– Ну, как знаешь. У любого генерала в заместителях есть полковник. Я не знаю человека надежнее, чем ты. Смешно, что ты до сих пор веришь, что мы здесь с тобой не ради денег. Просто у каждого из нас свои потребности. Если ты увеличишь свои запросы, ты не будешь больше мальчиком на побегушках, благо мальчик ты уже большой. Тридцать годиков вот-вот стукнет, – со злой иронией в голосе произнес Владимир.
Радищев был очень едким человеком. Единственное, что он ценил в людях, это деньги и звезды на погонах. И первого, и второго у Эдварда было меньше, чем у него, поэтому Володя относился к нему как к человеку второго сорта.
– Я сам знаю, как мне жить. Я не могу понять, как ты спишь по ночам, совершая такие поступки. Чистая совесть для меня дороже денег, – ответил Эдвард. Володя был одним из самых опасных людей как на Петровке, так и во всей Москве. Возглавляемый им ОБЭПиПК по большому счету представлял собой преступную группировку, которая отличалась от других лишь тем, что у её членов были удостоверения сотрудников МВД.
– Сплю я совершенно спокойно. По документам я чист, значит, волноваться не о чем. Прекрати говорить глупости. Чистая совесть?! Ты не живешь на заплату. И не жил. Ты знал, куда идешь, – Владимир не относился всерьёз к присяге на верность народу и закону.
– Своими действиями я не ломаю чужие судьбы, – Эдвард до последнего пытался поддерживать баланс своей кармы положительным.
– Ой, судьбы он не ломает. Ну, конечно. Ладно, герой, бывай. Я бы обиделся на твои замечания, но на дураков не обижаются, – детская наивность Эдварда вызывала смех у полковника Радищева.
Владимир скептически относился к Эдварду и не считал его мнение хоть сколько-нибудь значимым.
Итак, поднявшись по лестнице на последний этаж, в без десяти семь Эдвард постучался в кабинет Кравчука, который не любил опоздания.
– Войдите, – послышался грозный голос.
– Здравствуйте, Анатолий Иванович, – сказал Эдвард, войдя в кабинет.
Кравчук производил впечатление типичного крупного начальника. Строгий костюм, громкий властный голос, чуточка лишнего веса для солидности, лысина и, само собой, пышные усы. Куда же без них?
Кабинет Кравчука, кстати, был выполнен в лучших традициях советского дизайна. Высокий потолок, тяжелая и громоздкая мебель, деревянные стены, которые украшали портреты Президента РФ Ельцина Бориса Николаевича и Председателя ВЧК при СНК РСФСР Феликса Эдмундовича Дзержинского. Изображение последнего он не хотел снимать со стены из принципа. Кравчуку нравилось провоцировать в людях чувство ностальгии по СССР.
– А, Эдвард, это ты. Привет, садись, для тебя есть одно важное поручение, – вальяжно произнес Кравчук.
– Какое? – спросил Эдвард.
– Помнишь «Интернациональный инвестиционный центр»? Шарашкина контора, которая лапошила особенно доверчивых граждан, – Кравчук резко негативно относился к таким заведениям. Впрочем, что самое забавное, о советских райкомах, которые тоже просто так стригли деньги с людей за то, что они состояли в КПСС, он вспоминал исключительно с любовью и трепетом.
– Конечно, помню. Неприятные ребята, – Эдвард тоже на дух не переносил такие конторы. Ему было жалко пострадавших.
– Не спорю. В общем, поезжай в Даниловский ОВД. Я взял ситуацию под свой личный контроль, поэтому тебе нужно разобраться поконкретнее, что там случилось, и доложить мне. Дело возбуждено давно, а прокуратура и суд до сих не ознакомились с материалами дела. Что-то не так, – Кравчук не первый десяток лет служил в МВД, и поэтому буквально наизусть знал все уголовно-процессуальное законодательство.
– Вас понял. Разрешите приступить к исполнению? – спросил Эдвард.
– Приступайте, майор, – ответил Кравчук.
