– Есть, – выжидающе по-учительски коварно отчеканила Эмили, выпрямляясь, выставляя несуществующий статус на показ. – Как только появляешься в этом мире, тебя отдают либо в музыкальную школу, либо в танцевальную. Последний вариант нечасто выбирают – мало, кто талантлив. Легче научиться пению. Я, лично, принадлежу к музыкальной школе.

Мы увидели плоды недельного труда. Голос нашей ученицы еле-еле походил на среднестатистический, тот который долгими месяцами шлифовали в школах. Все ещё нужно было работать, звук был словно у кривой толстоватой флейты с двумя отверстиями. Ноты были пресными, строгими и бесцветными и мы решили добавить в них жизни.

– У тебя есть любимые песни?– спросила Эмили.

– Нет – ответила Аиша, после чего я уставился на неё задумчиво, а Эмили крайне смущённо. Достав свой плеер, Эмили передала его Аише.

– Полистай, может что-нибудь понравится. А потом мы что-нибудь из этого споём.

Видя, как они сдружились, я начинал чувствовать себя бесполезным. А моё отношение к Эмили стояло на грани неприязни.

– Извини за кружку – пока я наблюдал, как холоднеет небо после дня, ко мне подошла Эмили, спровадившая ученицу прослушивать песни. Испытывающие взгляды Эмили подавали на меня апелляцию. Её действия теперь стали двусмысленными.

– Я уже и забыл про это.

– Мы не можем больше тут оставаться – она придвинулась ко мне, опершись руками на вторую выдвижную клавиатуру фортепиано.

– Я знаю.

В какой-то момент все вопросы, что у меня были, потухли. Молчать рядом с ней оказалось не так смущающее, как я представлял.

– Почему ты выбрал меня?

В потемках она не увидела моего ошарашенного взгляда. Я начал мыслительную работу, но после она добавила:

– В Чёрной филармонии, почему ты выбрал меня соперницей?

– Это был мой первый поход на музыкальные бои…,– Я рассказал, как был впечатлен всеми участниками, как подумал, что будет разумно выбрать не слишком сильного соперника. Я рассказывал, а она слушала. Может она умеет видеть сквозь людей, или это было очевидно, что мне нужно её внимание?

– Кого ты назвал не слишком сильным?

– Я не в обиду. К тому же, там были группа, замораживающая соперника на месте, парень, управляющий огнём , и клоун вертящийся словно чёрт.

– Лестные комплементы. Как увижу, обязательно им передам. Хотя сейчас, уже нельзя говорить точно увижу ли я кого-нибудь.

– Можешь подробнее рассказать о своём приеме?

– Фокусники не раскрывают своих секретов, – ответила Эмили с загадочно освещённой половиной лица, к которой красные локоны были ближе.

–Знаешь, а мне нужна компенсация за порчу имущества – на эти слова Эмили закатила глаза и приготовилась рассказывать.

– Для меня сейчас это не кажется сложным. Но, чтоб уметь так я затратила немало сил. Сосредотачивая волны, нужно попасть по сонной артерии, чтобы на полминуты перекрыть кровоток. Так я вызываю смутность сознания. Однако, бывает и такое, когда я не могу сделать это напрямую. С тобой было сложнее, ты действовал напролом, мне приходилось отбиваться, ведь твои удары хоть и косые, но достаточно мощные.

– Спасибо на добром слове.

– Иногда мне приходится изловчаться, чтобы попасть. Когда я выйду на улицу, вряд ли одного этого приема будет хватать.

– Наверно, мы должны выйти завтра в сумерках,– обозначил я, после небольшой паузы в нашем разговоре.

– Почему в сумерках?

– Около 9 начинают загораться вывески баров и клубов. Нам нужно где-то останавливаться. И мы можем понадеяться, что там остались люди, не лишенные слуха, или хотя бы инструменты, для восстановления сил.

Весь следующий день мы готовились к вылазке. Нужно было подобрать инструменты, которые помогли бы нам обороняться.

– Я возьму скрипку.

Я с сомнением смотрел на чёрную гитару 1970 года с корпусом Les Paul и с неудобным скользящим грифом. Она не принадлежала мне, а я не принадлежал ей и, думал как бы быстрее её продать. Но настал день, когда мне пришлось её снять со стены.

