Агриппина взяла из угла маленький табурет, который почему-то Владимир сразу не заметил, и присела напротив него. Она взглянула на него виновато и прося то, чего не просила несколько лет с момента прекращения работы ее магазина.

– Володь.

– Да, что такое?

– Володь, все, что тебе нужно, – это смотреть в мониторы и следить за “Шоколайтингом”.

Владимир заметил ее обеспокоенность в этом, и не жалеет ли она, что ее старый друг будет сидеть в этом кресле? Тут она уже не владеет торговым центром, и в случае чего она не спасет его, а лишь проводит его грустным взглядом, стоя у входа за автоматическими дверьми, вытирая локтем глаза. Или же Григорий посчитает уволить их обоих справедливым решением. Тогда он будет стоять и провожать их за дверьми, только уже не плача.

– Включай его, – сказала Агриппина, указывая на кнопку питания.

Владимир включил компьютер, и спустя пять секунд с ним можно было работать.

– Смотри, – начала она, – всего двадцать камер, десять на первом, на втором тоже десять. Простыми щелчками ты переключаешь мышкой по камерам. Тут как бы схема всего первого этажа, а на втором мониторе второй этаж, все просто.

На двух мониторах изображены схемы в виде перевернутых буков “Н”, с большими точками – это местоположения камер.

– Еще вон те тумблеры на стене – это вентиляция, ее нужно включать за десять минут до открытия и сразу после закрытия торгового центра.

Владимир заметил телефон у первого монитора, как он его только разглядел при таком холодном и жадном освещении.

– А это…

– Это телефон, там написаны все нужные номера при необходимости. На этом все, экскурсия закончена. Теперь приходи к десяти часам вечера. А уходить тебе можно только в девять утра. Вот ключи. И не забывай делать хотя бы один обход.

Она кинула на стол ключи и равнодушно покинула комнату. Владимир опустил свой взгляд вновь в пол, не понимал, как Агриппина Владимировна изменилась за один час работы? Где ее дружеское отношение или же хотя бы взгляд пронзающе-испепеляющий? И все. Нет ни того, ни другого. Только Владимир.

Покидая свою комнату, Владимир заметил Григория, тот сидел за столиком, жуя сэндвич и разглядывая один из постеров “Чудо торжеств”. Ему точно не нравились эти персоны, которые были сегодня на открытии. Довольно забавно видеть взрослого мужчину за столиком среди остальных столиков с детьми с уточками, подаренными “Чудом торжеств”.

Осталось дождаться вечера, и Владимир приступит к своей работе. Настанет первый сон “Шоколайтинга”, и тогда Владимир должен проявить себя с хорошей, и главное, дружеской стороны, какой Владимир не чувствовал сегодня со стороны Агриппины, он даже не собирался сегодня к ней идти. Не обида, а простое непонимание, и всего-то.

Близился вечер. Владимир листал газету “Телесемь”, попутно щелкая семечки. Он дожидался своей смены, своего времени. А время только восемь.

– Опять этот “Шоколайтинг”, наслышался уже! – заметил Владимир, перелистывая очередную шуршащую желтую страницу.

Страница гласила: ““Шоколайтинг” стал главным объектом внимания для всех жителей города. Открытие произошло в присутствии основателя проекта, Петра Глухарева, не менее сияющего Сергея Заруцкого, основателя копании “Чудо торжеств”, а так же всех остальных рабочих и сотрудников. “Шоколайтинг” приглашает всех жителей провести свои выходные здесь, узнать о лучшем гипермаркете “Лайт”, узнать о лучших магазинах одежды, например, “Gloria Jeans2”, а так же посетить лучшие детские аттракционы и вкусно перекусить”.

– Ясно, и тут он.

И маленькое прикрепленное фото с плохим изображением. Точно заметен Сергей с блистательным пиджаком и с радостной и в то же время безумной улыбкой и Петр с любительской и чересчур скромной улыбкой радости. Остальное расплывчато. Хотя нет. Григорий. Он стоит у угла, где идет второй поворот от тупика направо от входа.

