Толпа внизу устремилась «спасать принцессу», кто-то уже даже тащил лестницу.

— Как я тебе завидую, — повторила Люсиль. — Ты свободен, можешь бежать, куда захочешь, ты станешь магом, да что там — ты уже маг! А магам никто не указ, даже короли! Никто не читает тебе нотаций, не говорит, как себя вести, не отчитывает каждый день!

— А я бы предпочел, чтобы отчитывали, — утёр нос рукавом Хосе. — Чтобы мама каждый день была дома! И чтобы семья была как у тебя: и отец, и мать, и братья! Ух, мы бы вместе играли!

— Да ну, с Симоном не поиграешь, — наморщила нос Люсиль, — он всё о войнах твердит, Корсин со своими дружками пьёт да охотится и за девушками ухлёстывает. А Фабио тот всё в книгах торчал, не дозовешься его играть!

Шум слуг, топот ног и выкрики приближались, лестницу внизу пыхтя поднимали трое. Домна Стэйна командовала, сердито распекая всех и требуя позвать придворного мага Ларрона, а также срочно скакать за мастером Светлой, если, не дай Спаситель, принцесса упадёт.

— Может, нам местами поменяться? — хохотнул Хосе.

— А можно?! — вспыхнула в Люсиль безумная надежда.

Вдруг магия может такое? Ух, она бы! Она бы!

— Нет, но ещё можно сбежать.

— Нет, — выдохнула Люсиль, — не выйдет. Сейчас нас снимут отсюда, потом отчитают, потом ещё мама выговорит мне. А когда я ещё немного подрасту, мой будущий муж, князь Артаниш, будет мне выговаривать.

— Домна Киэра говорит, что муж и жена — две половинки одного целого, мол, так завещал Спаситель, — почесал в затылке Хосе.

— А ты князя Артаниша видел? А я видела, он старый совсем, — пожаловалась Люсиль, — и брак у нас этот… полти… полоту… полтический! Потому что принцессы поступают так, как надо для королевства! Может, конечно, когда я вырасту, он уже помрёт, но тогда я выйду замуж за его сына, и он будет старше не в четыре раза, а только в два!

Прозвучало это крайне фальшиво, особенно потому, что Люсиль пыталась подражать домне Стэйне. Голоса были уже совсем рядом, первые слуги вылезали на крышу.

— Ваше высочество, сейчас мы вас спасём! — крикнул Бадрас Имраниш.

Люсиль лишь вздохнула тяжело: спасти её от жизни во дворце, давящей долгом и обязанностью, слуги явно не собирались. Вот с Хосе было легко — он не видел в ней принцессы, вёл себя свободно — но сколько таких проблесков свободы было за десять лет жизни Люсиль? Пальцев на одной руке хватит пересчитать!

— Решено! — воскликнул Хосе. — Я вырасту и стану самым могучим магом, а также доном Пероном, сильнейшим из героев, защитником сирот и обиженных! А потом прискачу за тобой на белом коне и помогу сбежать из дворца!

— Не получится, — вздохнула Люсиль. — Ведь мы уже пообещали, что я выйду замуж за князя Артаниша…

— Ну, значит, я стану архимагом доном Пероном де Артаниш! Только и делов!

— Решено, — расплылась в улыбке Люсиль, протягивая руку.

Они переплели мизинцы, подтверждая нерушимость клятвы.

— Реймонд? — раздался удивленный голос Катрины за спиной. — Это и правда ты?

Реймонд стремительно обернулся, вскинул руку, прикрывая глаза от слишком ярких лучей летнего солнца. Катрина в лёгком, воздушном платье, с корзинкой в руках, приближалась, смеясь, и выглядела сейчас настоящей богиней плодородия.

— Правда я, — сознался Реймонд.

— Я уж думала, померещилось. Целый месяц от тебя ни слуху ни духу. Эйкос говорит, приходил к тебе, да его выгнали, а Лукас жаловался, что не выловить никак, даже выпить не с кем.

— Когда Лукасу будет нечего и не с кем выпить, настанет конец света, — проворчал Реймонд.

Они с Катриной рассмеялись, легко, весело и непринуждённо, как и подобает старым друзьям. В глазах Реймонда Катрина, конечно, была больше чем другом, но признаться ей он пока так и не сумел. Как ни странно, как раз в силу серьёзности чувств, страшась отказа. С подружками в Вагранте было легко и просто: откажет одна — завтра найдутся две других.

