективно функциональны, выполняют явные или латентные функции, и только поэтому не элиминированы в процессе эволюции общества («сбалансированный полиморфизм»)[53]. И в этом смысле – «все действительное разумно» (Гегель)!

Сказанное полностью относится и к различным проявлениям социального насилия (от революций до контрреволюций, от войн до насильственной преступности). «Эволюционная мясорубка работает социальными ножами с той же эффективностью, что и биологическими»[54].

Однако в целях лучшего понимания социальных причин насилия продолжим наш анализ.

Исторически развивающаяся способность человека производить больше, чем это необходимо для самовоспроизводства, роста населения, производительности труда, потребностей приводит к общественному разделению труда. Значение общественного разделения труда в истории человечества трудно переоценить. Благодаря разделению труда и основанной на нем специализации стали возможны достижения материального и духовного производства, составившие золотой фонд цивилизации и основу общественно – экономического и научно – технического прогресса.

Следует заметить, что, вообще одним из важнейших критериев прогрессивного развития системы, повышения уровня ее организованности (а, следовательно, уменьшения энтропии) служит дифференциация, усложнение структуры, разнообразие составляющих систему элементов. Закон необходимого разнообразия У. Р. Эшби действует и в социальном мире. Это хорошо понимают зарубежные исследователи, в частности активный сторонник повышения уровня социального многообразия О. Тоффлер[55]. Это особенно важно подчеркнуть сейчас, когда необходимо формирование нового мышления, освобождение его от догматических оков и завораживающих стереотипов казарменного равенства, всеобщего единомыслия и единодушия, десятилетиями культивируемого в СССР «синдрома единообразия».

Социальная дифференциация как следствие углубляющегося разделения труда была и остается объективно прогрессивным процессом. Вместе с тем, как все в этом мире, она влечет негативные последствия (которые, в свою очередь, служили стимулом прогрессивных изменений как результата «разрешения» противоречий). Так, неодинаковое положение классов и социальных групп в системе общественных (и прежде всего – производственных) отношений, в социальной структуре общества, обусловливает социальное неравенство, различия в реальных возможностях удовлетворять свои потребности.

Неизбежное социальное (статусное) и экономическое неравенство с неизбежностью обусловливают насилие как метод (способ) борьбы индивидов за повышение (сохранение) статуса и экономического положения.

Общественное разделение труда, как расщепление универсальной, тотальной деятельности, породило и иные, негативные последствия: односторонность, частичность развития работника; социальную дифференциацию и неравенство; отчуждение самой деятельности (процесса труда), его условий и результатов (продукта труда), общественной жизни и ее институтов (экономических, политических, идеологических); отчуждение всего социального мира, который становится чуждым человеку, выступает как внешняя принудительная и слепая сила. (К. Маркс не всегда неправ…).

Наконец, отчуждение человека от человека. Личные отношения между членами первобытного общества сменяются вещными (опосредованными вещами). Выражением «овеществленных» форм общения служат деньги. Все продается, и все покупается в мире вещей и денег. Не случайно Г. Зиммель отмечал, что природа денег и проституция аналогична, что в условиях товарно – денежных, вещных, отчужденных отношений проституция становится символом межличностных отношений. Деньги губят природу вещей одним своим прикосновением[56]. Обезличивание человеческих отношений, их овеществление приводит и к обесценению человека, его жизни, здоровья, достоинства.

У меня давно сложилось подозрение в принципиальной невозможности создать относительно благополучное общество, без массового насилия, без страшного неравенства (социального, экономического, расового, этнического и т. п.), без «войны всех против всех»[57].

Одна из задач любой науки – классификация разновидностей ее объекта. Не представляет исключения и вайоленсология – наука о насилии. И, как всегда, имеется множество классификаций по разным (а также по одному и тому же) основаниям.

Можно различать проявления социального насилия по их содержанию. Так, мы можем говорить о насильственных преступлениях, включая «подвиды» – преступления против жизни, преступления против здоровья, сексуальное насилие, «преступления ненависти» и др.; о торговле людьми; терроризме; военном насилии; экономическом насилии и т. д.

Представляется теоретически и практически важным классифицировать насилие по сферам жизнедеятельности: в политике, экономике, семье, в быту, медицине, образовании, науке, искусстве, литературе. Сюда же, очевидно, относится насилие в сфере религиозных отношений[58].

Возможна классификация по субъектам насилия: физические лица, юридические лица, политические и общественные организации, государства.

И по объектам насилия: мужчины, женщины, дети и подростки, пенсионеры, инвалиды, животные, расы, этносы, конфессии, государства.

Конечно же, любая классификация относительна, может быть расширена или сужена, иначе поименована и т. п.[59]

Одну из наиболее развернутых классификаций политического насилия можно найти в книге А. В. Дмитриева и И. Ю. Залысина[60]

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.