В небе постепенно росла, приближаясь, яркая точка. Она то тускнела, то вспыхивала, меняя цвет от алого до тёмно-багрового, словно уголёк на ветру, и неуклонно снижалась. Вот точка ещё приблизилась, и стало видно, что состоит она из плотного пылающего комка и тянущегося за ним огненного шлейфа, словно падающая звезда.

И летела она, кажется, точно в Реймонда.

Брандон Веррет вышел из портала, оглянулся. Половина Совета, управляющего Имеоном, еще отсутствовала несмотря на срочность вызова. Он шагнул и сел рядом с Трентоном, благо они регулярно работали вместе и по меркам Совета, можно даже сказать, дружили.

— Что случилось? — спросил он у Трентона.

Трентон Хайтвит, гидромант-боевик, вскинул руку, словно собирался атаковать, и ткнул пальцем в сторону.

— Понятно, — вздохнул Брандон, рассмотрев там Мэйсона.

Мэйсон Крикрет неторопливо выводил на листе пергамента тезисы своего будущего выступления. Впрочем, никакого особого смысла в том не было: тренированная память архимага позволяла целые научные статьи дословно цитировать, не то что жалкие несколько строчек.

Но лучше пусть коллеги-магистры считают, что глава Совета постепенно сдаёт, вон, даже речь с бумажки читать собирается. К тому же, каллиграфически выписывая одну букву за другой, так удобно слушать доносимый незаметным магическим ветерком разговор «коллег» из противоположного угла Зала Совета…

Судя по осторожным переглядкам Веррета и Хайтвита, их слегка снисходительному виду, созыв Совета по «личным причинам» они восприняли как ещё одну причуду Мэйсона Крикрета. Тем не менее мысли оба приятеля предпочитали держать при себе.

Года через полтора-два кто-то из членов Совета дозреет до мысли, что «главу Совета пора менять, пока он окончательно не впал в маразм», и осмелится её озвучить. Вероятнее всего, этим «кем-то» окажется тупой солдафон Трентон.

После того как Мэйсон оставит от выскочки только гарь и копоть на стенах Зала Дуэлей, любые посягательства на власть архимага вновь утихнут. Лет на десять.

Вспыхивали порталы, магистры Совета появлялись, рассаживались по местам. Едва последний из них, Андерсон, природник-бестиолог, вошёл, как Мэйсон стукнул руками по столу.

— Срочные новости из Перпетолиса! — заявил он, заглядывая в бумажку.

Брандон и Трентон снова переглянулись, сдержанно, незаметно ухмыляясь. Остальные магистры тоже обменивались взглядами, явно не слишком благоприятными для Мэйсона. Его личная, напоказ демонстрируемая одержимость магистром Агостоном Хатчетом давно уже стала притчей во языцех; но все помалкивали, пока Мэйсон оставался в рамках. Порой архимаг Крикрет напоминал себе уличного комедианта, веселящего публику. Он регулярно спрашивал у членов Совета, не приходили ли тем вести о давным-давно покинувшем Имеон магистре, которого «долго и безуспешно искал». Члены Совета, в свою очередь, лишь руками разводили, втайне посмеиваясь. Действительно, ведь так сложно найти магистра геомантии и метеомагии, работающего советником пусть захудалого, но всё же короля! Тем не менее пару месяцев назад Мэйсон «обнаружил» Агостона в Перпетолисе и «сорвался с цепи».

Сильнейшие маги Имеона (а значит, и всего мира) шептались, строя разнообразные теории. Кто-то считал, что одержимость Мэйсона магистром Хатчетом вызвана давним соперничеством и враждой; другие уверяли, что всё дело в какой-то мутной семейной истории и трагедии; третьи, самые искушённые в искусстве лжи и интриг, считали, что архимагу Крикрету на Хатчета плевать, а реальные его интересы кроются где-нибудь на другом краю Сардара — в Пании или Лахте.

Впрочем, это не мешало и первым, и вторым, и третьим тихонько роптать на главу Совета, который должен в первую очередь действовать не в личных интересах, а во благо всего Имеона. Подыгрывая им, Мэйсон иногда даже делал вид, что ему стыдно.

Чем больше подчинённые будут над ним подсмеиваться, чем более снисходительным будет их отношение, тем меньше у них будет стимулов всерьёз соперничать с архимагом Крикретом в других сферах жизни. Например, в магическом искусстве.

