Литмир - Электронная Библиотека

* * *

Шел десятый день поисков Макса: след дикарей был давно потерян и как ни старались преследователи, не удавалось напасть на след. Неандертальцы передвигались босиком, даже после прохода племени следов оставалось мало. Зачастую, только клок шерсти на кустарнике или сломанная ветка могла быть свидетельством, что здесь прошли люди. С каждым новым днем, уныние охватывало Тиландера, который переживал за свое судно, оставленное в бухте в десяти днях пути.

Американец осмотрелся: впереди с левой стороны, на расстоянии около трех километров, чернели заросли кустарников. С правой стороны в северо-восточном направлении начинались холмы, переходящие в довольно высокую горную цепь. Минут пять Тиландер мучительно думал, в каком направлении продолжить поиски. У него были смутные представления о жизни первобытных людей, но одно он помнил еще с детских книг: дикари предпочитали селиться в пещерах. Горы были впереди по правой стороне. Гау и Бар тоже согласились с этим аргументом, и поисковый отряд, горящий местью, свернул направо и пошел вперед, отдаляясь от зарослей кустарников, где в этот момент отдыхали людоеды.

К подножью гор приблизились ближе к вечеру, Гау первым наткнулся на следы человеческих ног. На небольшом промежутке, где трава не росла, потому что был фрагмент песчаной почвы, четко были видны толстые следы человеческих ног. Бар даже вскрикнул, увидев изящный, по сравнению с другими следами, след правой ноги, оставшийся незатоптанным неандертальскими ногами.

– Это Макс Са, – от волнения парень почти задыхался. Тиландер, опустившись на корочки, внимательно осмотрел след и поставил свою ногу в отпечаток. Они с Максом были одного роста, след практически совпадал со ступней американца.

– Это он, Гау, когда оставлены эти следы?

– Вчера, – Гау еще раз потрогал края отпечатка и даже понюхал землю. – Вчера, уверенно заявил он повторно, поднимаясь с земли.

Подгонять никого не было необходимости: воодушевленные люди ринулись вперед к темневшей гряде скал. Через полчаса, огонек костра заметил один из Выдр: костер горел на небольшом уступе, прямо в скале. Американец хотел остановиться и провести небольшое совещание, чтобы выработать план атаки. Но он недооценил привязанность этих людей Максу: забыв о дисциплине и стратегии, Бар и Гау рванули к пещере, перед которой горел костер. Выдры бежали рядом, натягивая тетиву лука и вкладывая стрелы.

На площадке сидело несколько дикарей, которые подняли тревогу и еще пять мужчин высыпало наружу. Даже на бегу, Гау успел снять двоих, остальных утыкали стрелами как ежиков, бежавшие рядом Выдры. Неандертальцы на освещенной костром площадке, оказались отличными целями. Бар первым ворвался в пещеру, нанося без разбору удары своим топором всем, кто попадался на пути. Через пять минут племя неандертальцев было истреблено: восемь мужчин, шесть женщин и трое детей.

Макса в пещере не нашли, но Бар первым заметил человеческие кости, лежавшие у первого костра на площадке и несколько костей у второго костра в глубине пещеры, где ели женщины и дети. Кости были свежие, на них практически не осталось плоти, голодные людоеды съели все. Обугленный череп был расколот в двух местах ударами каменного топора, чтобы съесть мозги. Холодея от плохого предчувствия, Тиландер нашел бедренную кость. Она совпадала по длине с его бедром, американец медленно опустился на каменный загаженный пол пещеры.

Единственной его мыслью было желание умереть: не сверни он тогда погоню, не потеряй больше суток пока возвращался в бухту и обратно на поиски, Макс был бы жив. В том, что это его останки, не было сомнений: строение скелета неандертальцев сильно отличалось. Все убитые были широкоплечими и низкими, едва доставая до его подбородка.

Гау, Бар и остальные Русы были подавлены: их кумир, их великий Дух Макс СаСа, съеден словно добыча. Тиландеру казалось, что его прожигают ненавистью глаза всех присутствующих. Но его никто не винил, горе было такое, что некогда было искать виноватого. Как осиротевшие дети сидели они, собрав все кости скелета. Одна кисть так и не нашлась, несколько трубчатых костей было раздроблено на куски.

