Однако наставница немного поумерила мой пыл, сказав, что сейчас у нас есть всего часика три, по холодку, потом станет слишком жарко и можно будет заняться переборкой и заготовкой малины дома. А уже вечером, как вновь станет попрохладнее, опять можно выйти в огород.
Меня такой план действий вполне устроил. Тем более, что я боялась с непривычки слишком устать и начать халтурить, а признаться в этом бодрой знахарке вряд ли бы решилась.
Начать сбор ягод решили вдвоем с одного края, а потом медленно продвигаться к другому. Так удобнее и, заодно, ничего не пропустим. Суетиться тут смысла не было, зато работая неторопливо, но обстоятельно, можно было успеть многое. Так и поступили.
Честно признаться, я по началу больше ела, чем собирала. Нет, что-то, конечно, попадало и в ведерко, но самые аппетитные и крупные ягоды неизменно оказывались у меня во рту. Придавливая языком к небу сочную кисло-сладкую мякоть, я блаженно жмурилась и счастливо вздыхала. Малину люблю — не передать как! Особенно такую вот, домашнюю, садовую. Да и лесная хороша — у нее есть какой-то свой неуловимо отличающийся аромат. Не то, что нечто покупное замороженное в магазинных упаковках. Вообще не сравнить! Особенно, если ягода свежая, зрелая и сладкая, прямо как сейчас.
Но примерно через полчаса я уже наелась, заглянула в свое полупустое ведерко и приступила к активным сборам на заготовку. Тетя Тоня меня не торопила и не попрекала за задержку, просто уже ушла чуть вперед по своей полосе кустов. Пора бы и мне ускориться, все же работы тут много: явно не на один день.
Монотонный, машинальный труд, как ни что иное способствует задумчивости и появлению в голове интересных и навязчивых размышлений. Руки сами выполняют положенное, глаза следят, выискивая годы, а мысли уже улетели в дальнее далеко и что-то там сами себе думают… о всяком.
Кстати, именно о всяком я и собиралась, вроде, посоветоваться с наставницей. Только за завтраком как-то не вышло, а вот сейчас момент замечательно подходящий. Тетя Тоня женщина взрослая, мудрая, наверняка что-то подсказать дельное сможет. А то что-то я в своих размышлениях, догадках и ощущениях уже запуталась вконец.
Дождавшись, пока расстояние между нами сократится, чтобы кричать не пришлось, я несколько неуверенно начала:
— Тетя Тоня, а вот скажите, пожалуйста, вы в мужчинах разбираетесь?
Наставница обернулась и посмотрела на меня чуть хитровато, с прищуром, словно давно ждала от меня этого разговора. А я почему-то опять засмущалась, опустив голову и старательно начав делать вид, что ну, о-очень увлечена сбором ягод.
— Да кто же в них разбирается из нас, женщин, если они порой и сами в себе разобраться не могут? Ты же про Светозара поговорить хочешь, Софьюшка? Я права?
— Ну, в общем, да. Наверное… Тут, понимаете, такое дело… — я мучительно пыталась объяснить суть проблемы, но слова никак не хотели складываться в осмысленные предложения. Оказалось, что это ужасно трудно — перевести свои эмоции и ощущения в толковую речь. И отчаявшись, просто выпалила, как на духу — Не понимаю я его совсем, теть Тонь! Странный он какой-то и противоречивый весь. Вообще порой не знаю, чего от него ожидать. А Дамир тут сказал, что я ему нравлюсь, поэтому-то он и … вот такой. А мне в это не очень верится, потому что… ну, не знаю, когда мужчина проявляет к женщине интерес, он ведет себя несколько иначе. Не бросается на нее с обвинениями и упреками ни за что! Но с другой стороны, мне тоже показалось что-то… когда я его перевязывала. То ли я больно ему сделала, то ли дело в ином. Но мне тогда и в голову не могло прийти, что он… что я ему… Поверьте, я ведь и сама уже не девочка, кое-что о мужской физиологии знаю, и вот тут так себя полной дурочкой выставить! Или, может, и не было ничего, просто показалось? Дамир вообще говорит, что лучше к нему не приближаться, если сама ничего не чувствую, чтобы инстинкты не будить. А я не знаю, что чувствую, понимаете?! Я совсем запуталась. Вроде и обижена на него должна быть за его поведение и отношение ко мне, но почему-то не получается. Просто… я же чувствую, что зла он на меня не держит и вред не причинит. А в остальном, ну, у каждого свой характер… Хотя мне такое отношение и обидно… Вот…
Едва начав говорить, я уже не могла остановиться, выплескивая все, что успело накопиться в душе. Слова лились потоком, немного бессвязным, перескакивая с одного на другое, но общую мысль мне вроде удалось донести до наставницы, особо не расплескав.
