***

Недалеко от озера эльфы умолкли и перестроились. Небо очистилось от дымки, и в лазурной выси стали видны силуэты парящих орлов. Идя последним, Тэльво удивился гнетущему молчанию, словно натянутая тетива возникшему между ним и близнецом. Питьо был как никогда серьёзен, чуть нервно срывая с кустов тонкие, покрытые бисером изморози серебряные нити паутины. Финдекано как-то обмолвился, что смотреть на поединок Амбаруссар не настолько интересно, как, например, на Тьелкормо и Атаринкэ - бьются близнецы одинаково - и ошибся. Они не могли тогда победить друг друга не из-за полного совпадения тактик: вдвоём Амбаруссар были единой стратегией боя. Если Питьо отвечал за техничность, то Тэльво всегда оказывался чуточку хитрее. Так или иначе, они не могли быть разделены. Столь тонкое знание друг друга было порой не к месту, вот как сейчас.

Амрасу пришлось перейти на бег, и вскоре он нагнал близнеца, ступавшего шаг в шаг с Макалаурэ. Менестрель шагал, несмотря на обычную лёгкость хода, тяжелее обычного: путь был неблизким. Безупречная коса, плетёная утром, слегка растрепалась. Он обернулся - ясный взгляд скользнул по лицу одного из близнецов - и коротко кивнул. Тэльво дёрнул уголками рта в ответ.

Эльфы замерли, вслушиваясь в треньканье синицы, качающей ветку рябины, не замечая ни шороха шагов, ни собственного дыхания.

Дрожащая тишина мелькнула и сорвалась, когда Тэльво нечаянно налетел на близнеца и, сделав лишний шаг, резко отшатнулся назад. Брат медленно обернулся, и Амбарусса подумал, что он сейчас пожмёт плечами, удивлённо приподняв бровь, но… лицо Питьо на фоне бушующих красок осени вдруг показалось неживым, почти серым, и брат молча отвернулся.

Фэанариони вышли на берег озера, где дребезжал ветвями сухостойный куст. Питьо прицелился первым. Выстрелил. Вслед за ним, с задержкой в половину удара сердца - братья.

Глаза Тэльво заволокло, и он с трудом мог бы отрицать сходство этой пелены с той, что накрыла Форменос в час, когда пришёл враг. Пальцы непроизвольно сжались в кулак, и костяшки обозначились красноватым цветом. Стало по-острому горько, как бывает при взгляде на втоптанный в грязь стяг, на порог покидаемого дома, когда уходишь ты сам, а в комнату вползает, по-хозяйски оглаживая стены чёрными тенями, пустота. И становится тихо-тихо…обернёшься, а она уже спряталась и теперь будет целую вечность сидеть у твоего очага.

Его окликнули, и Амрас спустился к воде, сквозь подошвы сапог вдруг ощутив все до единой неровности прибрежных валунов. Медленно наклонился, чтобы поднять добычу. Охота не задалась, ни один из них не ощущал былого азарта, поэтому Амбаруссар с облегчением кивнули старшему, когда тот, почувствовав настроение младших, предложил повернуть обратно.

***

Когда алый свет заходящего Анара залил кровью крыши башен, они уже были дома. Тэльво пропустил младшего вперёд на лестнице, ввинчивающейся в высоту башни широкими ступенями. Питьо шагал быстро, размашисто переступая сразу через две ступеньки, но в покои ввалился тяжело, и Амбарусса почувствовал, как в горле вскипел яростный рык. В один прыжок преодолев расстояние до брата, с силой толкнул его к стене. Навстречу дёрнулись руки, готовые к захвату, но Тэльво стиснул запястья, не дав вырваться.

— Прекрати, — процедил Питьо, дёргаясь всем телом.

— Не дождёшься! — рыкнул близнец.

— Пусти! — брат метнулся в сторону, сбрасывая с рук ладони старшего, и с оскалом на лице наклонился, стягивая с ног сапоги. Сквозь вдох через стиснутые зубы чувствовалось без слов, что младший пытается сдержаться. Тэльво молча, с каменным лицом сгрёб брата в охапку. Оба повалились на узорную плитку пола, и Амбарусса жарко прошипел брату на ухо:

— Что происходит, торон?! От тебя только что искры не летят!

— Пусти! — прохрипел тот, пытаясь вырваться, но брат на нём устроился основательно.

— Не подумаю!

— Отстань! Всё равно не поймёшь! - огрызнулся Питьо.

— Слышь ты! Либо объяснишь, либо я тебя до конца жизни не отпущу! Какого рауко ты такой же, как при Сирионе?