Могилу Максу копали все: получился практически котлован, где на небольшом выступе аккуратно выложили собранные кости. Трупы неандертальцев сложили ниже ног, чтобы у Макса не было нехватки тех, кто будет прислуживать ему на Полях Вечной Охоты. Тиландера корежило от такого языческого обряда, но перечить он не посмел. Русы убили бы его моментально, если бы посчитали, что американец проявил неуважение к их вождю. Над могилой вырос солидный курган, который был виден довольно долго, когда отряд отправился обратно на юг, по своим следам.

Выйди они в дорогу на пару часов раньше, они могли бы увидеть отряд дикарей, который покинув заросли кустарника, что они видели вчера, отправился на северо-запад. И этот отряд уводил на север Макса, который остался жив, но еще не пользовался свободой.

Глава 4. Стоянка племени

Если бы мне удалось изложить свои приключения за шесть лет на бумаге и люди могли бы прочесть все это, любой воскликнул бы: «Дружище тебе везло неимоверно, роли попадались тебе вовремя и по делу. Как ты можешь жаловаться на судьбу? Ты невероятно везучий сукин сын»

И это было бы правдой, но читать меня было некому. Мои Русы, которых я учил грамоте, находились далеко, да и, не зная реалий двадцать первого века, они не смогли бы оценить мое попаданчество. Но сейчас мое везение кончилось и, словно в насмешку, за все льготы, что давала мне судьба ранее, я оказался с пустыми руками, в племени неандертальцев-людоедов. Одним легким взмахом пера судьба перечеркнула все мои достижения и изыскания. И теперь мне оставалось только выжить, выжить без оружия, без технических преимуществ, выжить, будучи на одном уровне с дикарями.

У дикарей даже было некоторое преимущество – великолепный слух и острое зрение. У меня даже не было каменного топора, только суковатая палка, которую я подобрал по дороге, была единственным моим оружием.

Самая первая задача – не быть съеденным, пока была решена. Но неизвестно, как все пойдет, если не будет добычи, и вождь решит, что говорящий попугай ему надоел. Во время отдыхов для приема пищи или сбора кореньев он неизменно подходил и требовал разговора со мной. Разговор был односторонний, говорил я, а вождь каждый раз издавал удивленное «Ха!?»

Сегодня шел восьмой день после Уда, на котором вождь отстоял право владеть мной, как бы меня не выворачивало такое сравнение с рабом или игрушкой, и убил претендента. Мы практически все время шли на северо-запад с недолгими остановками. Если мы проходили в день в среднем сорок километров, то уже наверняка находились в Европе. У меня не было с собой атласа, а по памяти всегда трудно сориентироваться. Ландшафт начал меняться, ночи становились прохладнее, по всем признакам мы продвинулись на север довольно далеко.

Все чаще попадались лиственные породы деревьев с преобладанием хвойных. Мелкие кустарники встречались реже, на деревьях попадался мох, четко обозначая северную сторону ствола. Я предположил, что мы находились где-то на территории Болгарии моего времени. Босфора еще не было, и мы спокойно перешли из Азии в Европу.

Мне казалось, что где-то справа должно быть Черное море. Странно, но его присутствия не ощущалось. Изменился не только ландшафт и растительный мир, изменения коснулись и животного мира. Антилопы практически не попадались, но стали встречаться зубры или похожие на них быки, бродившие стадами. Дважды мы натыкались на следы мамонтов, но самих мамонтов я пока не видел. Сегодня с утра мы шли по редколесью, саванна окончательно осталась сзади. Вождь отлично ориентировался в этих местах и шел, не сбавляя скорости. Через полчаса ходьбы лес расступился, и мы вышли на равнину, которая простиралась до холмов на северо-западе. Среди дикарей племени чувствовалось какое-то возбуждение. Обычно невозмутимые дикари скалились и были необычайно оживлены.

8
{"b":"730158","o":1}