Гор остановился, поражаясь наивности рассуждений неконтролируемого разума, и от души рассмеялся. Тут же пришло понимание, что не сдержался он зря – в сонном лесу звук получился излишне громким. Ночные обитатели притихли, прислушиваясь к пугающим звукам и откуда-то издалека послышался долгий протяжный вой.

«Ёшки-матрёшки!» – выругался мысленно Гор и попытался сообразить, что ему делать дальше. Сзади неторопливо подбиралась облава, но, будучи сам опытным охотником, он прекрасно понимал, что опасность не там, где гремят и пугают, а там, где молчат, приготовившись бить наверняка. Вот только знать бы где именно это «там»!

Каждый куст мог обернуться засадой, а шаг – смертельной ловушкой. Надежда была только на обострившееся обоняние да на превосходство в интеллекте, которое Гор себе приписал, пообщавшись с местным населением.

«Примитивные фермерские хозяйства с подобающими орудиями труда. Охотничье оружие тоже не блещет убойной силой – много ли можно настрелять стрелами и копьями? Сила местных охотников в их количестве – не заколют копьём, так запинают ногами. – эта мысль его развеселила и воскресила в сознании картинку забиваемого камнями мамонта. – Хм… Смех смехом, но ведь это исторический факт.» На самом деле, просто у него в голове всплыла картинка из школьного учебника, не весть каким образом осевшая в уголке памяти.

Гор выскочил к небольшой лесной прогалине и замер неподвижным изваянием, пытаясь понять, что его так насторожило. Мгновения ему было достаточно, чтобы увидеть девушку, вцепившуюся в стрелу. На пути к ней догорали покрывшиеся белым налётом угольки, а это значило, что где-то рядом скрывается засада посолиднее. Меч в опытных руках весьма неприятная штука, а в том, что эти руки не крестьянские, Гор нисколько не сомневался.

«Убить-то может и не убьют, но поранят запросто… А напугаю-ка я девчонку. Выстрелит – промажет и с визгами ломанётся сквозь кусты,» – Гор даже улыбнулся перспективе посмотреть на мелькающие пятки этой симпатяшки.

Стрела прошла так близко с глазом Гора, что он на мгновенье даже усомнился в своём расчёте. «Непростая девчонка,» – мелькнула у него мысль, но отступать уже было поздно, тем более, что свой единственный шанс она использовала.

Гор очень рассчитывал на свою быстроту. Иногда он сам удивлялся этой приобретённой способности, но использовал ее на полную катушку.

В мгновение ока он оказался перед неудачницей и… Упёрся носом во взведенную вторую стрелу. Малюсенькие синие огонёчки подпрыгивали на ее наконечнике, вращались вокруг него, сталкивались между собой и разбегались, чтобы снова соединиться в замысловатом танце. Гор отчего-то подумал, что это танец смерти.

– Вот, ёшки-матрёшки, отбегался, похоже, – с удивлением произнёс он, заворожённый таким чудом.

Ему было не жаль прожитой жизни, удивление – это единственное чувство, которое почему-то его занимало в данный момент. Никакого страха или ярости. Пульс враз успокоился, вернув ритм сердца в спокойное состояние.

«Проиграл, – равнодушно подумал он, – Рано или поздно это должно было случиться. Немного обидно, что от сопливой девчонки… Кстати, что она там бормочет?» – Гор поначалу не обратил внимание на её лепет, а потом ему неожиданно ударило в голову: «Я её понимаю!»

– Что? – механически сказал он, переведя взгляд на её курносое лицо.

– Я говорю – Сергей Александрович? Горин?

– Ну, – не ожидал такого поворота Гор. – То есть я! То есть был Сергей Горин, а стал просто Гор.

– Ага! А я вас сразу и не узнала, – захихикала девушка. – Ой, простите, ради бога! – она смутилась и сразу добавила, – Я Ула… то есть Юля, помните меня? Ну там красные, синие…

– А-а-а, – обрадовался Гор, – ты та самая, которая не знает каким цветом обозначаются свои и чужие!

– Да! – обрадовалась девушка и тут же обиделась, – Всё я правильно обозначила, просто постановки надо толковые писать.

– Понятно с тобой всё, ёшки-матрёшки. Ты лучше скажи – кому из наших также повезло, как нам. И ещё… Не устала тетиву натянутой держать? Нет?

