– Эй, не молчите.

Беренгар пытался проглотить перекрывший горло комок.

– Хулиганы, холера, – беззлобно протянула Авителла.

Он, так и не ответив, твердо придавил клавишу. Король ждал, Беренгар не сумел бы сказать наверняка, улыбается Далькроз или нет.

– Теперь ты мне веришь?

– Да, верю.

– Может, это что-то меняет?

– Может быть, и меняет. Не знаю. Нет, я не против того, чтобы поговорить с нею попозже, пусть она сама расскажет мне, как все это подстроили.

– Не стоит туда звонить еще раз, вокруг Бруксов и так вертится Департамент Обзора.

– Тогда расскажи ты – давай вываливай все, если хочешь, чтобы я тебе чуть больше поверил.

Король говорил долго, ловко обходя острые углы. Всю правду – про интригу Цилиана, мелкие подробности – о схватке в клинике, почти ничего – о ментальном блоке, который он заметил у Брукс, и пока ничего о Цертусе. Марк ловил нить рассказа, чужие слова ранили и радовали одновременно. Он дослушал до конца и ничего не ответил – этого ответа напрасно ждал и искал Воробьиный Король.

– Почему ты молчишь?

А Марк просто вспоминал свое наваждение – сухой воздух огромного открытого пространства, пустую степь, колючую проволоку, рыжий диск солнца, сгиб локтя, синюю вену, ледяное прикосновение металлического предмета. Король легко поймал сомнительное видение.

– Не замыкайся и не молчи. Брось, это гнилые штучки, не надо даже воображаемого суицида.

– Тебе-то какое дело?

– Даже если ты меня сейчас ненавидишь, я все равно твой Король.

– Псих ненормальный.

– Ладно. Если ты хоть немного успокоился, то тогда пошли, пора уходить отсюда.

– Вот так вот просто возьмут и выпустят?

– Должны. Консул обещал, что тебе не станут мстить за других. Только не лезь без надобности к нашим «добрым, праведным» луддитам – они все немного сумасшедшие. И каленусийскую форму сними, я принес тебе другую одежду.

Марк поднял объемистую пластиковую сумку и равнодушно переоделся. Подаренная Королем рубашка оказалась чуть тесной, остальное отлично подошло.

– Я требую шлем пси-защиты.

– Что? – Воробьиный Король искренне удивился. – Тут их почти никто не носит.

– Я не хочу, чтобы какой-нибудь урод вроде тебя шарил у меня в голове.

– Ты совсем не знаешь консуляров. Обычно такого не делают просто из вежливости – это все равно что таращиться на голую задницу.

– Когда-то давно мне очень хотелось попасть на Северо-Восток, об этом месте ходили прекрасные легенды. Не знал только, что все сложится так паршиво.

– Радуйся, везунчик. Могли прямо на берегу пришибить наводкой, наверное, это было бы справедливо.

– А мне и так живется только наполовину. Десять раз плевать на ваши поганые наводки. Только не надейся, что я размякну от твоей доброты и стану изменником.

– Да кому ты тут такой нужен? У луддитов не бывает изменников. А вообще-то консуляры – те же каленусийцы, их всего пять лет назад развела с метрополией гражданская война и пси-проблема.

– Ладно, ври дальше, знаю и без тебя.

Они вышли вместе, охрана выпустила Марка, напоследок от души окатив его презрением.

Арбел встретил чужака неуверенным, последним теплом осени. Беренгар искал в окружающем мире признаки неестественного – искал и не находил. Пыльный поселок, который едва примерил маску столицы, – вот чем оказался знаменитый центр луддитов. Настроение Короля, кажется, переменилось в худшую сторону, словно он вспомнил о чем-то нехорошем.

– Формально ты совершенно свободен, но без меня никуда не ходи – совсем не трудно нарушить какой-нибудь из местных запретов.

– Где ты устроился?

– На загородной вилле консула. Придется тебя к нему привести.

– О-го-го, какая встреча!

– Не выпендривайся. Сам знаешь, что Дезет – иллирианец, он очень не любит «серых» и наблюдателей из Порт-Калинуса, лучше бы тебе с ним не встречаться, но так не получится, поэтому постарайся его не злить.

– Не хочу я туда идти. Неловко как-то и противно.

