– Как пожелаете, Анатолий Иванович. Мы вас более не отвлекаем. Пойдемте, ребята! – съемочная группа вышла из кабинета, забрав с собой свое оборудование.

– Не вижу смысла тянуть резину. Поезжай в Третьяковку и узнай поконкретнее, что за херня там произошла, – спокойно сказал Кравчук, обращаясь к главному герою. – Лично у тебя ко мне какие-то вопросы есть?

– Почему вы доверили это расследование именно мне? – поинтересовался Эдвард.

– Во-первых, я не могу представить себе более надежного и преданного человека, чем ты. Во-вторых, о тебе замолвил слово Владимир Вячеславович, – с улыбкой Джоконды ответил Кравчук.

– Я думал, вы с Радищевым ненавидите друг друга, – удивился Эдвард.

– Послушай, Эдвард, мы все взрослые люди, которые занимаются взрослыми вещами. Люблю я кого или ненавижу – это мое личное дело. Он привел мне несколько весомых доводов, почему я должен доверить поиски именно тебе. – У Анатолия Ивановича был уже не тот возраст, чтобы делить все на черное и белое.

– И каких же, если не секрет? – Эдвард догадывался, что загадочный мистер Первез через ничуть не менее загадочного Евгения Васильевича Воронцова согласовал пропажу «Вчерашнего героя» с верхушкой городской милиции.

– Секрет, мой друг, – сказал со смехом Кравчук. – Приступайте к заданию, товарищ майор. Если вам удастся найти этот шедевр, то я представлю вас к внеочередному званию подполковника.

Эдвард отправился в Третьяковскую галерею. Все здание было оцеплено милицией и закрыто для посещения. Майора из главка встретили как давно ожидаемого героя. У входа в галерею Эдварда ждал посол Соединенного Королевства лорд Оливер Чаффни – импозантный мужчина солидного возраста и старший следователь Генеральной прокуратуры Марина Земцова – принципиальная женщина, которая по возрасту была чуть старше главного героя, за спиной которой было несколько успешно раскрытых резонансных преступлений. Она хорошо знала Эдварда и уважала его.

– Добрый день, Эдвард Анатольевич, – поприветствовал главного героя англичанин на чистейшем русском, который он знал в совершенстве.

– И вам добрый день, господин посол, – поздоровался Эдвард.

– Товарищ майор, нам стоит перестать встречаться таким образом, – пошутила Марина. – Рада тебя видеть, Эдик.

– И я рад тебя видеть, Марина. Это наша работа. Когда нам еще видеться? – ответил Эдвард.

– Господа, может быть, пройдем внутрь? – Лорду Чаффни было холодно. Он плохо переносил российский климат. Пальто, пиджак с жилеткой под низом и шерстяные брюки – и все равно этому достопочтенному английскому джентльмену никак не удавалось согреться.

Эдвард, посол и следователь вошли в кабинет директора Третьяковской галереи, которого как обычно не было на месте. Пожилой человек постоянно был на больничном. Сам кабинет выглядел очень достойно: мраморные стены, высокий потолок и старинная люстра.

– Это просто ужасно, нельзя было везти «Вчерашнего героя» в эту страну. Я говорил об этом с директором Британского музея. Россия – это страна победившего криминала, – возмущался лорд Чаффни. – Простите за прямоту, но я до сих пор в шоке от случившегося.

– Спокойнее, господин посол. Анатолий Иванович сказал, что наши ребята сделают все, чтобы вернуть эту картину. Все будет под моим личным контролем, – успокаивал Эдвард.

– Скорее всего, это происки противников британской монархии. Частные коллекционеры не возьмутся за такое. Им столь крепкий орешек не по зубам, – подключилась к разговору следователь Земцова. – Семейка ад-Дури, полагаю, тоже не причастна к этому. Хусейну ад-Дури, отцу Ибрагима, который погиб в Марселе в аварии с принцессой Камиллой, хоть и хочется отомстить Короне Англии за смерть сына, но он не пойдет на такое. Осмелюсь предположить, что к этому причастен Первез Ашраф, бизнесмен и политик из Пакистана. Он неоднократно говорил о том, что все плохое, что случилось с его страной, это дело рук британцев, и что он отомстит вчерашним оккупантам, да и связи с бандитами у него довольно обширные. Видать, он договорился с какой-то мелкой сошкой, у которой есть контакты с российским криминалитетом, чтобы кто-то похитил для него картину. – Доводы Земцовой были логичными. Слишком логичными.