– Гриша, ты что, не рад? У тебя работа прекрасная, а ты смотришь на этого праздничного кролика, которого зовут Сергей. Что ж ты не рад?

Хруст, хруст, а затем перелистывание страницы.

И снова пошли вакансии для известнейшего торгового центра. Владимир закрыл газету. Время девять часов вечера. Не час, конечно, займет путь длиною примерно триста метров, но лучше сейчас, чем дочитывать известия о “Шоколайинге”.

– И не позвонила, и не радовалась моим не совсем уместным шуткам, – начал Владимир, уже подходя к торговому центру.

Торговый центр располагался за главной площадью города, в центре которой располагались большие часы с яркой желтой подсветкой. Стрелки показывали девять часов и тридцать минут. Кроме циферблата ярко светился торговый центр, и пока не понятно, каким цветом. То ли ярко-желтый, то ли белый. Ясно одно – он очень большой, каким он не кажется вблизи днем. Владимир очень, очень торопится, но не для скорейшей работы, а из-за вечерней прохлады, и даже костюм под теплой ветровкой не поможет.

Все разъехались. Лишь несколько машин стоят и ждут последних посетителей торгового центра. Они сейчас выйдут, у них всего в запасе где-то двадцать минут.

– Ждем вас завтра; надеемся, вы отлично провели свое время, – раздавался приятный и созвучный с мелодией голос девушки из динамика, распложенный над входом.

Владимир уже близок.

– Да не переживай ты, не поймала ты эту утку, и что с того? – успокаивающе произнес мужчина своей дочери.

– Она очень быстро бегает, я просто не поспевала, а почему ты не попробовал? – ответила расстроенная дочь.

– Ну, знаешь, я себе не представляю, чтобы я бегал за уткой, такого, извини, от меня не жди.

Владимир прошел мимо этой семьи. Его встретил у входа охранник дневной смены, отдав ключи и улыбнувшись.

– Теперь он твой, дружище.

– Спасибо.

Все удалялись из магазина, у этих двоих завязался не очень долгий разговор, по большей части разговаривал охранник дневной смены, и Владимир внимательно слушал и запоминал всю информацию и хитрости, которые можно провернуть здесь.

– Дружище, тебе, я скажу честно, повезло больше меня, это точно.

– Почему ты так решил?

– Ты же был сегодня на открытии? Да?

– Был.

– А что было потом, знаешь?

– Нет, конечно, зачем мне было здесь оставаться?

– Мало того, что мне пришлось убирать весь пух с пола, который летел с этих проклятых маленьких уточек…

– А уборщицы?

– И они были, и еще два охранника были, они стояли в двух задних крыльях, все убирали этот пух, а он еще липнет к полу так, будто сахарная вата.

– Во дела.

Владимир смотрел на него очень пугающим и удивленным взглядом, а тот в свою очередь был очень недовольным.

– Эта утка стала последним нашим испытанием.

– Утка на радиоуправлении? – спросил Владимир.

– Она, эта шерстяная желтая птица, что бегала здесь, а вместе с ней и дети.

– Я себе это даже не представляю.

– А я это видел, десятки обезумивших глаз, в том числе и взрослых…

Владимир улыбнулся, слегка хлопнув собеседника по плечу.

– Смех смехом, а на что надеялись взрослые?

– Все на от же приз, – ответил Владимир, – “Чудо торжеств”, или как там эта компания называлась.

– Эх, конечно, я поверил, что этот ряженый отдаст все, если кто-то поймает его игрушку. Ты бы видел, как эта птица бегает, похлеще меня, когда кто-то украдет леденец с кассы и побежит. А эти лапы, ты их видел?

– Да, но в движении не наблюдал.

– Они как живые, они не свойственны ей, понимаешь?

Собеседник выглядел уставшим, и его глаз медленно опустились в пол, а затем он издал один из последних тяжелых выдохов.

– Ну, все. Иди в коморку, возьми вещи и уходи, ты заработался, – облегченно утешил Владимир.

Собеседник, до сих пор не представившись, его бейджик слишком круто загнулся. Все ушли, Владимир пошел от входа к эскалатору, оглядываясь.