Как, например, сейчас.

Дзинь. Поступил сигнал Интрафейса. Кейси открыла приложение биомонитора. Состояние нейротрансмиттеров УМЕРЕННО ОСЛАБЛЕННОЕ. Странно. Она не чувствовала слабости. Все жизненные функции находились более или менее в норме. Внутренним Глазом девушка просмотрела предложенные корректирующие действия.

Моргнув, пролистнула страницу. Тут же всплыл следующий вариант:

Когнисивная терапия направлена на понижение уровня стресса в организме человека путем удаления, а после повторного медленного введения воспоминаний.

Воспоминания не мучили Кейси. Они ненадежны, быстро забываются, подвержены износу времени. Если только вы не записываете их скрупулезно, как Силия, чего Кейси никогда не делала. Потому что не любила историю. И не случайно. Даже ее воспоминания о матери, Дженеве, были разрозненными. Вот рука с красивым маникюром поправляет челку Кейси. Вот строгий голос велит ей поиграть с единственным сыном Коулов, тихим, как домашний кролик, мальчиком. Тут же раздается громкий смех Дженевы и Эстер: Кейси, отказавшись, спряталась за Силией.

Но девушка помнила тот день. Температура: 25 °C, влажность воздуха: 38 %. Дэвид Мизухара повез дочек попрощаться с Дженевой и Коулами, которые уезжали за пределы экогорода, чтобы принять участие в ликвидации последствий стихийного бедствия. В знак солидарности с потерпевшими мама и ее друзья решили лететь во плоти. Фатальная ошибка! Автопилот вышел из строя, и коптербот врезался в гору.

После похорон (четыре урны из морской соли: три для Коулов и их мальчика, одна для Дженевы) Дэвид исчез в своей комнате. Кейси думала, что он останется там на несколько дней, как обычно делал, работая над чертежами. К ее великому удивлению, уже на следующее утро отец в костюме, чисто выбритый, уехал в штаб-квартиру экогорода. Так бы поступила мама. Однако Дэвид не Дженева, а Силия не Дэвид. Замешательство девочки достигло предела, когда яркая, активная, не терпящая одиночества сестра перестала выходить из комнаты. Кейси не понимала, почему Силия и отец ведут себя так нехарактерно для самих себя.

Наконец, не выдержав рыданий за стенкой, она взломала Интрафейс сестры. Нашла файлы несделанного домашнего задания и выполнила их. Биомонитор Силии рекомендовал восстановить падающий уровень нейротрансмиттеров. Так вот в чем причина странного поведения сестры. Кейси нажала «Да».

Тут же дверь ее комнаты распахнулась:

– Какого черта, Кей?

– Тебе больно!

А боль – объективно нежелательное ощущение и ненужная эмоция.

Силия в упор смотрела на девочку, как будто это у нее заплаканные глаза.

– Да что с тобой не так?

Спустя два дня сестра хотела забыть о ссоре. Спустя два года их взаимоотношения улучшились.

Но тогда, сразу после смерти матери, девятилетняя Кейси задала своему биомонитору вопрос сестры «что с мной не так?» и разочаровалась, узнав, что у нее нет нарушений, ни биологических, ни психологических. Нечего лечить, нечего чинить. Сложно в это поверить. Нет, где-то должна быть спрятана дефективность. Иначе почему она не реагировала так же остро, как Силия, на смерть матери, женщины, которая их родила? Или как общество на исчезновение ее сестры?

Почему сейчас, когда, моргнув, она хотела убрать предложенный «когнисив воспоминаний», всплыло предупреждение?

НЕВЕРНЫЙ ЗАПРОС

подробнее

подробнее [x]

Все граждане должны поддерживать минимальный уровень настроения выше показателей СЕРЬЕЗНОЕ_ИСТОЩЕНИЕ [показатель ≥–50].

В связи с судебным решением ваш минимальный уровень настроения

СЛАБОЕ_ИСТОЩЕНИЕ [≥–10] требует принятия корректирующих мер.

Записи суда К2П: см. прошлые уголовные преступления.

Неисполнение корректирующих мер ведет к выселению из экогорода.

