– Героический поступок?
– Нет. Конечно, нет. Но, нести добро всегда легче, даже если тяжело.
– В таком смысле я согласна. Только предлагаю стать курящими на время курсов, что бы выдюжить.
– Представляешь, что скажет Далла?
– Я сама себя за это не уважаю, но знаю точно, что буду лучше держать себя в руках, если буду знать, что перед приходом сюда и после я смогу смачно затянуться дымом, а не плеваться огнем на всех и вся.
– Ты справишься, я знаю!
– Спасибо, что веришь в меня. Я тоже знаю, что ради Мэтти смогу. Вот только, чтоб цена не была так непомерна, мне нужна разрядка.
– Секс?
– И это тоже!
– Грушу дома боксерскую повесить?
– Весь такой понимающий, аж тошнит! – пошутила Ли, а сама подумала про Риза. Ей не хватало его язвительности. Особенно сейчас.
– Нам кажется направо? – в этот момент Джаред спросил и махнул в камеру охраннику, открывшему им огромные железные ворота. Таких уже нигде не делали – пережиток прошлого. Но, видимо, все из-за того, что учреждения эти были под снос последние десять лет. Какой смысл было перестраивать? Буквально еще пятилетие и все с законами решиться…
До автобусной остановки дойти совсем немного, но нужно было попетлять по дворикам – детский дом стоял как обычно в центре огромного жилого двора. Для Ли это выглядело странным – ей казалось, что для такого серьёзного заведения нужно намного больше территории и зелени, спортивных и детских площадок и всего сопутствующего, что нужно в детстве. Тут было мрачно, серо, лысо.
– Наши дети учатся в школах и в колледжах. Вы ни за что не отличите их на улице от обычных детей, растущих в семьях. Они так же современно одеваются, увлечены всеми модными гаджетами (у кого на это есть деньги или спонсоры), да и проблемы их очень похожи на проблемы обычных детей. Вот только чуть больше грусти, недоверия, боли. В остальном, они самые обычные дети. – рассказывала на первом занятие Виктория. Большая группа будущих приемных родителей восседала на стульчиках широкой подковой вокруг нее.
– Я всегда думала, что дети учатся в детских домах, что у вас тут и ясли свои, и садик, и школа? – сказала мысли вслух женщина, которая сидела ближе всего к куратору. На круге первого знакомства она рассказала о себе, что всю жизнь работает с чужими детьми – частная няня, занимающаяся только грудничками. Когда дети достигали возраста 2-3 лет, и за редким исключением, четырех, она покидала семью, в которой буквально жила эти годы. Ее звали Алла, а возраста Ли не запомнила, но для себя отметила, что ей около пятидесяти. Алла приходила на занятия в самый последний момент, чтоб ни с кем из группы не разговаривать. Садилась в подкову только тогда, когда и Виктория – то есть, минута в минуту назначенного урока. Одевалась она просто – дешевые джинсы и вечно какие-то вытянутые вязанные кофты. Возможно даже ручной работы. В прошлом шатенка, волосы растрепаны, никакого макияжа. Но, не смотря на внешний простяцкий вид, взгляд ее был самоуверенным и даже надменным. Она была замужем. О супруге говорила просто:
– Он крановщик и привык пол жизни сидеть на верхотуре один. Невыносимее меня, как человек, если коротко. Ребенок ему буквально не нужен, а я усыновить могу и одна, препятствовать он не станет, комиссию я уж как-нибудь смогу убедить. – во второй круг знакомства через несколько уроков, когда всем нужно было более подробно рассказать о себе, а не только про образование, профессию и причину нахождения здесь, когда нужно было приоткрыть присутствующим завесу тайны из личного, поделившись образом жизни или мыслей, Алла рассказала, что не выносит все эти тренинги и изливания. Еле сдерживая себя, она поделилась, что не любит людей, не желает ни с кем общаться и все, что здесь происходит и будет происходить, кажется ей чушью. Она не выплевывала гадости, но была честна в том, что говорила и весь ее вид подтверждал сказанное.
