Этот коридор был совершенно чужим, и его необычность заставила ее сердце забиться немного быстрее. Если Визенгамот не хотел, чтобы слушание Драко проходило в одной из ожидаемых комнат, это не предвещало ничего хорошего.

Она взглянула на Гарри, смущенно нахмурив брови. Он пожал плечами.

— Говорю же, зал уединенный, — он провел ее вперед по коридору и за угол к высоким арочным дверям.

Двери были такими старыми, что почти почернели. Они были опоясаны дюжиной железных прутьев, равномерно расположенных по высоте. Ни на одной из дверей не было видно ручек. Гарри шагнул вперед и положил руку на пятно в нижней половине левой двери, место, которое блестело от износа. Гермиона задумалась, сколько веков волшебники и ведьмы прикасались к этой двери, чтобы дерево стало таким гладким и отполированным. Поколения за поколениями, возможно, тысячу лет или больше. Двери прятались здесь, и никто не мог их увидеть.

Гарри назвал свое имя и должность, представив также Гермиону, и двери распахнулись. Горячий воздух пронесся мимо них, взъерошив волосы Гермионы и хлопнув мантией по ногам. До них донесся гул голосов. Гарри проводил Гермиону внутрь, и дверь закрылась за ними с грохотом, который прозвучал слишком громко для ушей Гермионы. Она вздрогнула, когда Гарри подвел ее к пустому столу в углу комнаты.

Потолок зала, казалось, исчезал в темноте, а дальняя стена была уставлена высокими скамьями. Зал был похож на обычные залы суда Визенгамота, но лишь горстка людей в мантиях сливового цвета занимали свои места. Такой же стол стоял в другом конце комнаты, за ним уже сидел невысокий пожилой волшебник, его остроносые сапоги едва касались пола.

Гермиона не обратила внимания ни на людей, ни на шум голосов, который перешел в тихий гул, когда она вошла. Ее внимание было полностью сосредоточено на тяжелом кресле, привинченном к полу в центре зала, и на толстых цепях, которые крепко сковывали Драко за запястья и лодыжки.

Она прикрыла рот, чтобы сдержать крик. Гермиона успела сделать два шага в сторону Драко, прежде чем почувствовала руку Гарри.

— Нет, Гермиона, — сказал он тихим голосом, предназначенным только для ее ушей. — Ты здесь в качестве адвоката. Не его девушки. Не упусти свой шанс представлять его интересы, даже не начав.

Гермиона глубоко вдохнула и шагнула обратно, медленно кивая. Гарри был прав. Она не выглядела, будто пришла защищать клиента. Она вела себя глупо. Она хотела подбежать к Драко, разорвать цепи и освободить его от оков. Эта заманчивая для нее идея никоим образом ему не поможет.

Гарри сел на откидывающийся стул за балюстрадой, как раз за ее столом. Гермиона положила свою кожаную папку на стол и открыла ее, чтобы вытащить записи. Грейнджер пришлось не отрывать глаз от своих пергаментов, чтобы не смотреть на Драко.

Прошло меньше сорока восьми часов с тех пор, как она видела его в Азкабане, и он выглядел так, словно был на полпути к смерти. Его волосы были тусклыми, кожа пепельной, а пальцы заметно дрожали на подлокотниках кресла. Она подозревала, что охранники Азкабана — скорее всего, тот парень Кэмпбелл — немного расстроились из-за одного из последних Пожирателей Смерти, ступившего на их остров.

Драко уже однажды избежал тюремного заключения. Может быть, они ждали своего шанса. Она могла видеть тень фиолетового синяка вверху его левой скулы, и она швырнула книгу на стол с ненужной силой при мысли, что кто-то действительно осмелился ударить его.

Звук эхом прокатился по комнате. Черноволосая женщина с болезненно белой кожей сидела в середине присяжных за табличкой с именем Эйлин Дункан. Она поднесла монокль к глазу и уставилась на Гермиону.

— Мисс Грейнджер, — сказала она. — Вы готовы начать после такого непростительного опоздания? — ее голос с легким шотландским акцентом напомнил Гермионе Минерву МакГонагалл. Тон и акцент заставили ее выпрямиться, несмотря на раздражение, вызванное этими словами. Опоздание произошло не по ее вине.

— Опоздания? — произнесла Гермиона, заставляя себя не пялиться на ведьму. — Опоздания не было бы, если бы время слушания не перенесли. Без предупреждения, хочу заметить, — выражение лица ведьмы не изменилось, когда она опустила взгляд на свой длинный крючковатый нос. Гермиона положила руки на стол и резко выдохнула. — Да, — сказала она самым спокойным тоном, на который была способна, — я готова.