Антонина Петровна слушала меня внимательно: не перебивая, давая выговориться и выдохнуть уже, наконец. А когда я замолчала., только улыбнулась по-доброму и объяснила:
— Насчет того, что нравишься ты ему — тут я с Дамиром согласна. А, может, и не только нравишься уже. Это Светозару самому уже виднее. Хотя парень упрямый, норов у него определенно имеется: и пока не определится со своим отношением, то и себе и другим нервы помотать может. Но в то же время он очень надежный человек и последовательный. Если уж и надумает что, будет идти к этому уверенно и непреклонно. Так что я бы для начала тебе самой поскорее определяться с отношением посоветовала. А то и вправду, как бы потом поздно не было.
Интересное кино…
— Хм-м… это что-то вроде: «Без меня — меня женили»?
— Скорее — за тебя выбрали. А потом начали старательно убеждать, что выбор был и твой тоже, — весело хмыкнула наставница и уточнила: — Ты сама-то к нему что чувствуешь, Софья?
— От него пахнет вкусно: сосновым бором после дождя! — выпалила я первое, что пришло на ум, и тут же мысленно прикусила себе язычок. Меня же о другом спрашивали!
А Антонина Петровна уже весело смеялась, придерживая рукой уже почти полнехонькое ведерко на поясе. Вытерев навернувшиеся слезы тыльной стороной руки, она перевела дух и покачала головой.
— Ой, повеселила, девонька. Хорошо сказала, искренне! Это ведь тоже немаловажно: не только, что чувствуешь к человеку, но и как его ощущаешь. Про запах я поняла, а что про него, как про человека и как про мужчину скажешь?
Вопрос был важный, и я решила отвечать не раздумывая, как на сердце легло, так и постараться передать:
— Он надежный… сильный… красивый… И совершенно несносный грубиян! Вот почему он такой, теть Тонь? Ведь, если я ему нравлюсь, так разве он не должен мне комплименты там всякие говорить, подарки дарить и приятности делать, а?
— Ну, это ты прямо все, как в куртуазных дамских романах хочешь! — наставница тепло мне улыбнулась и продолжила: — А это жизнь, девонька, и совершенно растерявшийся мужчина: запутавшийся и в себе и в своих чувствах. Сам еще ни в чем не определился, вот и не знает, как себя вести. А в результате получается глупость, да грубость сплошная. Вот скажи мне, почему раньше мальчишки девчонок в школе за косички дергали. А то и по голове портфелем давали, а? Вот, то-то и оно. Внимание привлекали понравившейся девочки, уж как могли. И делали это не букетами и записочками, а демонстрацией ловкости и силы. Кто знает, может это у мужчин в генах с древних времен заложено: свою женщину по голове оглушить, на руки подхватить и в пещеру утаскивать?
— Нет, по голове мне еще, к счастью, не доставалось, — усмехнулась я мрачно. — Боюсь, в его исполнении я бы этот номер просто не пережила. А что касаемо: «на руки и в пещеру»… хм… разве что под белы ручки и в подворотню было. А там еще прижимал к себе крепко-крепко: так, что даже дышать иногда было трудно.
Погрузившись в воспоминания о том случае, я не сразу заметила весьма заинтересованный взгляд Антонины Петровны. И пришла в себя только, когда прозвучал ее вкрадчивый голос:
— А поподробнее о том самом случае можно узнать? Если это не страшная тайна, конечно же…
— Ой, да что вы, что вы! — я заполошно замотала головой, сразу и решительно открещиваясь от всего непотребного. — Это совсем не то, что вы подумали. Там все совсем по-другому было. Он меня, можно сказать, спас! Ну, уж, как смог… Но я ему все равно благодарна. И… в общем, ничего не было!
