В Москве ограничился телефонным звонком генералу. Он не мог не знать о подробностях беседы. Перед отъездом в Горький я съязвил: «Куда прикажете говорить на квартире академика, в унитаз? — «Не надо, — ответил генерал, — слышно везде».

Вот и вся история «пощечины», о которой с гордостью изобильно повествовал академик. Между прочим, во исполнение своего обещания. Когда в заключение той беседы я попросил «все же оставить дело между нами», борец за демократию живо вскочил и, выпрямившись в свой немалый рост, возгласил: «Нет, будет знать весь мир!» Претензии планетарные. Не мои.

* * *

В конце того 1983 г. меня свалил второй, тяжелый инфаркт. Уже в реанимации меня опознали и врачи дружно не обращали внимания на больного, правда, один из них участливо расспрашивал, почему я не выслужил больше общей палаты в

рядовой больнице. Нависая над койкой, от волнения накапливая слюну в углах рта, он шепотом поругивал опутанного электродами инфарктника, поднявшего перо на достойнейшую Елену Георгиевну Боннэр. Через недели две я ушел долечиваться, сэкономив государству месяца три койкоместа и избавив темпераментного молодого человека от хлопот по моему перевоспитанию.

В это время скончался Ю.В. Андропов, ожидавшийся от него рассвет оказался ложным. Как многие другие я скорбел об утрате страной честного человека. По понятным причинам я не мог отдать последний долг — пройти в толпах у гроба, но оставалось довершить в свое время обещанное ему: книжку о Г.К.Жукове и работу о религии в США.

То, что на меня выпал жребий первого биографа маршала Жукова, теперь сообразил я, было стариковской хитростью дружков «Димы» и «Юры», проявивших великое лукавство во всем, даже в определении места ее написания и издания — Детгиз. Чтили нашего легендарного полководца, сокрушались по поводу того, что его жизнь и подвиги замалчиваются, но, увы, не были наделены гражданским мужеством. Меньше всего им хотелось схватиться со стальными когортами жуковских ненавистников, кишевших в партаппарате, прежде всего в Главпуре.

Когда по тогдашней практике рукопись была послана на рецензирование в Главпур и там зарублена по той причине, что она противоречила «партийным» (читай клеветническим) оценкам, а автор ввиду его политической неблагонадежности не имел «морального права» писать о нашем национальном герое (см. мою статью в «Молодой гвардии» 1991 г., №6), вожди дунули в кусты, поручив заботы о книге Маршалу Советского Союза С.Ф.Ахромееву. Наше сотрудничество с Сергеем Федоровичем началось при жизни хитроумных дружков, а завершилось с выходом книги уже после их смерти.

Пропуском по крайней мере в прихожую внутреннего мира Сергея Федоровича оказалось «1 августа 1914». Он дотошно выспрашивал и безмерно удивлялся, как удалось издать ее, было совершенно невозможно назвать крестных отцов книги, а тем более ведомство. И поэтому пришлось отделаться простой версией — «пробил» и все! Эта невинная ложь придала мне ненужный лоск героизма в глазах маршала. Во всяком случае С.Ф.Ахромеев заверил, что «1 августа 1914 давно настольная книга каждого мыслящего офицера Генштаба».

Беспредельно уважающий Жукова С.Ф.Ахромеев взял на себя труд курировать работу над книгой от предоставления возможности использовать архивы до окончательного редактирования рукописи. Он отчаянно бился с Главпуром, но так и не смог прошибить стену партчиновников в мундирах и получить визу на выход ее в свет. «Не удалось с фронта, совершим фланговый маневр! — сообщил он мне. — Визу даст главная военная цензура, подчиненная Начальнику Генерального штаба». Благославляя рукопись к печати, Сергей Федорович написал: «Уважаемый Николай Николаевич! Прочел и в какой-то мере (как я считал целесообразным) подредактировал первые 85 страниц Вашей книги и некоторые другие места. Прошу это посмотреть, что посчитаете возможным, прошу учесть… В целом я за то, чтобы книга была издана. С наилучшими пожеланиями и уважением. Маршал Советского Союза Ахромеев. 31.3.84.».

Я сохранил этот отзыв, написанный от руки своеобразным почерком маршала. В военном деле от руки составляют самые доверительные документы. Сохранил и другой документ — на бланке Генерального штаба. Главный военный цензор Генштаба генерал-лейтенант Козлов 31 октября 1984 г. ориентировал издательство: «Данный материал (только в более полном объеме) дважды рассматривался в Главном политическом управлении СА и ВМФ. Автору были высказаны серьезные замечания. Однако в представленной рукописи ряд замечании и пожелании им не были учтены». И далее: «До подписания материала к печати обратить внимание тов.Яковлева Н.Н. на необходимость полного учета рекомендаций Главного политического управления СА и ВМФ и Начальника Генерального штаба ВС СССР Маршала Советского Союза Ахромеева С.Ф.». Учесть замечания Главпура означало написать другую, чернящую Г.К.Жукова книгу. Что касается рекомендаций маршала, то за полгода до письма Козлова он, как мы видели, высказал их.

Человек возвышенного образа мыслей, весь олицетворение порядочности, чести и достоинства профессионального военного (каким я узнал его за три года тяжбы с Главпуром, потребовавшихся для выхода книги), и без того бледный, буквально стал прозрачным, когда я молча положил перед

ним этот беспримерный документ. Только опираясь «на чуждый армии элемент – Главпур», мог генерал Козлов написать это — лаконично оценил неповиновение подчиненного маршал. А затем, в который раз, поговорили о деле — герое русского народа Г.К. Жукове. Только в 1985 г. книга вышла. Ее крестный отец — Сергей Федорович Ахромеев.

Тем временем написанное мною без снятых Ю.В.Андроповым цензурных ограничений навлекло –нарастающую волну недоброжелательства. За океаном советолог второго положения Дж.Данлоп в книге «Новый русский национализм» (1985) отчеканил – в СССР «писатели – начиная с неофашистов, таких как Валентин Пикуль, автор пресловутого советского халтурного романа «У последней черты», и Николай Яковлев, автор книги «1 августа 1914», …все сосредоточили внимание на царствовании Николая II» ибо они еще «национал-большевики», к «недавним произведениям национал-большевистского толка можно отнести книгу Николая Яковлева «1 августа 1914», выпущенную издательством «Молодая гвардия» в 1974 году тиражом в 100 тысяч экземпляров, и роман Валентина Пикуля «У последней черты»… Реализация национал-большевистских идей, вероятно, привела бы к тому, что Ален Безансон называет «панроссийской полицейской и военной империей» «.