Машка же, подойдя к нему, предложила:

– Пойдём погуляем? Мне кажется, нам обоим нужно развеяться.

Ребята, надев свои куртку и плащ с Гриффиндорским шарфом, отправились гулять по улице.

Цели конкретной не было, они просто где-то почти час шли себе по улице, по району универа, и говорили в основном о всякой чепухе – сериалах, вкусной еде, прекрасной и волшебной погоде…

Потом Блэквайтер вдруг понял, что ему очень важно это знать, и спросил:

– И всё-таки, Маш, почему ты за меня заступилась?

– Просто я готова была терпеть, когда они обижали меня… но не тебя.

Блэквайтер вспомнил, как когда-то, пару месяцев назад, в ту самую странную ночь, набрался смелости и ударил со всей силы Галкина, чтобы защитить Машку.

«Ну да, а теперь она с Галкиным, а я… возможно, сделал неправильный выбор. Я не знаю».

Они остановились, когда у Машки зазвенел телефон, она извинилась и взяла его.

Стоявший довольно близко от неё Блэквайтер хорошо услышал громкий голос Галкина, как бы Маша не попыталась его скрыть:

– Ты куда вообще пропала?! Я не понял, я тебя по всему универу ищу, а ты шляешься опять где-то?!

– Извини, я погулять пошла, – тихо проговорила блондинка.

– Погулять, ага! С кем?!

– Одна.

– Одна, да?! Слушай, я ведь тебя предупреждал… я спокоен, спокоен до определённого момента, а потом обижусь. Я же говорил: если ты будешь моей, то ты будешь только моей. Узнаю, что с тобой этот клоун опять крутится, я на этот раз его из-за твоих тупых мольб жалеть не буду, поняла?!

– Да хватит уже, всё.

Девушка извинилась перед Галкиным и положила трубку.

Блэквайтеру стало тошно за то, что он вообще существует.

«Из-за её мольб? Что это значит?».

И под клоуном кто имеется ввиду? Неужели он?

Он решил тихо спросить у Машки:

– Он тебя снова задирает?

– Ничего, он просто… ну, нервничает за меня. На самом деле он меня любит.

– Ты тоже его любишь?

Машка, судя по её взгляду, опешила от этого вопроса.

Потом едва заметно кивнула.

Блэквайтер посмотрел куда-то вперёд и подумал: «что это на меня такое нашло? С чего я вообще решил у неё это спросить?... Это странно».

А потом ему прям в рожу прилетел снежок, от которого он сразу начал хлопать ресницами.

А Машка рассмеялась и, лепя новый снежок, прокричала:

– Не зевай на фронте, солдат!

– Ну ты у меня щас получишь.

Блэквайтер тоже рассмеялся, и они с Машкой, визжа от удовольствия, начали стреляться снежками, бегая вокруг друг друга и старательно уворачиваясь… ни у кого из них это толково не получалось.

А потом они, вспотевшие и вымокшие, но им было всё равно, легли в большой сугроб рядом друг с другом как на мягкую кровать, и стали смотреть в небо.

Холодное, но классное небо. Как волшебное.

– Я иногда хочу вернуть всё назад, – тихо сказала Машка, – изменить многие моменты своей жизни. Я слишком много ошибок допустила.

– Может, так нужно было? – Тоже тихо и даже неуверенно спросил Блэквайтер.

Он сейчас очень напоминал себе себя прошлого.

– Но как теперь исправить многие вещи?

– Я не знаю. Я и сам не могу… но я рядом в случае чего.

«Я рядом? Да что ты такое несёшь? С чего ты это сказал?».

Машка обернулась к нему, улыбнулась и сказала:

– Спасибо, Блэквайтер.

Он тоже посмотрел на неё.

Они так очень-очень серьёзно, словно уже и не чувствуя никакого стеснения, смотрели друг на друга, не пытаясь изобразить улыбок и не пытаясь скрывать каких либо эмоций.

И Блэквайтер вдруг почувствовал, будто вновь ощущает к ней, Маше Роговой, то, что очень давно уже не ощущал… или давил в себе и старался не ощущать?

Более того: сейчас он испытал кое-что куда более странное. Будто Машка чувствует сейчас всё то же самое, что и он… будто им больше ничего скрывать вообще никогда не надо.

И снова он будто переживал те миллиарды тысячелетий, создания и уничтожения новых и новых планет, и этот безмолвный взгляд, значащий больше, чем все слова в мире.

