— Ну как — нет выхода-то? — Яро, сидящий напротив шамана, жевал травинку. — Шам, выход всегда найдется.

— Да? Яро Тикканен, ты решил переждать грозу в горной пещере. тебя завалило оползнем, есть ли у тебя выход, скажи мне?

— Буду разбирать завал.

— Ты не смог его разобрать, выход перекрыт куском скалы в пару тонн весом. Где выход из ситуации?

— Э-э… Ждать, надеяться на то, что меня найдут.

— Это не выход. Это — ШАНС. Шанс, пусть и мизерный, что тебя смогут найти, и убрав камни, дать выход. А уйти в переход, добровольно, перерезав себе горло — не выход, исход. Исход из БЕЗВЫХОДНОЙ ситуации. Я всё это говорю вам к тому, что завтра утром, недалеко отсюда, появится Блуждающий Храм. Не в тридцати милях, а гораздо ближе. Милях в десяти. И вот тогда у вас всех появляется выбор: бросить всё, и пытаться идти к Храму, или, несмотря на его наличие, продолжить дело, которое вы тут начали.

Лагерь на берегу напоминал растревоженный улей. Какой там сон?! Люди взвешивали шансы, одни рвались попасть в Храм, другие, в основном те, кто уже пробовал добраться до него, и вернуться домой, колебались. Некоторые вообще сразу всё для себя решили: тут — лучше. Рисковать потерять неплохой, в общем-то, отрезок жизни, и уйти в переход, а потом, вернувшись из Иных, непонятно где, начинать всё сначала?! Шам сидел в сторонке, на бревне, и был абсолютно спокоен. Его такие мелочи не волновали. Катя, конечно, сразу решила: им с Витькой надо непременно попробовать. Ей хотелось вернуться к родным, и непременно не одной, а с Виктором. Она и думать забыла, что когда-то была к нему совершенно равнодушна. Ну, парень, и парень, обычный, такой, как и другие, один из сотрудников их компании. Мало ли кто из них пытается клеиться к ней? В то время, дома, она втайне, как и многие девушки, все еще ждала принца на белом коне, ну, или, хотя-бы, на белом “Мерседесе”. С кучкой денег в банке, позволяющей ему возить свою избранницу на Мальдивы, Карибы, или в Париж. В Турцию она и сама в отпуск могла съездить. Витька, который предпринял героические усилия, чтобы не напоминать ей об этом, тоже не хотел терять Катю. Но… Он колебался. С одной стороны, их сюда забросили, не спросив. Просто поставили перед фактом: вот вам Мир, вы теперь живете тут. Точка. С другой… С другой Витька был человеком, который всегда старался выполнять то, что обещал. А если он уйдет в Храм, и попадет домой, что делать с доверием Олафа? С командованием кораблем, экспедицией, с людьми? Что делать с тем, что ему тут нравилось гораздо больше? Тут он был сам себе хозяин. Дома — просто работник. Пришел в офис, сел за компьютер, постучал по клавиатуре восемь часов, ушел домой. Раз в месяц — получи свои деньги, распишись. Всё. День за днем одно и то-же. Дом, офис, дом. Ну, всякие мелочи, типа зависнуть с друзьями в баре в субботу, провести ночь с какой-нибудь девочкой, без продолжения, оседлать велосипед, и прокатиться километров десять — в расчет вообще можно не принимать. А тут? Катя. Бриг. Сражения. Всё такое новое, непривычное, и интересное! Чувство торжества, когда твой клинок вонзается в грудь человека, желавшего проделать это с тобой. Свежий ветер, и соленые брызги, когда бриг летит вперед, навстречу неизвестности. Чувство собственной значимости для других, чувство, что другие тоже значат для тебя намного больше, и приходят на помощь, если ты сам не справляешься. Чувство свободы. Витька нисколько не тосковал по монитору компьютера, по спертому городскому воздуху, километровым пробкам автомашин, всяким гамбургерам с кока-колой, и более чем сомнительному алкоголю из супермаркетов. Родня? Ну, может и неплохо пару раз в год созвониться с теткой, живущей в Саранске, но не более. Больше, к сожалению, в живых родни у Витьки не было.

— Кать, а если мы не сможем пройти, что тогда? Испытания-то, ты же помнишь, не шуточные.

— Я верю, что мы пройдем, Вить. Не можем не пройти. Меня там родители уже, наверное, похоронили, я должна их успокоить!

Утро началось с того, что Ал разбудил Витьку, несколько раз встряхнув за плечо.