– Пошли, не валяй дурака, все равно идти больше некуда…

«Значит, он меня спас, – подумал Марк. – Раньше я ненавидел Далькроза, а теперь просто не понимаю его. Конечно, без непрерывной злости как-то легче жить, но она ушла, и осталось пустое место, которое будет трудно заполнить».

Двое вместе уходили по улице Арбела – Беренгар и Король, оба чужие в Арбеле, оба занятые сиюминутной драмой конфликта, они не знали о том, что может произойти через год. Марк еще не мог слышать тех своих отчаянных шагов, которые он будет отсчитывать, пытаясь в последнем, запоздалом рывке успеть туда, куда успеть уже невозможно. Король пока не мог видеть колышущегося покрывала багровой мглы. Будущее еще не оформилось, оно только неспешно приблизилось и встало неподалеку робким контуром возможных событий.

7010 год, зима, Конфедерация, Порт-Калинус

Шел крупный снег, нелепая прихоть природы – белые хлопья, необычные для теплого Порт-Калинуса, валиками легли на карнизы домов. Сад, ограду, дорожку, гранитное крыльцо – все это залепило смесью подтаявшего снега и дождевой воды.

В доме уютно бурлила кофеварка, ее монотонное жужжание соединилось в дуэте с шелестом новенького, последней модели сайбера, за терминалом которого расположился собственной персоной уволенный наблюдатель Тэн Цилиан.

– Могучая стихия грязи заключила союз со стихией холода, погода безобразная, начальство меня выкинуло, обидчивые девушки бросили, и все это великолепно – никто во всем мире не отвлекает нас от тихой и полезной работы.

Сайбер пока не подключился к Системе, но наученный суровым опытом Тэн Цилиан сразу отверг ментальный ввод, на всякий случай проигнорировал микрофончик и теперь терпеливо касался кончиками пальцев обширной, податливо прогнувшейся клавиатуры.

– Отныне и до победы наш девиз – строгий технический консерватизм. Ассистент, полные данные.

Он внимательно перечитал подробности дела о Воробьином Короле и погрузился в неспешные, сродни медитации, размышления. Общая картина вырисовывалась забавная. Первый раз о подполье ивейдеров заговорили в 7008 году – четырнадцатилетний Далькроз уже умудрился создать Департаменту проблему. Тэн в свое время проверил данные последних лет на тысячи ивейдеров – с девяносто восьмым индексом их оказалось пятнадцать человек. Едва ли легенда о Короле непокорных была инициирована не самим Далькрозом, он оказался подходящей фигурой, которая заместила нехватку в неразгаданной пока комбинации Цертуса. Тогда, в 7008 году, неизвестный противник мог выбирать и остановился на личности Вэла Августа, отвергнув четырнадцать других кандидатур. Почему?

«Голубая кровь, – подумал Цилиан. – Цертусу понадобился яркий символ». За яркими символами дело не стало. Среди дел остальных четырнадцати псиоников отыскались биографии трех подростковых поп-кумиров тех лет и досье на четверых ребятишек из семей магнатов Порт-Калинуса. С тех пор вся семерка благополучно прошла реабилитацию и ничем не выделялась из среды добропорядочных каленусийцев, некоторые даже сохранили виды на карьеру.

Обескураженный Цилиан оставил сайбера в покое, допил стылый кофе и одну за другой налил себе еще две чашки вместо одной привычной.

«Чем отличались эти семеро условных претендентов от состоявшегося Короля?» Тэн застучал клавишами, наугад перебирая вороха старой информации. Жемчужное зерно правды высветилось неожиданно. «Возраст, – подумал Тэн. – Цертусу понадобился четырнадцатилетний парнишка. Забракованная семерка в тот год уже перевалила за свое шестнадцатилетие».

Тэн вцепился в эту догадку, тщательно сверяя детали. В 7008 году неизвестный террорист убивает незадачливого старика – «траурного» президента Барта, бездарно проигравшего войну с Консулярией. Убийцу на месте расстреляли опешившие, злые до невменяемости гвардейцы, полусожженное излучателями тело не опознали, мотивы убийцы списали на месть псиоников. Цилиан помнил скорбь и растерянность жителей столицы, застывшие лица и пустые глаза, позор военного поражения и почти физическую боль бессильной ненависти.