– У меня пока дети не намечаются. А хочется, если честно. Впрочем, не будем о грустном. Все хорошее нужно ждать. И если ты будешь ждать это искренне, всей душой, то Вселенная сделает все, чтобы твое желание сбылось. – Эдвард мечтал о крепкой и дружной семье, которой у него никогда не было.

– Я согласен. Только не Вселенная, а Бог. Молиться надо. Господь вознаграждает праведных. – Из уст Володи эти слова звучали откровенно смешно. Его религиозность не была настоящей. Своей набожностью он пытался оправдаться в своих поступках. Видать, зачатки совести у него все-таки прослеживались.

– Уж тебя-то он точно наградил. Ты же у нас самый святой человек, – посмеялся Эдвард. – Никто не заставит меня уверовать. Даже если этот Бог и существует, то он не заслуживает того, чтобы в него верили.

Владимир дипломатично промолчал, сел за свой стол и приготовился к работе с документами.

– Эдвард, дружище, давай отбросим полемику и поговорим о деле. У меня сегодня много задач. – Начальник ОБЭПиПК был занятым человеком.

– Без проблем. Только последний вопрос. Ты же знаком с Евгением? Маленький такой и с усами. Говорит, «дерьмом» всяким занимается. Тебя упомянул, – спросил Эдвард.

– Я понял, о ком ты. Напускает на себя мистику, а на самом деле вполне обычный жулик. Только обороты у него высокие, – скептически охарактеризовал Женю Володя. – Он под моей крышей. Пока он отстегивает мне бабки, мои ребята прикрывают ему его жопу.

– Не знаешь ли ты, откуда он? Откуда он знает все про меня? – Эдварду хотелось побольше разузнать об этом маленьком нахаленке Евгении.

– Он не делился со мной подробностями своей жизни. Мне и не интересно. У меня в списке контактов много придурков вроде него. Меня в свое время познакомил с ним один из моих оперов. Он сообщил мне, что Женя платежеспособный и что он охотно идет на контакт. Так и оказалось. Я ему про тебя рассказал. Поведал ему, что есть тут в ГУВД один умник, который живет, – нет, все-таки «жизнью» я это назвать не могу, корректнее будет сказать, «существует на зарплату»… – с презрением в голосе сказал Володя.

– Я тебя понял. Теперь давай обсудим борьбу с работорговлей. – Эдварду хотелось раздавить Владимира за его грубость. И сил бы ему на это хватило. Но он сдержал себя и решил перевести разговор на деловой лад.

– А что обсуждать? Если старик реально хочет прибрать к рукам весь этот бизнес, то его убьют. Да и чем его не устраивает сегодняшняя система? Ему платят долю за торговлю таджиками, узбеками, киргизами, казахами. – Володя был расистом. В этом нет ничего удивительного. Все жалкие люди любят самоутверждаться за счет других.

– Они тоже люди. Мы с ними Великую Отечественную войну выиграли, – перебил Эдвард.

– Тебе правда есть дело до войны пятидесятилетней давности? Лучше скажи спасибо, Алимурадов, что мои люди до сих пор не закатали в землю твоих соотечественников, которые держат овощебазы, – посмеялся Володя. – С твоими умственными способностями тебе бы лучше работалось с ними.

Эдвард промолчал, хотя ему очень сильно хотелось ему врезать.

– Так вот. И что этому твоему Кравчуку надо? То, что он решил отправить тебя угрожать мне, глупо даже с его стороны. Мои ребята как работали, так и будут работать. Экономике нужна дешевая рабочая сила. Что можно изменить? Заменить этих чурок молдаванами? Их мало. Неграми? Они тупые и нормальной речи не понимают. Хохлами? Они не будут жить в подвалах и батрачить за еду, а если вдруг сбегут, то будет вообще кошмар. Им будет легко слиться с толпой. Вьетнамцами? Неплохой вариант. Но они дохляки. Им будет сложно поднять что-то тяжелее палочек для их дрянной еды, – продолжил Радищев.

– Дрянной тут только твой язык. Я не собираюсь больше это слушать. Я сделаю все, чтобы все, кто причастен к этому, получили свое. – Главный герой встал с дивана и начал подходить к двери.

– Дружище, постой. Ты не понимаешь, что это опасная игра. Не играй в нее, – предупредил Володя.

