Шаман

Эли и Вия в доме нет уже трое суток. Вена, Сабля, Снег и Шатун пока верят в то, что она ушла из дома, как только поругалась с ними, как только они обвинили её в том, что она прогнала Мента, и теперь всё наше существование – под угрозой. Они верят, что Вий ушёл искать её, а потому не задают лишних вопросов, но я чувствую, своим шаманским чутьём, что они окончательно откололись от нас, они о чём-то говорят, пока думают, что меня нет рядом. Нужно бы переманить на свою сторону Шатуна: он самый безопасный…

Никогда бы не подумал, что буду против Сабли… Нет, она и в школе была не такой, как все мы: ей было плевать на всё, она всегда думала только о себе, она и к Эле бы не пришла, не сложись у неё всё так трагично. Все дети, которых не долюбили родители – эгоистичные твари, они думают только о себе, они умеют делать назло, они не умеют любить: их не научили этому, они умеют только ненавидеть. Сабля именно такая.

Вот интересно, чего недодали родители Снегу? Кажется, что только мозгов. До сих пор не понимаю, что он делает в этом доме. Решил поиграть? Его уволили из магазина за недостачу, а потом, когда Вий познакомился с Шатуном, который жил недалеко от нас, этот Снег припёрся сюда. Зачем? Почему не уходит? Он говорил, что снимал квартиру отдельно от родителей, обещал им уехать из города, но устроился в супермаркет, чтобы попробовать самостоятельной жизни в нашем захолустье, а потом уже думать о переезде. Однако переезда не получилось, как и нормальной самостоятельной жизни, но он сказал родителям, что уезжает в город, прежде чем окончательно обосноваться в нашем доме. Обилие слепой родительской любви – ещё хуже, чем ненависть.

Вена? Мне не верится, что у такой твари есть мать и отец. Хотелось бы верить, что такие выползают из грязного болота, ползут по земле, пытаясь отряхнуться от грязи, но она впитывается в них, и они становятся как Вена: безмозглые наркоманы, шалавы, которые уже ничего не чувствуют. Мне никогда не понять, зачем они хотят жить, если пытаются умереть. Зачем она продавала себя Менту за наркоту, если могла просто лечь и умереть от ломки? Больно? Невозможно терпеть? Эгоистичная тварь, как и Сабля, – поэтому они вместе.

Шатун. Шатун. Он говорил, что у него были проблемы с отцом: он очень хотел быть похожим на него, а тот наоборот – ненавидел его именно за это, за то, что хотел быть как папа. Не знаю, чем это объяснял себе его отец, но он ничего и Шатуну объяснить толком не мог – только бил его за любой пустяк, пока тот был ребёнком: отсюда и невнимательность, и страх всё испортить, но всё равно делать хуже. Всё же странно, что тогда ему повезло с деньгами. Мы рассчитывали от него избавиться – подставить, а потом отдать Менту, но парень так ловко справился, что и сам едва верил в свой успех.

В нашем городе было два отделения банка, это сейчас осталось всего одно, но тогда их было два, и Шатуну повезло. Мы не рисковали с большими купюрами, мы обычно делали фальшивую мелочь: от пятидесяти до ста, а потом меняли её на рынке, где много народу и некогда проверять подлинность денег. Однако, когда пришла идея попробовать с большой деньгой – мы знали, кого пошлём. Шатун согласился. Задача его заключалась в следующем: разменять большую деньгу на рынке, а после этого —удвоить сумму. Как ни странно, разменять ему удалось, а после этого он обменял мелочь обратно на крупную купюру, далее всё просто: он разорвал её на две части: одну часть ему поменяли в одном отделении банка, вторую часть поменяли Снегу через неделю, в другом отделении. Мент рассказывал потом, что на рынке появилось много фальшивых денег, потому мы и завязали с этим: всего должно быть в меру. Тем временем с нас стали брать пример уже другие любители лёгкой наживы – на них-то и повесили все наши дела с деньгами, а Шатун остался в этом доме. Больше ему никогда так не везло и вряд ли ещё повезёт, если будет в такой компании, в которой пребывает сейчас. Надеюсь, Китя его вытащит от них до того, как Эля и Вий вернутся домой.