С Катриной же… мысли путались, во рту пересыхало, руки тряслись, и приходилось прилагать немалые усилия, чтобы сохранять небрежный тон. Чтобы вообще говорить, а не мекать и бекать, словно какой-нибудь козёл.

— Мне очень вас не хватает, — вырвалось искреннее у Реймонда, и тут же чувства прорвались дальше, брякнули вперед головы: — Особенно тебя, Катрина.

«Зачем, зачем я это ляпнул?» — возопил он мысленно, но было уже поздно. Катрина посмотрела на него удивлённо своими большущими карими глазищами, затем чуть нахмурилась, став ещё прекраснее. Реймонд любовался ей, упивался, ощущая, как окончательно теряет голову. После корпения над затхлыми книгами в башне Катрина была как порыв свежего горного ветра.

Но что поделать, если он и правда целый месяц не выбирался в Нуандиш, не видел никого из друзей? Поддерживал легенду, озвученную от лица деда: «Реймонд наказан и учится», также смутно ожидая козней и пакостей со стороны ранфийцев и ойстрийцев. Выезжал в облике деда в обе стороны, делая вид, что бдит и наблюдает, но эти поездки ни в какое сравнение не шли с весёлым времяпрепровождением с друзьями.

Остальное время он учился и учил Хосе, осаждал защиты сокровищницы (безуспешно), рылся в вещах и записях деда, собирая крупицы информации о прошлом. В общем, впору было выть и лезть на стену от скуки, о чём Реймонду немедленно захотелось рассказать Катрине. Равно как и о том, что он тут не просто так, а встречает Агату Войцеховскую, которая должна была приехать в полдень. И что он узнал об этом заранее, так как Агата приехала не одна, а с отцом, и они обустраивались в долине Кроссшлахт, тогда как племянник Гиозо отправил гонца в Нуандиш.

В общем, хотел бы рассказать ей всё-всё до мельчайших мелочей, упиваясь её обществом и вниманием, звуками её голоса, всем подряд.

— Не хватает… меня? — переспросила Катрина, как-то странно глядя на Реймонда.

Затем она неожиданно звонко рассмеялась на всю площадь. В их сторону оборачивались, смотрели недоумённо, Реймонда же разрывало противоречивостью чувств. Над ним смеялись в ответ на признание, но смеялись не слишком обидно, и делала это Катрина.

— Раньше ты был смелее, Реймонд, — произнесла Катрина, упирая руки в бока.

Корзинку в руке она словно и не замечала, а Реймонд не знал, что ответить, так ситуация опять выходила двусмысленная.

— Я и сейчас смел! — заявил он.

Катрина, продолжая стоять в прежней позе, посмотрела на него насмешливо, сказала, словно не было никого вокруг:

— Тогда приходи в полночь к Водопаду Всех Влюблённых!

— Парень, не ходи туда! — крикнул кто-то из толпы вокруг. — Захомутает и в стойло поставит!

Со всех сторон неслись хохот и возгласы, перекрывающие шум ревущей на камнях Карки.

— Только ты не один приходи, а с дедом! — продолжала Катрина. — А я с отцом приду!

Ошеломлённый Реймонд хотел сказать «а зачем отец, нет, отец не нужен», но из груди его вырвалось лишь сиплое мычание.

— Э, да парнишка совсем голову потерял!

— Чего тянуть, признавайся прямо здесь! У меня кувшин пива есть — отметим свадьбу!

— Кто-нибудь, сбегайте за караваем! Хотя какой там каравай — и так понятно, кто больше откусит!

Реймонд понял, что ещё немного, и его оженят прямо тут, под хохот и шуточки собравшихся. Не со зла, конечно, и не по-настоящему, ну, мало развлечений было у людей в горах, вот и веселились как могли. Иди речь не о Катрине, он, может, отшутился бы, выпил пива с собравшимися да пошёл дальше по своим делам.

— Только не говори, что тебя дед не отпустит, — ещё насмешливее произнесла Катрина, подходя почти вплотную.

— А вот и приду! Без деда! — твердо заявил Реймонд.

Если Катрина ждёт от него предложения по всем правилам, в присутствии старших прямых родственников, так тому и быть! Признается, предложит, всё для неё сделает! Под видом деда сходит потом отдельно, а уж после свадьбы признается. Раз Катрина сразу готова выслушать его предложение, то значит, это судьба! К демонам эту неопределённость! Хоть что-то Реймонд решит сразу и навсегда!