– Я работаю с детьми всю свою сознательную жизнь, у меня почти сорок лет стажа. Что я могу здесь еще узнать? Если бы не сертификат, ноги бы моей тут не было, ибо я сама могу всех присутствующих обучить если уж не родительству, то точно материнству не хуже Вас, Вика!
– Алла, не волнуйся. Ты молодец, что говоришь искренне. И я понимаю, что ты говоришь больше правду, чем нет. Но, наша программа придумана не напрасно. Ты не можешь знать всего, твоя специализация – уход за маленькими детьми. А мы здесь будем разбирать все возраста, от планирования беременности и до совершеннолетия. Ты же не возьмешь ребенка на время, как в случае с работой?
– Нет, конечно.
– Значит ты должна понимать, что даже твой опыт не достигает того уровня, до которого ты хочешь дотянуться. Ребенок, которого ты возьмешь, пусть и в самом раннем возрасте, а я надеюсь тебе посчастливиться найти своего ребенка именно в нужном возрасте, но даже он все равно вырастет и ему будет пять, и десять, и ты застанешь все-все психологические этапы развития и формирования его личности. Не торопись делать выводы о занятиях только исходя из своего отношения к людям и клише о психологических группах.
– Я извиняюсь. Но, я правда считаю, что здесь меня ничего не удивит. Здесь не будет нового!
– Совсем ничего?
– Хотите я расскажу наперед, что про большинство из вас мне уже известно? На основе своих выводов я могу предположить, как закончится этот курс, и кто из вас использует сертификат по назначению.
– Это громкое заявление! – вставила Зара. Эта девушка приходила на занятия одна. Всегда немного опаздывала и садилась в подкову последней. Она была моложе Аллы вдвое, красивее в десятки раз, богаче – в сотню. Впрочем, ее наивысший статус касался любого в группе, ведь она визуально была благополучнее, за некоторым исключением. Зара была психологом и в группе оказалась потому, что писала научную работу по данной теме. Она говорила, что всегда хотела иметь ребенка, но вот замуж она не планирует никогда, а потому ее путь – детский дом. История ее была печальной, но только она и скрашивала впечатление о Заре. Та рассказывала, что детство ее было мучительно одиноким. А при этом нее есть сестра-близнец. Лола такая же красивая и здоровая. Но, ей повезло – мать любила именно ее из двух и более – души не чаяла. А вот Зару на дух не переносила, говоря, что она копия их отца, который бросил мать перед родами. В итоге, не смотря на роскошь жизни, а благосостояние Зары бросалось в глаза с одного движения, та была брошенным и несчастным ребенком, доказывающим, что детям не нужны игрушки и шмотки, шикарные учебные заведения и отпуска в горах – им нужны ласка и забота. Позже, на третьем повторе круга знакомства, уже в районе восьмой встречи группы, Зара раскрылась и на столько, чтоб поделиться информацией, что все новые ухажеры ее матери соблазняли ее, и с некоторыми у нее даже был секс – как месть, как выплеснувшаяся злость от накопленных обид. Все ее рассказы суммарно делали ее лучше в глазах окружающих, а если бы не это, она бы была самой стервозной и неприглядной личностью в этой группе.
Впрочем – в любой группе, ведь подобные коллективные занятия достаточно шаблонны, какая бы причина их сбора ни была и какую бы работу ни вел психолог. Всегда найдется в группе тот, кто будет изгоем, кто будет всеми любим. Кто будет шутом, а кто провокатором на склоки. Кто-то тихоня, удививший всех в самый неподходящий момент. Кто-то бунтарь, не соглашающийся не только с мнением большинства, но и с самим куратором. В любой группе будут люди, держащие флажки с надписями «я противный», «я добрый», «я смешной», «я злюка», «меня нет». Но за этими ролями, которые неизбежно на себя примут даже личности, считающие себя выше театра, есть еще один момент, который так же присущ любой коллективной работе – момент метаморфоз! Ибо в коллективе невозможна статика. Как раз из-за первоначального деления на фракции, позже общая субстанция, в кою вливается каждая капля, вступив в реакцию, выдает в финале нечто новое. Как правило – позитивное, доброе, светлое. И даже если не всегда так, все равно итог будет лучше, чем до эксперимента.