Раньше все это было: вечера мастеров художественного слова, чтецы были великолепные. А на радио какие дикторы были! Какая школа великолепная! Какие педагоги были! Да что вы! Сегодня же этого нет, это никому не нужно!..

Левитан на слуху, конечно. Он вне конкуренции. А больше они никого не знают. Но Левитан не был чтецом. Он был диктором. Но все равно это высокое чтение, высокое мастерство. Левитан – это целая эпоха военных лет. Я говорю о тех, кто выступал с эстрады, по радио. Вы услышите сегодня Чехова, даже Пушкина, Лермонтова, других поэтов? Я не слышал. Слышу музыкальный бред, ведение теле- и радиопрограмм какое-то звонкоголосое, основанное на криках, дурацких шутках. Шоу придумали… Кто может до конца расшифровать это слово? Слушаешь эту грязь, которая льется в наши уши из СМИ, как вы их называете, и она уже в момент своего рождения начинает разрушать нашу речевую культуру. Она в меня чуть-чуть вползает – я ее обрубаю, сбрасываю. Но что же говорить о молодежи, которой так нравится сказать «клево»… Еще какие слова?.. Я их даже не знаю. Что такое «клево»? Или «крутой»? Можно же сказать: «Хороший, сильный человек». А то – «крутой». И всем сразу становится все понятно. Это обезьяний язык.

Но если пропагандировать культуру русского языка с экрана, по радио, в печати, постепенно начнут говорить нормально. Но это счастье не выпадет даже, наверное, и на ваш век.

1. Он не в лучшей форме. Когда берешь в руки словарь, понимаешь, как много слов стали его пассивной частью, как много выражений ушло в прошлое. И не потому, что устарели, а потому, что активный словарный запас сведен к минимуму. В молодежной среде преобладает сленг и англоязычные заимствования.

2. Он далек от идеала. Издания вроде «МК» и газеты «Жизнь» зачастую выглядят стенограммой уличных или кулуарных разговоров – такова простота изложения. Если не высокий слог, то хотя бы близкий к литературному стиль в периодике – большая редкость. Если, конечно, актуальные события не комментирует такие колумнисты, как писатель Александр Кабаков или поэт Лев Рубинштейн.

3. Телевидение в меньшей степени, чем любые другие СМИ, зависит от языка. Все-таки главное для ТВ – «картинка». Яркий пример – видео в жанре «без комментариев», которое, собственно, ни в каких выразительных описаниях и пояснениях не нуждается. Тем не менее ведущие и корреспонденты, владеющие русским языком в совершенстве, сразу обращают на себя внимание, – впрочем, как и на радио. Никогда, конечно, журналисты в большинстве своем не овладеют языком художественной литературы хотя бы потому, что не всем дано стать писателями. Да и не нужно это. Читатели, слушатели и зрители привыкли к подаче информации «без затей». И литературность ежедневных текстов будет выглядеть «умничаньем», будет раздражать.

4. Мне кажется, не стоит переоценивать влияние Интернета. Шутки на тему «Превед, медвед» уже никого не смешат. Но слова «аська», «мэйл», «скачать», «зазиповать» вошли в обиход, и, видимо, надолго.

5. Заимствования неизбежны. Тот же «жаргон» – из французского. Немецкий, английский, латынь… Но мне не нравится, когда из иностранных языков берется то, что есть в родном. Например, «презентовать». «Представлять, показывать», по-моему, – гораздо лучше.

6. В некоторых случаях термины и профессионализмы уместны, но чаще всего эти слова сводят на нет то, что создавалось веками, – многообразие, богатство русского языка. Они его упрощают.

7. Жаргонизмы добавляют неожиданные оттенки и зачастую лучше любых эпитетов и подробных описаний помогают передать атмосферу, специфику того, о чем рассказываешь. Образно, сочно. Но это не значит, что жаргонизмы входят в мой активный словарный запас. Отнюдь. Употребляю исключительно по делу.