Девушка вздохнула, чувствуя себя недостойной Силии, и выбрала «корректировка нейротрансмиттеров». Если бы это она исчезла, сестра отправилась бы на поиски даже на край света. Если бы Кейси умерла, Силия вряд ли испытала «слабое истощение». Она бы со слезами на глазах поделилась с репортерами своим горем.

Может, сестра не хочет, чтобы ее нашли?

Честно говоря, девушка не знала, не имела права вторгаться в чужую личную жизнь. С любой проблемой можно разобраться, но Силия – задача трудная. Поддавшись уговорам, Кейси согласилась посмотреть на море вживую, а не в режиме голограммы, будто есть разница. Она сдерживала желание определить геолокацию, когда сестра убегала по ночам куда только Джоулям известно. Вероятно, сделай она это тогда, Силия осталась бы жива. Но Кейси решила проявить уважение к желаниям другого человека. Наверное, это что-то да значит?

И к чему все привело?

К бессоннице от мучительных мыслей: нужно было помешать Силии ускользнуть из дома в тот роковой раз.

К неустанным поискам Интрафейса сестры даже после того, как власти объявили его недействительным.

К долгим ночам у самого большого окна самого высокого Стратума-100, чтобы первой заметить возможное возвращение лодки.

Три месяца, двенадцать дней.

Действия не имели смысла. Не поддавались логике. Только надежда. Она, несмотря на все усилия от нее избавиться, подчинила волю, как наркотик.

Однажды утром Кейси проснулась от сигнала тревоги, мигающего перед Внутренним Глазом, и почувствовала первый вкус зависимости:

(СИЛИЯ МИЗУХАРА) ИНТРАФЕЙС ОБНАРУЖЕН

ГДЕ Я?

Кто я?

Как меня зовут?

Си.

Улыбаюсь, закрываю глаза от белого ослепительного солнца и переворачиваюсь на живот.

Внезапно начинается рвота. Радость сменяется паникой. Нет. Нет, нет, нет. Нельзя расставаться с печеньем, надо удержать его внутри. Из меня выходит коктейль из морской воды и желчи. Печенья нет. Оно в океане. Растворилось до состояния слизи и превратилось в корм для рыб. Месяцы выращивания таро.

Хьюберт?

Пошатываясь, пытаюсь встать. Ноги еле держат, перед глазами все расплывается. Наконец, сосредоточившись, я смогла увидеть недалеко от берега какой-то предмет на мокром песке.

Корпус.

Или его половинка.

Хьюберт.

Падаю на колени, ползу к нему.

– Привет, Берт.

Его больше нет.

Поднимается прилив. Я ору во всю глотку, крепко обнимая и удерживая то, что осталось. Появляется первая связная мысль: надо похоронить Хьюберта, достойно попрощаться с ним.

Вытаскиваю обломки на безопасный сухой песок, чтобы море не смыло их. Оглядываюсь вокруг, готовая к новым неприятностям.

Кто бы мог подумать!

На скалах дом, подозрительно похожий на жилище М.М.

И я. Здесь. На каком-то берегу. На моем берегу. После семи дней плавания в море и неопределенного времени, проведенного в отключке.

Как, твою мать?

Это было во сне или наяву? Я плыла, тонула, умирала, цеплялась за Хьюберта и дрейфовала на волнах? Наверное, меня должна мучить жажда?

Ломаю голову, пытаясь вспомнить что-нибудь, что угодно, но память выдает обрывки картин. «Почему?» и «как?» изматывают, поэтому я сосредотачиваюсь на том, что должна. Должна прыгать от счастья. Должна быть благодарна, что не превратилась в мертвое раздутое тело. Должна отремонтировать Хьюберта. Найти Кэй.

И никаких чувств.

Я вернулась.

Я, мать твою, вернулась!

Провалила величайшую миссию своей жизни. Единственную цель, которая придавала сил. Даже не сумела спокойно умереть. Вернулась к тому, с чего начала: одичавший дальтоник, потерянный лунатик с провалами в памяти. Хочу метать громы и молнии, но не могу. Я страшно устала.

– Что ж, Си, – бормочу себе под нос, наблюдая за облаками.