Выжившим в Афганской войне посвящается.

В книге использованы некоторые подлинные факты как из собственного военного опыта автора, так и из личного опыта других военнослужащих подразделений СПЕЦНАЗа ГРУ ГШ СССР. Однако, большинство событий и персонажей в романе вымышлены. Совпадения имен и названий с именами и названиями реально существующих лиц и мест случайны.

Большую благодарность в создании данной книги автор выражает Сергею Козлову, непосредственному участнику многих описываемых здесь событий.

Небо было иссиня-голубое, словно вода в озере его детства в хорошую, солнечную погоду – глубокое и бездонное. И только если перевести взгляд ближе к солнцу, ослепительно белому до боли в глазах, эта синева становилась совсем белёсой, как цвет колотого льда на зимней речке. Лишь редкие, совсем прозрачные облака проплывали по этой бескрайней и бездонной голубизне, создавая причудливые картины и образы.

Сергей лежал на спине и смотрел в небо. Он умирал. На душе было хорошо и спокойно. Он знал, что умирает, но страшно не было. Сейчас он уже ничего не боялся – ни смерти, ни плена, что по факту было одно и то же, ни даже того, что никто и никогда не найдет его тело, и он так и останется навсегда, как и многие на этой войне, «без вести пропавший». И только у отца и у матери останется до конца их жизни надежда на то, что их Сереженька, их единственный ребенок, рождения которого двадцать с лишним лет назад они так ждали, жив, – пусть где-то на далекой чужбине, в силу каких-то обстоятельств не имевший возможности дать весточку, пусть даже в неволе, но все-таки живой, – а это самое главное.

И это огромное голубое небо становилось все ближе для него, все родней.

Казалось, оно хотело осторожно и заботливо прикрыть его своими легкими пухнастыми облаками, как когда-то в детстве укрывала его мама большим пуховым одеялом, нежно целуя и шепча какие-то ласковые, едва различимые на слух, но такие родные, такие успокаивающие и так убаюкивающие слова.

Он и сейчас их слышал, эти ее слова. Мама сидела рядом, гладя его по щеке своими немного шершавыми, но настолько нежными и знакомыми руками. Она ничего не говорила, а просто смотрела на него. И в этом взгляде была вся ее любовь к своему ребенку, к своему родному сыночке, который на ее глазах вырос из смешно лопотавшего когда-то мальчонки в умного, красивого юношу, а потом как-то вдруг превратившегося в стройного молодого офицера. В этом её взгляде было огромное желание защитить его, пожертвовать собой, отдать за него всю свою жизнь без остатка, если бы это только было возможно.

– Мама, – он хотел крикнуть, как когда-то в детстве пожаловаться ей, но вместо этого из его рта вместе с кровавой пеной вырвался только короткий хрип, от которого сидевшая неподалеку большая черная ворона с криком отскочила в сторону.

Но Сергей этого уже не увидел.

Свой первый самостоятельный разведвыход на той войне Сергей Казанцев запомнил навсегда, и не только потому, что это была боевая операция, в которой все решения он принимал уже сам, без опеки старших товарищей. В тот раз в его группе произошла и первая потеря. А такое остается в памяти у каждого командира на все отведенные ему судьбой годы. Тогда еще был жив Шура Звягин, его друг и однокашник по училищу, который и помогал ему в подборе личного состава, его инструктаже, а также в переработке информации, полученной от агентурщиков.

Его группе была поставлена задача: десантироваться в окрестностях Мальхука провинции Урузган с вертолетов посадочным способом и вести разведку в заданном районе с периодическим докладом обстановки в Центр, а при случае организовывать засады на малочисленные группы противника.

Высадившись на границе дня и ночи, группа вышла к хребту длинной, извивающейся на местности как огромный дракон, горы, где ей была обозначена начальная точка выполнения задачи. Звягин, бывавший уже в этих местах раньше, говорил, что сам хребет был почти идеально ровный, как стол, с небольшим кустарником и каменными глыбами по сторонам. Место, откуда хорошо просматривалась окружающая местность, а значит как раз удобное для организации наблюдательного пункта.