– Видели бы вы себя со стороны! Красная Шапочка и серый волк, блин. До сих пор от страха трясёт, – Ула опустила лук и недоверчиво посмотрела на волока. – Вы бы отодвинулись чуток подальше, а то щёлкните пастью случайно – и поминай меня как звали.

– Какой только недоумок умудрился тебя на службу взять и оружие доверить? – проворчал Гор, пятясь назад. – Так кто ещё с тут нами?

– Я не знаю про всех, но со мной оказались Петрович и Сеня. А, может быть, никого другого это и не коснулось.

– Петрович? Сорокин, что ли? Ну слава богу, хоть одна светлая голова с нами. А кто такой Сеня? Постой! – Гор повёл ушами, прислушиваясь. – Похоже твоя шайка возвращается. Сколько их, четверо?

– Шестеро. Со мной семь будет, а семь тут считается знаковым числом. Ой, что я говорю! Вам бежать надо!

– Сам понимаю, не дурак. Значит так, ёшки-матрёшки, передай весточку Сорокину, что я буду его ждать каждый день вот в этом самом месте. Примета – остатки вашего костра. Покедова.

Гор напоследок всё-таки сумел ещё раз напугать девушку – огромный зверь исчез со скоростью пущенной стрелы, задев её жёсткой шерстью и беззвучно растворившись в лесной чаще. Ула потрясенно посмотрела на сомкнувшиеся за ним ветки и подумала, что зевни она при встрече чуть подольше и у неё вообще могло бы не быть ни единого шанса чтобы выстрелить.

За спиной хрустнула ветка и к костру стали выходить охотники, озираясь по сторонам и негромко переговариваясь между собой.

– Зверь здесь был, – уверенно заявил бородатый. – Я его нутром чую.

– Не получилось, значит, у нашей валькирии свою жизнь защитить.

– Главное что мы живы остались. Неужели он этой костлявой наелся?

– Тихо ты! Слышал я, что души убиенных волоком ещё долго не покидают место своей гибели.

– Почему?

– Дескать ищут они своё тело, а его – нет!

– А это кто!? – все замерли, уставившись на приближающуюся девушку.

– Слышь, не подходи! – Олаф перехватил меч за лезвие и выставил перед собой гарду, как символический крест. – Поди прочь, привидение, нет у нас твоего тела!

– Это хорошо, – рассмеялась Ула, – Мне оно самой ещё ой как пригодится!

– М-м-м… А это мы сейчас проверим! У кого-нибудь есть серебро? – Олаф требовательно протянул руку к товарищам.

Вопрос застал их явно врасплох – через минуту пыхтения и выворачивая карманов, когда Олаф уже потерял терпение и готов был сам трясти компаньонов чуть ли не за ноги, один из них с сожалением протянул серебряную монетку.

– Давай, давай, – обрадовался Олаф, – На благое дело жертвуешь! – он быстро сгрёб монету из неуверенной руки и запустил её в девушку. – Лови, нечисть!

Ула ловко перехватила сверкнувший белым зайчиком кусочек серебристого металла, подкинула его и тут же поймала:

– Хорошее вознаграждение за совместный поход. А я слышала, что все охотники ужасные скупердяи. Врут.

– Это моя монета! – обиженный воин схватился за эфес и попытался приблизиться к Уле.

– Стоять! – рявкнул Олаф, преградив ему путь мечом. – Ты хочешь забрать награду у воина?

– Я? – охотник оглянулся, но вместо поддержки встретил лишь глухой ропот товарищей.

– Награда для всех! – выкрикнула Ула, подняв над головой монету. – Кто со мной в кабак? Я сегодня при деньгах – проставляюсь!

Настроение охотников резко поменялось. Глухой ропот сменился приветственными криками и смешками над раскрученным на выпивку товарищем.

– Что, Торус, зажать хотел деньги-то? Девка-то молодец…

– А что я? Я сам хотел пирушку закатить. После удачной охоты.

– Удачной, ха-ха! – развеселились охотники. – В чём-то она действительно удачна. А знаешь в чём?

– В чём?

– В том, что мы её как следует отпразднуем! – после этих слов грохнул дружный хохот.

– Кстати, – к девушке подошёл Олаф, – А о своей удаче ты нам ничего не хочешь рассказать?

– За хорошим столом и рассказ веселее, – под общее одобрение отмахнулась Ула.