— Давно пора.

Ведьма встала и пригладила рукой свою мантию сливового цвета. Она открыла слушание, назвав имена следователей и старейшин Визенгамота, формальные фразы и заявления, которые были послушно записаны парой секретарей, сидящих рядом с ней.

Гермиона позволила звуку захлестнуть ее, наблюдая за Драко вместо того, чтобы слушать длинную речь. Он едва шевельнулся, даже когда мадам Дункан зачитала список обвинений, предъявленных ему при аресте. Склонив голову, он уставился в пол между своих ног. Гермиона почувствовала, как ее пальцы скользнули по верхушке пера, и она быстро сжала руки на коленях, понимая, что ее подсознание пыталось убрать челку Драко с его глаз.

Она услышала, как Гарри предупреждающе кашлянул за ее спиной, и оглянулась на судью как раз в тот момент, когда мадам Дункан снова заняла свое место. Ведьма взмахнула палочкой, и по комнате пронесся звук молотка.

— Элвин Таффет, представьте свои доказательства.

Низенький волшебник подпрыгнул и замешкался перед судьей. Гермиона вскочила на ноги.

— Подождите! Это неправильно!

Таффет фыркнул и обратился к судье.

— Если бы мисс Грейнджер была внимательна во время вступительных заявлений, а не глазела на своего любовника, она бы знала, что это надлежащая процедура в суде.

Щеки пылали от двойного оскорбления, Гермиона вздернула подбородок.

— Мой клиент, — произнесла она, смотря в спину Таффету, — не на суде. Это предварительное слушание для определения обоснованности ареста, а не для вынесения приговора мистеру Малфою за какие-либо предполагаемые преступления. Нет необходимости в цепях, они только предубеждают Визенгамот против мистера Малфоя. Прежде чем начнется разбирательство, я требую, чтобы его цепи были сняты.

— Просто смешно, — сказал Таффет. — Она просто хочет освободить своего бойфренда.

Чернокожий волшебник слева от мадам Дункан поднял руку, прежде чем Гермиона успела возразить. На его табличке значилось «Карл Мерсер».

— Требования здесь не приветствуются, — нахмурившись, сказал Мерсер. Таффет повернулся, чтобы ухмыльнуться Гермионе, но его лицо вытянулось, когда старейшина Мерсер продолжил говорить. — Впрочем, как и ваши инсинуации, мистер Таффет. Прежние отношения между обвиняемым и его защитой не являются частью разбирательства. Мисс Грейнджер права насчет своего клиента. Нет необходимости приковывать его.

— Он Пожиратель Смерти, — пробормотал Таффет. — Вы хотите освободить его?

— А вы его боитесь? — старейшина Мерсер слегка улыбнулся и провел пальцами по своей короткой, аккуратно подстриженной бороде. — Если так, то вы можете извиниться и не присутствовать на слушании. Другой волшебник будет менее… робким.

Таффет что-то проворчал и скорчил гримасу, но величественно указал на судью и стул Драко.

— Отлично, — пробормотал он. — Давайте выпустим убийцу на свободу.

Волшебник поднял палочку. Цепи Драко загремели и сдвинулись, исчезая в облаке ржавого дыма. Гермиона сидела на краешке стула, наблюдая за Драко. Он по-прежнему не поднимал головы, но она уловила, как слегка расслабились его плечи, как чуть расслабились его пальцы. Она едва сумела подавить улыбку облегчения, увидев даже такую реакцию от него. Снова повернувшись к судье, она поймала быстрый кивок бородатого волшебника.

— Мистер Таффет, — сказала мадам Дункан после плохо скрытого взгляда слева от нее. — Можете продолжать. Представьте суду свои доказательства и свидетельства.

*

Небольшой вестибюль, ярко освещенный, но холодный, находился позади скамей, за которыми сидел Визенгамот. Двое следователей сопроводили Драко в комнату на время перерыва. Они оставили ему кувшин с водой, миску тепловатого супа, тарелку увядшего зеленого салата и студенистый пудинг. Несмотря на скудность, Драко тут же проглотил всё. Еда была лучше той, что подавали в Азкабане. Очевидно, реформы еще не достигли тюремных кухонь. Все, что было хоть на ступеньку выше якобы утоляющей голод пищи, казалось ему почти праздником.