Затем они с Машкой одновременно, будто инстинктивно, поднялись и встали друг напротив друга, всё также не отводя взгляда ни на секунду.

Блэквайтер подумал: а что, если он сейчас предложит ей забыть обо всём и обо всех, с кем они связаны, и просто свалить отсюда… вдвоём? Они придумают, что делать с Галкиным, они забьют жирный такой болт на Лару, и они просто смогут наконец почувствовать себя счастливыми…

Вдруг Машка не откажется?

Когда он наконец предложит, предложит то, что должен был предложить ещё давным-давно, но у него не было для этого достаточной смелости, она наконец не откажется?

Но потом он услышал крик:

– Блэквайтер!

Лара.

И как она их вообще нашла?

(По следам шла, что ли?)

И они двое снова словно вернулись в реальность. Снова из-за Лары.

Машка сделала шаг в сторону от Блэквайтера; Лара медленно подошла к ней и с кивком сказала:

– Я действительно была не права.

А потом, обойдя Машу, подошла к Блэквайтеру и крепко обняла его.

Ему пришлось ответить на объятия.

Он даже не понимал сейчас, хочет или не хочет он этого, он просто безмолвно ответил на объятия.

МОЖЕТ, ПОТОМУ ЧТО МНЕ СЕЙЧАС НУЖНЫ БЫЛИ ЧЬИ-ТО ОБЪЯТИЯ? И ДАЖЕ НЕВАЖНО, ЧЬИ?

Машка, нервно дыша, отошла в сторону, и спустя время Лара бросила на неё злобный взгляд, но сразу же отвернулась, всё сильнее прижимаясь к Блэквайтеру.

Он стоял так в обнимку с ней и думал:

Это действительно неизбежно.

====== Глава семидесятая – Пойдёшь ко мне в гости? ======

Целую ночь Блэквайтер, лёжа на кровати в своей пустой комнате, пялился в потолок и глаз не мог сомкнуть.

Спать не хотелось вообще.

Он чувствовал, будто в нём теперь чего-то не хватает.

Чего-то, из-за чего все органы даже функционировать особо не хотели, хотелось просто лежать как в коме, и всё.

Он попробовал расслабиться и подрочить, но… ничего не вышло.

Даже злиться уже не хотелось.

Целую ночь Маша Рогова, лёжа на кровати в своей пустой, как ей сейчас казалось, комнате, пялилась в потолок и глаз не могла сомкнуть.

Спать не хотелось вообще.

Она чувствовала, будто в ней теперь чего-то не хватает.

(Чего-то очень сильно не хватает)

Она, сделав большое усилие, задвигала руками, которые были как чужие, и дотянулась до телефона и наушников, и надела их, врубив музыку.

РАНЬШЕ ОНА ЛЮБИЛА ЗАСЫПАТЬ ПОД МУЗЫКУ

Причём у Машки был ритуал: какое настроение, такую и музыку врубает – весёлую, грустную, может, убийственную.

А сейчас… настроения как будто не было вообще как такового.

Она даже не знала, что такое возможно.

Ни одна песня ей сейчас не нравилась, и не злила; ничто не гнало в сон.

Даже плакать не хотелось.

Шли дни.

Блэквайтер жил унылой студенческой жизнью, которая уже не приносила ему почему-то ничего – ни ненависти к самому существованию, ни радости уж тем более.

«Может, это депрессия такая? Депрессия это ведь реальное заболевание».

Да нет, это вряд ли.

Он просто молча сидел на парах, потом в одиночестве или вместе с Ларой шёл домой, и не обращал внимания ни на снегопад, которому до этого всегда радовался, ни на весело играющих в снежки детей, ни даже на свою девушку особо то.

Странно, она ведь вроде нужна ему… но теперь, когда у них всё нормализовалось, она больше не крутилась рядом с Иннокентием, Блэквайтер чувствовал, что это нечто совсем не то, чего он хотел.

Нет, с сексом у них теперь всё было нормально.

Он особо ей ничего не говорил, и Лара ничего особо не отвечала, но для языка тела слов не было нужно – Блэквайтер агрессивно её трахал, как бы показывая: всё, ты моя, ты принадлежишь мне.

Вспоминал напряжение, которое он испытывал, когда она чуть не ушла к этому ублюдку Иннокентию, и за счёт этого брал силы, чтобы его член втыкался в Лару.

(Её, кажется, всё устраивало)

Он как можно жёстче, со всей ненавистью, что только была у такого как он, имел её, а потом переставал, и они молча ложились рядом и тяжело дышали.