Ранним теплым утром 4 июня 1916 года, 22 мая по старому стилю, австрийские войска, зарывшиеся перед русским Юго-Западным фронтом, не увидели восхода солнца. Вместо безмятежных солнечных лучей с Востока пришла смерть — тысячи снарядов превратили обжитые, сильно укрепленные позиции в ад. Разбуженные грохотом в блиндажах австрийские солдаты в ужасе застыли.

Земля ходила ходуном, в сплошном реве снарядов русской полевой артиллерии, сметавшей проволочные заграждения и брустверы, часто ухали леденящие кровь взрывы – тяжелые орудия и мортиры разрушали укрепления. Не погребенные за время артиллерийской подготовки, оглушенные, контуженные с готовностью поднимали руки стоило русскому гренадеру с гранатой встать у входа в убежище.

В то утро произошло неслыханное и невиданное в анналах унылой, кровопролитной позиционной войны. Почти на всем. протяжении Юго-Западного фронта атака удалась.Волны русской пехоты захлестнули вражеские траншеи и покатились дальше. Как и год назад в Галиции, пехота шла навстречу сплошной стене разрывов, но не к смерти, а к победе. Дорогу прокладывал огневой вал своей артиллерии, прижимаясь к которому, стрелки овладевали, как говорили тогда офицеры-фронтовики, «выбритой начисто» землей. Команды на батареях, прицел увеличивался на несколько делений, стена уходила вперед на 300—500 метров — и за ней на врага!

Поток телеграмм оповестил мир о дотоле небывалой победе — уже в первые сутки наступления взято в плен 900 офицеров и свыше 40 тыс. солдат, на пятый день это число возросло до 1 240 и 71 тысячи. Сотни орудий, громадное количество другого вооружения брошено австрийцами, снова покатившимися через Галицию на запад. Пришло возмездие за год 1915. По той же земле, где прошлым тягостным маем пятились озлобленные измученные русские солдаты, в пьянящий май года 1916 шли бравые полки Брусилова. Наступала отлично вооруженная и снаряженная армия, о нехватке снарядов забыли, командиры батарей заботились только о том, чтобы от частой стрельбы не перегревались орудия и не портились каналы стволов.

Когда свистки ротных и взводных поднимали в очередной бросок, в атаку шли цепи в касках. Приятная тяжесть стали на голове и противогаза на боку… Солдаты знали — они вооружены и снаряжены не хуже врагов

Совсем недавно в окопах проклинали германца, душившего газами, теперь рассчитывались с ним той же монетой, по полному счету. В передках и на позициях снаряды со зловещими красными («удушающий») и синими («ядовитый») поясками, которые начали поступать на фронт с февраля 1916 года. Командиры ловят только совпадение стоящей цели с определенными инструкцией условиями — теплая погода, безветрие твердый грунт, лес или кустарник, где газовое облако более устойчиво.

В боях на подступах к Станиславу русский X LI-й корпус был Задержан контратакой. Всю ночь австрийцы вели беспокоящий огонь. Русские батареи не отвечали, но засекли вражеские точки. С утра 12 батарей (72 орудия) 74-ой русской пехотной дивизии и 3-й Заамурской бригады открыли частую стрельбу химическими снарядами. С шутками и смехом рослые батарейцы поддерживали максимальный темп огня, живо представляя, как шарахаются от смертоносного газового облака неприятельские солдаты. Они не ошиблись.

Потрясающий эффект — побежала пехота, прислуга бросила тяжелые орудия и разбежалась, куда глаза глядят . XLI корпус без боя взял Станислав. Полевой генерал-инспектор сообщает с Юго-Западного фронта, что результаты частого применения химических снарядов вполне удовлетворительные. Брусиловский прорыв подтолкнул их производство. Ежемесячно на фронт отправлялось по 150 тыс. химических снарядов.

Победная поступь войск Юго-Западного фронта, волнующие вести все из той же Галиции ошеломляли — русская армия неслыханно, невиданно воспрянула после поражений 1915 года. «Все это время – вспоминал АЛ. Брусилов, — я получал сотни поздравительных телеграмм от самых разнообразных кругов русских людей. Все всколыхнулось. Крестьяне, рабочие, аристократия, духовенство, интеллигенция, учащаяся молодежь –все бесконечной телеграфной лентой хотели мне сказать, что они – русские люди — и что сердца их бьются заодно с моей дорогой окровавленной во имя Родины, но победоносной армией. И это было мне поддержкой и великим утешением. Это были лучшие дни моей жизни, ибо я жил одной общей, радостью со всей Россией».

Как же это случилось? Откуда у России взялись силы потрясти мир на третьем году войны победой Брусилова? Тогда многие ожидали что наступление, начавшееся на его фронте, захватит остальные, как гигантский вал взметнется и обрушится на границы Германии и Австро-Венгрии. Победа над срединными империями придет с Востока.

Спустя четверть века советский писатель С. Сергеев-Ценский в тяжкое время Великой Отечественной в эвакуации в Куйбышеве, в апреле—мае 1942 года, написал первую книгу исторического романа «Брусиловский прорыв». Известный в те годы маститый писатель возвратил читателей в Год 1916. Разбивая наслоившиеся стереотипы о первой мировой войне Сергеев-Ценский напоминал о высоком боевом духе брусиловских войск: «Маршевики в вагонах, уходящих от станции к западу, заливались гармониками-«ливенками», гремели песнями, — и никакого не чувствовалось в этом надрыва напротив: заливались и гремели от чистого сердца и не спьяну, водкой ведь их никто не поил тут на станции». Нетрудно понять, как звучал «Брусиловский прорыв» Сергеева-Ценского в годы Великой Отечественной. А в 1916 году!..

К наступлению Брусилова были самые скверные предзнаменования, прежде всего глубокий надлом духа высшего командования русской армии.

В конце марта 1916 года, как раз в тот день, когда, захлебываясь в грязи, русские солдаты гибли в болотах у озера Нарочь, генерал Алексеев дал волю обуревавшим его чувствам. Он не обладал могучим красноречием, начальник штаба Верховного Главнокомандующего, говорил среди нескольких подчиненных, кому он доверял.

«– Да, настоящее не весело… – начал Алексеев.

– Лучше ли будущее? – спросили его…