Эдвард вышел из кабинета и громко хлопнул дверью. После общения с Владимиром ему всегда хотелось хорошенько помыться.

В разговоре с Кравчуком Эдвард сказал, что ОБЭПиПК будет упорнее противостоять работорговле.

– Люди полковника Радищева будут пуще прежнего бороться с торговцами людьми, – начал отчитываться Эдвард.

– Ясно. Будут ли приняты особые меры? – спросил Кравчук.

– Об этом он не говорил. Вряд ли. Снять бы его по-хорошему с этой должности. – Не место продажным червякам в таком высоком кресле.

– Была бы моя воля – уволил бы этого мерзавца. Однако, к сожалению, у Радищева слишком обширные связи. Мы с тобой хоть и боремся за правое дело, но мы не бессмертны, – ответил Кравчук.

Эдвард печально вздохнул и пожал плечами.

– Ладно. Разберемся. Иди к себе в кабинет и составь мне отчет о работорговле. Я должен оценить обстановку. Как закончишь – оставь у меня на столе. Закончишь быстро – я отпущу тебя пораньше. – Кравчук редко отпускал Эдварда рано. Главный герой часто работал сверхурочно, но иногда бывали и исключения.

Кабинет Эдварда наглядно отражал душевное состояние его владельца. Серые голые стены, скрипучий пол, маленькие окна с полусломанными жалюзи. На рабочем столе главного героя давно царил бардак. Закончившиеся ручки валялись вперемешку с новыми. Половина документов на столе потеряла свою актуальность. Эдварду было все равно. Он знал, что в его кабинет никто, кроме уборщицы, не заходит.

Масштабы работорговли действительно впечатляли. Особенно много предложений купить чью-то жизнь было на Черкизовском рынке. Оно и не удивительно. Преимущественно на Черкизоне собирались «бизнесмены» из Средней Азии и Закавказья. Количество рабов настолько сильно впечатлило Эдварда, что он понял: в деле замешаны многие влиятельные люди. На минуту он даже подумал, что Володя был прав насчет того, что Кравчук причастен ко всему этому, но вера в непогрешимость его начальника все еще преобладала над сомнениями.

Доделав отчет, Эдвард оставил его на столе Кравчука и поехал в научный институт культурологии на предварительное рассмотрение его диссертации.

Здание института как внутри, так и снаружи остро нуждалось в реставрации. Чувствовалось, что в свое время при строительстве не поскупились на красивый фасад и качественную отделку помещений. Но всему нужно обновление. Фасады потрескались, стены необходимо было подкрасить, мебели бы не повредила починка, а полы стоило бы переложить.

По коридору шла молодая и симпатичная девушка. Она была одета недорого, но со вкусом, у нее были мягкие черты лица, светло-коричневые волосы и карие глаза. По ней чувствовалось, что она очень добрая. Добрых людей видно сразу. Она была достаточно высокой и крупной, Эдвард был чуть ниже нее. Если что, рост Эдварда был в районе ста семидесяти четырех сантиметров.

Барышня явно была в этом месте впервые и что-то искала. Она посмотрела на статного милиционера, как будто бы она его давно знает. Эдвард тоже решил не глупить и улыбнулся ей, помахав рукой. Возможно, если бы они оба не торопились куда-то, то между ними бы и завязался диалог. Но, к сожалению, нет. Как-нибудь в другой раз. Если этот другой раз вообще когда-нибудь будет.

Кабинет Дарьи Юрьевны выглядел ухоженно, но абсолютно безжизненно. Все было выполнено в холодных тонах. Даже растения на окне были бесчувственными – кактусы.

– Можно войти? – Эдвард постучался в дверь.

– Конечно, войдите, – ответила Даша.

– Привет. Давно не виделись. Как ты? – с трепетом в голосе спросил Эдвард.

– Ничего особенного. Ты прошлые ошибки в диссертации исправил? – раздраженно спросила Даша.

Дашу нельзя было назвать красавицей. Она была болезненно худой и невысокого роста. У нее была смуглая кожа, а глаза с эпикантусом. Свое давали знать гены мамы, которая имела корейские корни. Раньше у Даши были длинные волосы, но потом она начала отдавать предпочтение каре.