Она распахнула окно, сердце колотилось как бешеное, кровь прилила к щекам. Прохладный ветер трепал занавеску, капли дождя попадали на подоконник, впивались в ладони, жалили, словно злые голодные птицы. Как же зябко! Она вся дрожала, представляя себе, как Басти идет под венец с нелюбимой, как уже на следующее утро тарнийцы снаряжают войско, как он вскакивает в седло. Отчаявшийся, с затравленным взглядом, обреченный на смерть... Нет, ей этого не вынести. И толком не понимая, что и зачем она делает, Ари направилась к двери, соединявшей ее спальню с покоями Тэнима, решительно повернула ключ в замке и, не давая себе опомниться, шагнула в коридор.

Его спальня была пуста, только несколько свечей горели в изголовье кровати. Но из-под неплотно прикрытой двери пробивался неяркий свет — Тэним был у себя в кабинете. Она глубоко вдохнула, как ныряльщик, уходящий под воду, шагнула к нему и, не давая себе опомниться, скользнула к нему на колени, обхватывая его руками за шею.

— Что ты, лисенок? — он отложил бумаги на край стола, обнимая ее за талию. — Чего ты испугалась? Боже, какая ты холодная!

Горячие пальцы сжали ее ледяные ступни — и тут же по телу разлилось тепло. И страх затаился, уступая место какому-то иному ощущению, для которого она сама пока что не могла подобрать названия. Она откинула голову ему на плечо, прижалась теснее и чуть слышно прошептала:

— Согрей меня, Тэним.

И он не заставил просить себя дважды.

И с той ночи все будто изменилось. Теперь, едва дождавшись, пока Дениза пожелает своей госпоже спокойной ночи, Ари проворно выскальзывала в коридор, чтобы отправиться к Тэниму. Она устраивалась в большом широком кресле возле окна, закутывалась в плед, читала или просто наблюдала, как он что-то пишет, листает бумаги, ставит свою подпись под распоряжениями или прошениями. В свете свечей черты его лица казались таинственными; она любовалась красивым, чуть удлиненным разрезом глаз, тенями длинных ресниц, блеском огоньков в глубине крупного рубина в его перстне. Пусть она пока и не так хорошо знала своего мужа — но ближе его у нее никого не было. Разве что Бастьен...

Новости пришли через два дня. То был как раз один из их совместных с Тэнимом вечеров, когда ночная тишина принадлежала им двоим. Такая уютная, наполненная обещанием...

— Позволите, вашмилось?

В дверях показался Дерек, камердинер лорд-маршала, и Ари поспешно закутала ноги краешком пледа — слуге не следовало видеть свою госпожу такой, какой позволено только любимому мужу.

— Что такое, Дерек? — судя по тону, Тэним тоже был не особо рад вторжению.

— Так ведь... Томас с Альбертом из города прибыли, вашмилость. И спрашивают: сразу к вам или до утра обождать?

Ари тут же встрепенулась: соглядатаи, посланные Тэнимом к тарнийскому посольству, наконец вернулись с докладом.

— Проси! — коротко бросил Тэним.

— Мне уйти? — Ари очень хотелось стать первой, кто обо всем услышит, но разговаривать со своими людьми Тэниму, конечно, сподручнее без жены. — Если ты не против, я могла бы обождать за дверью. У тебя в спальне. Хорошо?

Глаза Тэнима хитро сверкнули, по губам скользнула улыбка.

— Прячься, любопытный лисенок. Все равно потом не дашь покоя расспросами.

— Как думаешь, у них же все получилось, да?

Пожалуйста, пожалуйста, Господи, пусть вести будут добрыми!

— Вот сейчас и узнаем, — сдержанно заметил Тэним, кивая в сторону спальни.

Ари прижалась к деревянной панели, отсюда ей хорошо было видно, как Альберт и Томас, переодетые то ли мелкими торговцами, то ли ремесленниками, несмело входят в кабинет и по-военному салютуют своему командиру. По их лицам непросто было что-то различить, да и какое им дело до Басти? Главное — они исполнили приказ лорд-маршала, а уж что там дальше...