А кто привёл Мента? Не помню. А это и неважно. Нашему дому нужен был Мент, мы едва могли выживать без него, а как только он появился – всё стало просто. Кончено, стало это не сразу, мне пришлось проделать с ним такой же обряд, как с Мисс, Веной, Шатуном, Снегом… Только на него это сработало как-то неправильно: он стал приставать к Эльке всякий раз, как напьётся. Мне мало что известно о нём, моей задачей было сделать его своим, и я сделал, не выводя на откроенный разговор, как всех остальных.

Интересно, что же с ним произошло четыре дня назад? Он был пьян? Но зачем ему нужно было убивать Элю? Снег лепетал во сне, что видел, как Мент душит Элю. Зачем?

Бедняга Мент! А ведь всё могло сложиться иначе!

Снег

Мне ни черта не вспоминалось из прошлого дня, я помнил только, что Эля и Мент поругались, что Шатун выставил его за дверь – и на этом всё, белое пустое ничего. Хуже всего, что на этот раз я проснулся не просто не один, а с Веной и Саблей!

– Какого чёрта вы здесь делаете?! – и на этот раз мне были нужны объяснения.

– Не ори, – Вене, как и всегда, было плевать, зато Сабля подскочила как ненормальная, стащила одеяло, завернулась в него, оставив и меня, и Вену в чём мать родила.

– Никому ни слова! Пришибу! – прошипела и свалила тут же.

Вена продолжала спать, но наблюдать её в своей кровати на этот раз – было уже перебором, потому что я ни черта не мог вспомнить, как бы ни пытался.

– Сваливай отсюда, – вряд ли она это услышала. Мне пришлось одеться и уйти из собственной комнаты.

В доме было слишком тихо, музыка не играла, хотя по времени – должна была, Эля уже должна была проснуться. Спустившись вниз, я направился на кухню и там встретил Шатуна и Шамана, которые уже завтракали.

– А других чё не зовёте? – и я хорошо помнил, что в этом доме не принято жрать в полном одиночестве или вдвоём. Эля говорит, что мы – семья, а значит, должны есть все вместе.

– Кого звать? – Шаман был сам не свой, ещё страшнее было смотреть на Шатуна – он уставился в столешницу и качал головой, как псих.

– В каком смысле? – я решил сделать себе кофе, чтобы окончательно проснуться, хотя потрясений на утро уже хватало.

– Ну, Элю вы вчера удачно довели, а Вий ушёл за ней, Китя, естественно, в депрессии никого не хочет видеть, Мисс вряд ли захочет спускаться: её во всём удачно обвинили, а своих шалав мог бы и сам привести на кухню, я не нанимался за ними бегать.

Кофе полился через край, кружку я выронил.

– Сука! – и я не знал, на что реагировать в первую очередь: на ожог или на всё то, что сказал Шаман. – Мы вчера пили? – всё, что я смог спросить, приходя в себя.

– А ты думал! Пили и допились до того, что чуть не передрались. О, вот и ты! – на кухне появилась Сабля, которой пришлось остановиться на пороге из-за разлитого на пол кофе и приветствия Шамана.

– Чего тебе, умалишённый? – пробурчала она, стараясь обойти лужу, а я тем временем опустился на стул, всё ещё не веря россказням Шамана.

– А я смотрю, тебе мало вчерашнего, да? – незамедлительно напал тот. – Сначала ты обвиняешь Элю в том, что она не согласилась спать с Ментом, потом всё валишь на Мисс, и теперь ещё хватает наглости наезжать на меня! – он соскочил со своего места, подошёл к ней так близко, что мог бы запросто ударить: явно был вне себя от произошедшего.