«Интернациональный инвестиционный центр» был типичной фирмой по отъему денег у населения. Людям обещали сверхдоходы от вложений, а в реальности вкладчиков пускали по миру. В девяностые таких заведений было много, особенно в Москве. Законодательство не было совершенным, да и правоохранители часто получали определенные проценты от вложений несостоявшихся инвесторов.
Прибыв на место, Эдвард показал своё удостоверение дежурному. Обычно работники МВД очень напряженно реагировали на корочку Эдварда. Дело было в том, что появление инспектора из главка означало то, что Кравчуку что-то не нравится. Этот случай тоже не был исключением.
– Здравия желаю, товарищ майор! – нервно произнес дежурный, став по стойке смирно. Он хотел было отдать честь, да только фуражки под рукой не оказалось.
– Могу ли я поговорить с начальником следственного отдела? – с улыбкой спросил Эдвард.
– Конечно же, можете. Кирилл Викторович сейчас на втором этаже в 205 кабинете. Вам нужно будет подняться вверх по лестнице и повернуть налево, – дежурный соблюдал субординацию и был максимально вежлив в общении с таким важным гостем.
– Вольно, – сказал Эдвард.
С советских времен здание изменилось слабо. Страна переживала коллапс. Коридоры и кабинеты были еще мрачнее, чем на Петровке. На нормальный ремонт денег не было. Да что уж на ремонт? Некоторые сотрудники все еще ходили в форме времен СССР, потому что на новые комплекты обмундирования тоже не было ресурсов.
Подойдя к кабинету, Эдвард встретил невысокого мужчину примерно своего возраста, одетого в дорогой костюм. У него были полудетские черты лица, курносый нос, аккуратно зализанные каштановые волосы и средней длинны усы. Он посмотрел на Эдварда с хищной улыбкой.
– Привет, майор. Я знал, что Иваныч отправит именно тебя. Я много наслышан о твоих подвигах как на службе, так и в свободное от неё время, – театрально произнес незнакомец. Его голубые глаза смеялись.
– Кто ты? Откуда ты меня знаешь? – изумленно поинтересовался Эдвард.
– Дружище, в участке у всех стен есть уши. Это в твоих же интересах. Давай поговорим на улице. Я буду ждать тебя там. Меня, кстати, Женя зовут, – незнакомец протянул Эдварду свою маленькую руку.
– Очень приятно. А меня Эдвард, – майор пожал руку Евгению.
– Представляться было необязательно. Я и так знал твое имя, – этот проходимец сильно впечатлил главного героя своей наглостью.
– Откуда? – тревожно спросил Эдвард.
– Я же сказал. Все подробности на улице. Не задерживайся тут надолго. У меня есть дела. – Майор не переставал впечатляться наглости этого франта.
Эдвард был удивлен как фамильярности этого человека, так и его внешнему виду. В ОВД сложно встретить настолько нарядного мужчину. Впрочем, его замешательство не длилось долго. Он постучал в дверь, на которой было написано: «Начальник следственного отдела ОВД “Даниловский” подполковник юстиции Дягилев Кирилл Викторович».
– Войдите, – послышался голос.
– Здравствуйте. Майор милиции Эдвард Анатольевич Алимурадов. Инспектор Главного управления внутренних дел. Меня отправил к вам Анатолий Иванович разобраться, почему дело «Инвестиционного центра» так медленно расследуется, – за семь лет службы Эдвард научился эффектно представляться.
– Ох, здравствуйте-здравствуйте, Эдвард Анатольевич. Неожиданно вас здесь видеть. У нас сейчас очень высокая нагрузка. Преступность в районе растет, да и у всех этих «брокеров» хорошие адвокаты. Они разваливают дело. У нас тут чрезвычайная ситуация, – тщетно оправдывался начальник следственного отдела. По тому, как он выглядел, можно было понять, что лично у него все хорошо: холеный и хорошо откормленный мужчина средних лет не был похож на изморенного борьбой с преступностью стража порядка.
– Послушайте, пожалуйста, мы же здесь не маленькие дети. Неужели вы думаете, что я не догадываюсь, что происходит? Вы понимаете, что люди, народ, на верность которому мы с вами давали присягу, страдает. Многие остались без квартир, чтобы отдать деньги этим жуликам, – желание восстановить справедливость было одним из основных у Эдварда.