– Аиша, если ты хочешь взять какой-нибудь компактный инструмент, мы могли бы научить тебя на нём играть.

– Почему мы не можем просто включить музыку с плеера?– спросила Аиша, не догадываясь, что ответ несколько нас затруднит.

– Музыка с плеера имеет слишком мало потенциальной энергии. Подойдет, конечно, для поддержания сил, но обороняться только с этим невозможно.

– От кого обороняться?

– Мы ещё не знаем, но на улице точно небезопасно – я вступил в разговор, пока настраивал и пробовал на руку гитару.– Ты выбрала инструмент?

– Может флейта?– она указала на медную гравированную сбоку разбирающуюся флейту. Она лежала на полке рядом с массивной тубой и саксофоном.

– В крайнем случае, ты можешь просто хлопать, чтобы помочь. Чувство ритма у тебя есть – не без доли шутки сказала Эмили.

Пока мы ждали 9-ти часов, успело стемнеть. Мы терпеливо сидели в ожидании ночи, сетуя на то, что больше не почувствуем, что можно отступить назад или оставить что-то неизменным. Я достал пластинку и поставил в старый музыкальный автомат. Его светящийся корпус обнадеживающе мерцал.

Игла начала скользить по винилу, и наше будущее вдруг также заскользило, однако в неизвестном направлении.

Город, окутанный тишиной, теперь можно было спокойно рассмотреть, не отвлекаясь на машины или назойливые светлые точки. Теперь, когда кто-то сломал лампочки, движущихся фонариков не осталось, ни людей, ни машин. Будто кто-то ,помимо тишины, поверг город во мрак.

Я редко бывал на главных улицах города и теперь, с интересом рассматривал орнаменты на реконструированных старых роскошных домах. Если идти закоулками, редко попадаются какие-либо арки, или открытые балконы. Словно кукольные домики, обступали нас низкие дома, окна которых теперь часто можно найти открытыми нараспашку. К забытым и потерянным куклам из прорезанных перочинным ножом окон врывался воздух.

Через час мы стали сомневаться в том, что ищем. Рестораны не подавали признаков жизни, а клубы и бары, лишь на первый взгляд казались живыми. Выйдя на перекрёсток, мы осмотрелись. Впереди были дорожные работы, и дым из поломанной машины преграждал представление о том, что находится дальше. Сзади было…шумно.

Мы потеряли нить осторожности и не успели среагировать. Трое направлялись к нам, позади них были ещё четверо, по движениям собиравшихся уходить. Все они были не глухими, но от этого вызывали лишь больше подозрений.

– Разберитесь с этими и пришлите мне результат по совпадению – раздался чей-то голос.

Когда черты их лиц стало видно, я решился спросить.

– По какой причине с нами нужно «разбираться»? Мы можем просто мирно разойтись…

– Ну уж нет, теракт произошёл возможно по вашей вине – с усмешкой произнес светловолосый в кожаной безрукавке. На его одежде от горла до пояса распространялись странные тонкие полосы, а сбоку мигали, словно цифры на таймере динамита, сплошной линией квадратные кнопки.

–То же можно сказать и про вас – вступила Эмили.

– Я, поверь мне, хорошо видел надпись в телике и твоё личико.

Эмили резко замолчала.

Аиша доверительно прижалась ко мне, чего раньше опасалась делать. Её волнение перенеслось и на меня, на того, кто сейчас должен ее защищать. Перед нами стояла первая и, возможно последняя, реальная угроза. Два парня и девушка. Парень с темными и длинными до плеч волосами, со сплошным широким поясом кнопок, стоял напротив Эмили. Светленький и девушка – напротив меня и Аиши.

– Мы уверены друг в друге, и доказывать вам ничего не обязаны . Нам нужно просто вас обездвижить и сравнить слепки.

– Обездвижить?

– Если вам так угодно знать… Я не хотел говорить при девочке. Разрезать горло и тщательно его рассмотреть- с хладнокровной вежливостью объяснил светловолосый. – Исключая все дальнейшие вопросы: мы это делаем, чтобы узнать виновников теракта, и других способов нет.

–А Черная филармония?– Эмили укоризненно посмотрела на меня.