Уже полностью стемнело, ни луны, ни звезд не было видно, и только шум крыльев ночной птицы, да редкий крик потревоженного кем-то дикого животного можно было услышать в этой непроглядной азиатской темноте.

Слегка передохнув, группа двинулась дальше наверх и, к двум часам ночи они, наконец, достигли вершины, где заняли круговую оборону, решив отдохнуть до утра, а с рассветом, более четко сориентировавшись, определить место организации наблюдательного пункта или нескольких наблюдательных постов, в зависимости от выявленной на тот момент обстановки в данном регионе.

Попробовав с радистами организовать связь с Центром и убедившись в бесполезности этих своих усилий, Казанцев проверил еще раз охрану импровизированного лагеря и прикорнул.

Около девяти утра его разбудили короткие автоматные очереди, и через несколько секунд он услышал голос сержанта Кравцова, – Командир, духи. Сергей приподнялся и выглянул из-за навала камней в ту сторону, куда показывал сержант. Действительно, прямо в их направлении, ничуть не маскируясь и не торопясь, в полный рост шли пятеро моджахедов, вооруженные автоматами Калашникова, постреливая из них по воронам, небольшими стаями кружащим над хребтом. Затем показались еще четверо боевиков, потом еще трое.

– Сколько же их всего, – подумал он вслух, прикидывая, как лучше всего организовать оборону своей группы из двенадцати человек, если духов окажется слишком много. Вскоре стало видно, что их всего пятнадцать человек, но вся трудность заключалась в том, что они растянулись метров на триста – четыреста и поэтому встретить их сосредоточенным огнем всей группой было практически невозможно. До первых духов оставалось еще довольно далеко, чтобы начать стрелять, но уже пора было принимать какое-то решение и доводить его до бойцов в виде приказа. Мудрить здесь много было нечего, и Сергей решил взять с собой трех человек, выдвинуться навстречу боевикам низом по обеим сторонам хребта, прячась в складках местности и потихоньку из бесшумных пистолетов постараться их ликвидировать.

Он поделился этой своей мыслью с Кравцовым, но тот выразил сомнение по поводу решения командира, – Может все-таки лучше дождаться их всех вместе и уже положить наверняка?

– А если это только разведка, и основные силы где-то рядом? – возразил на это Казанцев. – А потом, ты видишь, как они идут? Растянулись по два – три человека, так что пока дойдут последние из них, мы будем уже давно обнаружены первыми. Остаться же незамеченными здесь при всей нашей маскировке не получится. Поэтому слушай меня внимательно. Я с бойцами выдвинусь низом далеко вперед с тем, чтобы отсечь духов с тыла и начать оттуда отстрел, выдвигаясь в вашу сторону. А ты уже здесь их встретишь как положено. – Он помедлил, – Только сектора обстрела уточни ребятам и выдерживайте их, чтобы нас случайно не перестреляли. В общем, начинаем, времени уже нет, а там будем работать по обстановке.

– Хорошо, командир, – и Кравцов, пригнувшись, кинулся к личному составу ставить задачу, предварительно прислав к Казанцеву трех человек – Хорунжего, Алферова и Зарипова.

Договорились, что работать будут парами по обоим склонам хребта – сам Казанцев с Хорунжим, а Зарипов с Алферовым, кандидатом в мастера спорта по стрельбе из пистолета, его Сергей назначил старшим во второй паре. Все трое начинают по команде командира, то есть по звуку его выстрела, а если не услышат, то действуют самостоятельно, начиная стрелять не раньше, чем достигнут установленных для каждого ориентиров. Кравцов с остальными ребятами должен был начинать произвольно, когда первые духи подойдут на расстояние, гарантированное для поражения одиночными выстрелами из автомата с прибором бесшумной и беспламенной стрельбы. Если же кому-то придется по какой-то причине применить оружие раньше, то действовать по обстановке, потому как всего не предусмотришь.