8. По определению ненормативная лексика – «та, что выходит за пределы нормы», – не может быть использована в СМИ. Хотя мат, как известно, широко распространен в России. И не только среди людей, «академиев не кончавших». Один чиновник крупнейшей государственной энергетической компании, например, рассказывал, что стоит только журналистам покинуть зал заседаний, его коллеги сразу переходят к «неформальной лексике». Но средства МАССОВОЙ информации рассчитаны на огромную аудиторию. Во-первых, это – дети, во-вторых – взрослые, которые категорически не приемлют нецензурные выражения. Думаю, что и те, кто в устной речи иногда могут прибегнуть к непечатному слову, не хотели бы читать газет, где используется мат. Собственно, и доказательств особых не требуется. Сама этимология – «непечатное» – означает ТО, что печатать не принято.

9. Необразованностью. Банальной спешкой (когда речь идет о прямом эфире, сюжетах в информационных программах, и просто нет времени проверить правильность произношения). Заниженными требованиями аудитории СМИ.

10. Как там у Льва Кассиля – «все мы родом из детства»? Пропагандировать (именно ПРОПАГАНДИРОВАТЬ – «распространять и углубленно разъяснять») семейное чтение на примере известных, авторитетных людей. В детских садах поощрять воспитателей и нянь, которые, как в группе моего сына, перед дневным сном ОБЯЗАТЕЛЬНО ставят пластинку со сказкой. В школе не прививать отвращение ко всему, что проходят по программе, а, наоборот, стараться вызвать интерес. Может быть, через кино хорошее, театр. В вузах больше и строже спрашивать. Поощрять чиновников – хвалебными статьями, премиями с номинациями «за грамотность», «за богатый лексикон», «за высокую культуру речи», в конце концов. И ругать их же – чиновников – за отвратительное владение родным языком. Учредить лингвистическую «золотую малину» – по аналогии с той, что вручают в Америке за худшие фильмы.

1. Сейчас возникает очень много калек с английского в разговорной и письменной речи. «Сейлы», «копирайтеры» уже привычны, видна общая тенденция.

2. От классического литературного он далек. Много жаргона, воды. Почему-то использование профессионального жаргона часто считается знаком хорошего знания темы. Идеальный язык СМИ должен быть похож на язык повестей И. Грековой. Коротко, точно, емко, понятно.

3. Броскими заголовками и грандиозными обобщениями. «В Японии погибло более 100 человек!» Не в Японии, и не 100, и не погибло, но это не важно, и это расскажут только в тексте статьи. А может, и не расскажут. Художественная литература по сравнению с публицистикой использует больше определений, выраженных причастными оборотами. Больше мелких бытовых подробностей, больше описания!

4. Использую кальки с английского, когда совсем никак без них не обойтись. Использую жаргонизмы из профессиональных областей, но стараюсь их избегать. Кальки – когда нет устоявшегося перевода термина на русский. Жаргонизмы – для колорита.

5. Полагаю, что заимствование – вещь вредная, но, с другой стороны, излишний перевод тоже вреден. Разумно соблюсти какой-то компромисс между тем и другим.

6. В узкоспециальных СМИ их использование необходимо. Как минимум терминов. Профессионализмов все-таки лучше избегать, хотя в динамично развивающихся отраслях часто проще использовать их, чем придумывать какие-то свои, не всем понятные переводы терминов и профессионализмов с английского.

7. Недопустимо. На то они и ненормативные (непечатные) слова, чтобы их не печатать (не произносить на радио и телевидении). Как только они появляются в СМИ, их использование становится нормой.

8. Недостатком образования и времени у журналистов.

9. Популярные интернет-издания, использующие жаргонизмы, новояз, модные интернет-сокращения и интернет-жаргон (лжеюзер, например), кальки с английского вводят все эти новые слова в нашу жизнь как нечто нормальное. Слово «превед» воспринимается уже чуть ли не как норма.