— Вставайте, капитан! У нас неприятности!

Неприятности приближались под всеми парусами, три корабля, по словам алхимика — англичане. Две шхуны, и новый, только что спущенный на воду, как выразился Ал, “Малый фрегат”, не уступающий вооружением “Кровавому призраку”. Ветер благоприятствовал англичанам, дул со стороны моря, и, буквально, через час, они должны были оказаться на дистанции огня. В лагере началась лихорадочная деятельность. Обе шлюпки уже шли к бригу, полные моряков.

— Мы не успеем переправить на борт всех. — Яро стоял рядом с Виктором. Часть народа останется тут, остальным придется вступить в бой.

— Яро, ты идешь со следующей партией. В первую очередь, моряков, солдат на корабль. Кто на вахте?

— Там Матиас, с частью канониров. Сейчас переправляются Берг и Седрик с остальными пушкарями.

— На берегу остаются десяток солдат — охранять лагерь. С ними Джонсон, и Катерина. Шам пойдет с четвертой волной, и я тоже. Пока меня нет на борту — командуй. Вступите в бой — не жди остальных, черт с ним. Маневрируй, делай то, что положено, забудь о шлюпках — в конце концов, вернутся на берег.

— Хорошо, капитан.

Англичане подошли, когда Витька садился в шлюпку. Бриг расправил паруса, и Витька, от досады врезав по борту шлюпки кулаком, снова выпрыгнул на песок. Догонять корабль, ведущий бой, на веслах было безнадежно. Приходилось, матерясь, следить за сражением в подзорную трубу. Корабли окутывались пороховым дымом, англичане явно были опытными вояками, и строили тактику так, чтобы не дать бригу увалиться под ветер. “Кровавый Призрак”, удачным залпом, серьезно повредил одну из шхун, и та, кренясь на правый борт, старалась выйти из схватки. Но и бриг раз за разом получал в борта порции ядер. Малый фрегат англичан, как его окрестил алхимик, пытался подойти ближе, видимо, чтобы взять шведов на абордаж. “Кровавый Призрак” маневрировал, и огрызался, но, как заметил Витька, далеко не всеми орудиями. Впрочем, и англичанам доставалось по самое не балуй.

— Черт, черт, черт! — Сейчас бы быть на борту, с товарищами, а он вынужден стоять, и смотреть, как они сражаются…

Артур

Ветер гнал нас вперед. Пальма осталась позади, и “Вепрь”, взрезая форштевнем волны, продвигался к Кальяри. Мы шли в одиночестве, так и не договорившись с Де Брассом, поэтому на марсе каждый час сменялся впередсмотрящий, а пара человек, обычно, висели на вантах, чтобы вовремя обнаружить приближение пиратов. И на всем пути от Балеарских островов до Сардинии нам не встретилось ни одного корабля. Когда, обогнув остров, мы подходили к рейду Кальяри, Селим, нахмурившись, сказал:

— Не иначе, пока мы болтаемся в воде, произошло что-то серьезное. Ну не могли пираты нас пропустить, даже если никто из них не патрулирует этот район. Они просто обязаны были нам повстречаться, но… Их нет!

— Нам легче! — Альфред предвкушал торговлю, и разглядывал Кальяри в подзорную трубу. — К чему забивать себе голову вопросами, на которые у нас нет ответа? Не пришлось сражаться, и — хорошо.

— Это не шутки, купец. Если их нет тут, то они где-то в другом месте. Нарваться на пару-тройку десятков чертовых галер — верный переход. Куда они могли подеваться?.. Все, разом! Такого я еще не припомню…

Кальяри, крупный, по меркам Мира, город, встретил нас обычной портовой суетой. На рейде стояли несколько каравелл, галера, и пара шлюпов. Всё было как всегда: снова таверна, снова торг Кристианссона с местными торговцами… Местные, на наши расспросы о пиратах, ничего толкового сказать не могли. Не встретились? Ну, так вам повезло, чего еще надо? Загрузив пару десятков бочек с оливками в трюм, и пополнив запасы, мы вышли в море. Теперь наш путь лежал в Палермо, а потом — на Мальту. Зачем нам туда плыть, не знал даже Шам, на все вопросы отвечавший: Высшие считают это наиболее предпочтительным. Трюм был заполнен товарами, примерно, на две трети, в Палермо Кристианссон собирался купить местного вина, в Валлетте — оружие и доспехи. Если повезет, то на Сицилии можно было взять на борт засахаренные и заспиртованные фрукты.