– Мне кажется, вы правы. Если вам удастся собрать достаточно доказательств, то я сделаю со своей стороны все, чтобы Первеза объявили в международный розыск. – У лорда Чаффни для этого были все ресурсы.

– К сожалению, я вынужден не согласиться с тобой. По моему мнению, к этому все-таки причастны именно частные коллекционеры. Сто процентов – какому-нибудь авторитету захотелось похвастаться красивой побрякушкой перед себе подобными. – Эдвард попытался перевести подозрения. Хоть он и был на стороне Чаффни и Земцовой, он осознавал, что исход истории предопределен. Под удар должен был попасть кто угодно, кроме мистера Первеза.

– Эдвард Анатольевич, вы прямо сейчас втираете мне какую-то дичь, – усмехнулась Марина.

– Нет, я серьезно. Если Первез Ашраф действительно настолько влиятелен, то он не стал бы так сильно рисковать. Он же должен понимать, что все подозрения падут именно на него. На такое самоубийственное преступление может решиться только человек, который не догадается, что на поиски будет направлена вся милиция города. – Эдвард тщетно блефовал.

– В этих словах есть доля истины. Сегодня в Москве вероятность быть обворованным выше, чем в Сан-Паулу. – Посол считал Россию страной третьего мира.

– Эдвард, мне не нравятся твои слова. Юлий Дмитриевич говорил мне о том, что все МВД куплено, потому что на милицейские зарплаты прожить невозможно. Но неужели и ты продался? Кому? Этому подонку – Первезу Ашрафу? – Марина была проницательным человеком и с пол-оборота могла понять ход мысли собеседника.

Юлий Дмитриевич Скуратов, генеральный прокурор, был занозой в одном месте как у оборотней в погонах, так и у бандитов. Его честность и честность его сотрудников мешала большому количеству серьезных людей.

– Марина, я вынужден удалиться. Мне необходимо поподробнее изучить место преступления. – Эдвард на всякий случай ретировался.

Зал, где был выставлен «Вчерашний герой», выглядел, словно обезглавленный человек. Отсутствовал главный экспонат. Можно было только радоваться, что Джока Стюарта, автора выставленных в зале картин, не было в живых. Если бы он это увидел, то не пережил бы такое горе.

– Доложите обстановку, – приказным тоном сказал Эдвард.

– Товарищ майор, все камеры были выключены, а похитителям каким-то мистическим образом удалось пробраться мимо охраны, – отчитался главный судебный эксперт. – Я думаю, что похитители контактировали с начальником охраны. Все сделано слишком грамотно.

– Отставить, – сказал Эдвард и печально вздохнул. Ему не нравилось быть пешкой в руках пакистанского мафиози. – Начальник здесь ни при чем. Я более чем уверен, что это просто хорошо спланированное ограбление.

Эдварду было тошно оставлять нарушителей закона без заслуженного наказания, но такова жизнь. Если бы он это не сделал, то его бы убили, а расследование бы возглавил другой, более сговорчивый милиционер. Как это часто бывает в жизни, не убил ты – убили тебя.

В течение нескольких часов Эдвард изображал бурную деятельность. Делал отметки, расспрашивал сотрудников галереи, формировал отчеты и писал протоколы. После этого безмерно «веселого» занятия он направился домой. Эдвард чувствовал себя как выжатый лимон. Обманывание других людей было его самым нелюбимым занятием.

У подъезда своего дома он увидел Евгения Воронцова, докуривавшего сигарету.

– Откуда ты знаешь, где я живу?! – испугано спросил Эдвард.

– От верблюда, – съязвил нежданный гость и потушил сигарету об мусорку. – Угостишь своего лучшего друга чаем?

– Ты так говоришь, будто бы у меня есть выбор. Я понял, что ты хочешь. Пойдем. – Эдварду не хотелось прогонять Женю. Он чувствовал, что он не его враг.