— Я хотел бы… — начал подниматься Остренсон Кеннет, пиромант и аэромант, самый горячий и импульсивный из всех собравшихся.

Но заявить свой протест и выразить недоверие главе Совета Остренсон не успел. У Мэйсона были на этого подающего надежды мальчишку большие планы, так что он просто «не заметил» его выкрик, продолжив говорить:

— В Перпетолисе, в горах Альварии, найдены огромные запасы перманет драконис! — припечатал Мэйсон.

Магистры притихли, даже Остренсон сел. Некоторые из присутствующих, включая Мэйсона, лично участвовали в том восстании два десятка лет назад, когда маги взяли власть на Имеоне. В первую очередь из-за запасов драконьего говна, так как обычные люди не понимали его ценности и растрачивали на всякую ерунду. Тем не менее взяв власть, маги обнаружили, что запасы перманета почти исчерпаны.

И тут такое!

— Мой… человек прислал сообщение, — продолжал Мэйсон. — Войска Ойстрии и Ранфии уже вторглись в Перпетолис, Намрия и Латия присоединятся к ним в любую минуту, если уже не присоединились.

Эту информацию Совет встретил с пониманием.

— Я предлагаю следующее! — Мэйсон обвёл всех взглядом. — Нужно немедленно прибыть в Перпетолис и предложить тамошнему королю помощь и защиту Имеона!

Мэйсон видел, как магистр Уортон Моргрет, некромант и криомант, уважительно качает головой. Он был одним из немногих, кто до последнего считал увлечение Мэйсона Перпетолисом просто отвлекающим манёвром. А теперь будет считать, что о перманете Мэйсон знал с самого начала и всё происходящее — часть разыгрываемой им многоходовой комбинации.

Хорошо. Моргрет был одним из самых опасных членов Совета и одновременно самым полезным.

Мысли прочих магистров были куда как приземлённей, Мэйсон видел это по их лицам, чувствовал по отголоскам мысленных посланий, которые перехватывались его артефактами-закладками. Архимаг Крикрет хочет впутаться в противостояние с четырьмя сильнейшими державами Сардара, но и цена за риск более чем велика — за такую помощь можно будет потребовать у нищих горцев львиную долю свалившегося на тех богатства.

Только маги знают истинную цену перманет драконис. А маги Имеона — сильнейшие и мудрейшие из всех. Кому как не им взваливать на себя бремя силы и власти?

Конечно, придется повоевать, но нынешние владыки Имеона никогда не стеснялись пускать в ход магию.

— Действовать нужно быстро, немедленно! — продолжал Мэйсон, опять обводя всех цепким взглядом из-под насупленных бровей. — Одобрить помощь Перпетолису и открыть портал силами Совета — в одиночку мне не покрыть такого расстояния! Почему должен отправляться я — тоже понятно, сразу договариваться на месте и отпугнуть врагов, пока они не схватили короля и не свергли его!

— Но получится ли у них? — поднялся со своего места Трантон Хайтвит. — Насколько нам известно, Перпетолис защищает магистр Агостон Хатчет.

По Залу Совета прокатилась волна смешков.

— Это так, — кивнул Мэйсон, демонстративно поморщившись. — Однако ему не под силу противостоять объединённым войскам нескольких держав. Сказать по правде, зная нрав магистра Хатчета, я опасаюсь, как бы он не смёл половину гор одним ударом, растратив силу перманет драконис.

Брандон и Трентон обменялись взглядами и новой мыслью. Предсказуемо. Завладеть хранилищем перманета, а уже потом с его помощью найти управу на Мэйсона. И, разумеется, объявить во всеуслышание, что это делается во благо Имеона, который «погрязший в личном архимаг Крикрет ведёт к краху».

Здесь, в месте своей силы, Мэйсон мог заставить обоих корчиться в предсмертной агонии одним движением брови. Вот только если убивать всех, кто метит в архимаги, очень скоро в Совете останется он один.

Кто тогда станет отдавать магическую энергию для портала?

— Магистр Моргрет, магистр Веррет, объявляйте мобилизацию и стягивайте войска в столицу. Получив доступ к перманету, я вычерчу ритуальную фигуру и напитаю её энергией, открою прямой мост, — заявил Мэйсон, — а если нет, то через сутки высылайте флот и выдвигайтесь сами.