В ответ близнец опустил голову, ударяясь затылком об пол, и закусил губу:

— Да потому что был этот Сирион! Пусти!

— Был, — подтвердил Тэльво. — Дальше что?

Младший болезненно скривился.

— Ничего ты не знаешь…

— Так говори!

— Что?!

— Мне страшно, торонья! — выдавил близнец. — Мне страшно от того, что ты делаешь!

— Что я делаю?!

— Самое жуткое, что можешь! Ты решил помолчать! И под Сирионом ты тоже молчал!

— Да потому что неправильно всё это!!! Неправильно, понял?! Мы живые, а здесь всё не то! Всё изменилось! Ты ничего не понимаешь, ни-че-го! А в меня как будто каждым камнем, что не так лежит, швыряют с размаху! Мы вернулись и жить пытаемся, и вид делаю я, что всё прекрасно, а у меня на душе - пепел…

Не дослушав, Амбарусса стиснул брата в объятиях.

—… не могу!

— Значит, надо сказать «помоги», — пробормотал Амрас. — Просто сказать «помоги».

Руки Амрода с крепко сжатыми кулаками скрестились на его спине.

— Но…

— Сказать, и я бы помог.

Амрас изо всех сил обнимал брата, вороша медные волосы. Где-то возле шеи слышалось недовольное бурчание.

— Слышь ты, — тихо и грустно позвал Тэльво. Ничего не изменилось, Питьо вцепился намертво. Ладонь судорожно прошлась вверх и вниз между лопаток, успокаивая.

Амрод открыл зажмуренные глаза. Не отвечая, он всё так же молча снова уткнулся в плечо Амраса.

— С тобой хоть в рай, с тобой хоть в ад, с тобой - на край земли… — по слогам тихо пропел старший, как будто ничего не изменилось, и близнец молча фыркнул в ответ, пытаясь отвернуться, но брат не дал ему этого сделать.

========== Первый Дом. Форменоссэ ==========

Комментарий к Первый Дом. Форменоссэ

https://www.youtube.com/watch?v=XA9on-G425o Катарсис - Выше кубки

Наполним кубки мы отменной брагой,

Столы придвинем к жаркому огню.

Сегодня пьем за верность и отвагу,

За струны, что о подвигах поют.

Здоровье пьем отчаянных и смелых,

Рожденных днем и ночью побеждать.

Пьем за подруг, за их благое дело -

Любить мужчин, им верить и прощать…

…Всего, что было в жизни, не упомнишь

Пророчества, предательства и кровь,

Ростовщики и трусы нам неровня,

Как подлецы и воры всех сортов.

Благословенен меч, поющий с ветром,

Благословенны конь, пронесший сквозь огонь,

Гадалки, руны, древние приметы,

И ждущий сыновей отцовский дом.

( Катарсис - Выше кубки)

С улыбкой глядя на младшего брата, Тьелкормо уже ему вдогонку щедро поделился осанвэ, в котором показал, что девам должно понравиться больше всего, и едва сдержал смех, представив, как побагровел от таких пикантных подробностей спускающийся по лестнице Морьо. Охотник повернулся к палантиру и, прикоснувшись к нему, решил ещё раз взглянуть на неведомую страну Ирландию, куда его летом так настойчиво звал Карнистиро. Шар был сначала тёмен под стать убежавшему из библиотеки брату, но постепенно нагрелся, и внутри возникли причудливые картинки…

Со своей драгоценной находкой Морьо прямиком из сада направился на кухню, и теперь лежавшая на столе тыква светила своими рыжими боками не хуже любого фонаря. С выдолбленной серединой она должна превратиться в настоящий светильник. Устав стряхивать с пальцев влажные семена, нолдо взялся за нож потоньше и несколько раз на пробу проткнул оранжевую кожуру…

Фигурные отверстия сделали тыкву похожей на морду диковинного зверя с выпученными глазами и зубастой пастью, растянутой в улыбке, и эльф живо представил, как такой узор засветится во тьме и как обрадуется Летиция… Закончив с подготовкой подарка, Морьо отнёс его к себе в башню и, убедившись, что невесты в спальне нет, быстро спрятал своё творение под кроватью.

***

После ухода Карантира Летиция взяла в руки древний манускрипт и начала переписывать в блокнот то, что больше всего её заинтересовало. Вела записи она на английском и квенья: на первом, чтобы не забыть язык, а на последнем, пусть немного коряво, так, чтобы написанное было понятно. Вскоре это занятие ей наскучило, и девушка, накинув на плечи тёплый плащ, неторопливо спустилась в сад.