— Говоришь, ворота всегда на замке? — тем временем уточнял Тэним у невысокого неприметного Томаса, который, казалось, родился на свет, чтобы стать шпионом. Даже его востроносое личико чем-то неуловимо напоминало морду охотничьего пса.

— Так и есть, господин лорд-маршал. Охрана, все чин по чину. Тарнийские гвардейцы. Молочник, мясник, зеленщик, что к посольским ездят, — все из ихних, только в столице уже давно обосновались. Проверяли мы.

— А молодой господин, о котором я вам говорил?

— Видали раз пять за три дня. Окна его на втором этаже и не на улицу выходят. Порой створки распахнет, выглянет — и тут же назад. Как будто боится, что заметит его кто.

— И что, никуда не выезжает?

— Ну, как не выезжает, господин лорд-маршал? — басил здоровяк Альберт. — А в то же время...

— Так что "в то же время"?

— Да по мне лучше за решетку, чем вот так, — продолжал соглядатай. — Два раза видали, как он из особняка выбрался. Стражи вокруг него — больше, чем у Их Величеств. И вроде как они с ним по-свойски, граф Таннен по плечу похлопывает, "сынком" кличет. Только этому "сынку" ни вправо, ни влево от отряда не отъехать. Шляпу на нос надвинет, голову понурит — и на прогулку. Я-то по-тарнийски не разумею, но, сдается мне, дичится их парень.

— Ясно, — жестко заключил Тэним. — Калитки, подходы?

— Так гвардейцы везде, здоровенные, — встрял Томас, — такого, как я, через плечо перекинут и не заметят.

— Благодарю, — Ари слышала, как звякнули высыпаемые из кошелька монеты. — Вы неплохо поработали.

...Она вернулась в кабинет, не смея поднять заплаканные глаза на мужа. Глупо было надеяться, правда? Кто же позволит Бастьену запросто разгуливать по столице? Он теперь — достояние тарнийской короны, с него глаз не спустят. Какими наивными сейчас виделись все ее планы! Выкрасть его с улицы или из лавки, выманить в город и помочь сбежать...

— Я не знаю, как быть, Ари, — Тэним смотрел на нее очень серьезно, только уголок рта кривился. Тоже расстроен. — Я умею брать крепости и города. Но никто не позволит мне напасть на посольство. Оно неприкосновенно. Проще уж сразу объявить Тарну войну. Граф Таннен не привез бы сюда твоего брата, если бы не был уверен, что вернет его принцессе Амалии в целости и сохранности.

— Но...

В книжках ей приходилось читать про тайные ходы, связывающие дома и замки с безопасными убежищами. Быть может, в городе тоже есть такие? Например, ты спускаешься в подпол в какой-нибудь таверне и попадаешь прямиком в тарнийское посольство. Или... а если подкупить мясника? Или переодеться молочником?

— Нет, Ари, — Тэним только покачал головой. — Если ходы, о которых ты рассказываешь, и существуют, тарнийцы держат их в тайне. И, если ты внимательно слушала Томаса, ты не могла не понять: доступ в посольский особняк имеют только свои, тоже тарницы по рождению. Они не станут предавать своих господ. Попробуем подкупить — они донесут обо всем графу Таннену. У нас в запасе пара недель. За два-три месяца мы могли бы попытаться внедрить в посольство своих людей, а так...

— А так Бастьен начнет войну, ты победишь и привезешь его в столицу в кандалах.

— А если ринусь штурмовать посольство или нападу на отряд Таннена средь бела дня, в кандалах окажусь я. И, заметь, за дело!

— Значит, нет никакой надежды?

Она прикрыла глаза: так горько ей не было даже в тот день, когда монашки посадили ее в карету, а отец не повернул головы, чтобы проститься с дочерью.

— Не говори так, лисенок, — Тэним поднялся, привлекая ее к себе. — Пока мы живы... еще не все потеряно. Не надо отчаиваться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍И в ту ночь она так и уснула, спрятав заплаканное лицо у него на груди и вдыхая легкий аромат трав и пряностей, исходящий от его подушки.

А наутро, едва первые лучи солнца пробежали по ее лицу, Ари открыла глаза и поняла: она знает, что нужно сделать.

— Тэним...

Он еще сонно жмурился, с удивлением разглядывая свою супругу, любившую подольше поваляться в постели.