Реймонд, опасавшийся чего-то подобного, долго думал, как бы построить разговор, подвести к новости мягче, но так и не придумал. Теперь он жалел о своей поспешности, потому что ярость, исходящую от Светлы, можно было, казалось, потрогать руками.

— Месяц? — прорычала она. — Месяц!

«Убьёт, — понял Реймонд. — Вобьет в землю до самого подвала, сразу вгонит в могилу, рядом с дедушкой».

— Помните историю с Магорезом и нападением на короля? — выпалил Реймонд, отступая в сторону и оставляя вместо себя двойника. — В ночь перед этим он прирезал деда, а у короля был я, под иллюзией!

Реймонд торопливо изменил облик двойника, придал ему вид деда, который сказал с имеонским акцентом:

— Тоцно так всё и было.

Светла, обманутая на мгновение, расплылась в улыбке, шагнула вперёд, собираясь обнять Агостона. Но не успел Реймонд облегченно выдохнуть под столом, как Светла снова нахмурилась, вскинула руку с криком:

— Так ты и короля обманул, негодяй!

— Я только приехал в тот день! Растерялся! Не смог помочь деду! — кричал Реймонд, на всякий случай вернув двойника к прежнему своему виду.

Светла нервно кусала губы, хмурилась, но не спешила нападать, и Реймонд, уловив свой шанс, продолжил торопливые выкрики-объяснения:

— Я скрыл его гибель, желая подловить убийцу! Мне это удалось, я отомстил за деда и не дал Магорезу убить короля!

Светла пробормотала что-то под нос, возможно, успокаивающее заклинание. Реймонд осторожно выглянул из-под стола, беззвучно отшатнулся, увидев пылающий взор Светлы, устремленный на него — не на двойника, и попытался снова спрятаться.

— Вылезай! — прорычала Светла. — Ты хорош в иллюзиях, спору нет, но ты забыл, что я мастер целительства, и тебе не скрыться теперь от моей магии!

«Наколдовала что-то из своего арсенала», — обреченно понял Реймонд. Возможно, магия дала ей понять, что двойник не был живым? Вылезешь — убьёт, не вылезешь — всё равно убьёт, и Реймонд вылез из-под стола, движением пальцев убрал двойника.

— Я не хотел никому зла, — обречённо произнес Реймонд, — наоборот, хотел защитить, думал, что придут ещё убийцы, обманутые моей иллюзией, попытаются снова убить деда, и я их остановлю.

Про сокровищницу и отсутствие денег Реймонд промолчал.

— То есть ты приманивал убийц! — гневно воскликнула Светла, опять вскидывая руку.

Реймонд невольно моргнул, ожидая, что с кончиков её окровавленных пальцев сейчас сорвется молния. Или ещё какое заклинание. Целители могли лечить, но они же могли и убивать. Может, не лучше других, но могли.

— Приманивал на себя, чтобы узнать, кто послал Магореза! Но он так и не появился! А дедушка оставил мне наказ! Предсмертную просьбу! — торопливо выкрикнул Реймонд, думая о том, что надо было больше упирать на родство.

Но и сказанного хватило, семейные узы для горцев были очень важны, если не святы. Предсмертная просьба — тоже, Светла, хоть и стала мастером магии, но всё ещё оставалась дочерью гор, со всеми предрассудками и суевериями. Но также она была и мастером магии, шагнула ближе, схватила Реймонда за руку, творя какое-то заклинание:

— Говори! — потребовала она, вглядываясь в лицо Реймонда.

«Проверяет», — понял он, но это ничего не меняло, потому что Реймонд не врал.

— Дед попросил меня защищать Перпетолис, как он сам защищал его! Возможно, пришли бы ещё убийцы, напали на короля Гарриша, на нем же всё держится! — Реймонд торопливо говорил, едва не захлебываясь словами. — А так они пришли бы сюда, я бы что-нибудь да придумал, обманул бы их!

Светла поджала губы при слове «обманул», а Реймонда несло дальше:

— Убийцы так и не появились, а тут король попросил избавиться от грых-шатуна. Дед бы его голыми руками заломал, а мне пришлось прибегнуть к чужой помощи, раскрыться перед мастером Августиной! Без неё я бы не справился! Она же попросила взамен только одного: поработать в библиотеке магистра Агостона да поселить в башне её сына!

Реймонда несло, он не успевал придумывать на ходу, поэтому говорил чистую правду. То, что это было ошибкой, он осознал мгновением позже, когда Светла отшатнулась, выпустила его руку, а лицо её неожиданно исказилось гримасой еле сдерживаемых рыданий. Губы её затряслись, а сама мастер, чтобы не упасть, ухватилась за первое попавшееся под руку — спинку кресла. Не стоило упоминать донью Августину, ох не стоило.

— Дедушка бы справился с грых-шатуном сам, без чужой помощи, а я не смог! — воскликнул Реймонд.

Помогло, Светла немного очнулась, перестала вонзать ногти в руки и кусать губы до крови, вспомнила, что Агостон Хатчет к тому моменту был уже мёртв. Но её страдание тогда было настолько велико, что ощущалось даже сейчас, прорывалось наружу. Она утёрла дрожащей, окровавленной рукой слёзы, но это не помогло, тут же по щеке побежали новые.

Шагнула к Реймонду, снова схватила его за руку, словно проверяя пульс.

— Я хотел всё объяснить, но струсил и уехал, дабы не попадаться вам на глаза, — опять зачастил Реймонд, опасаясь, что эта буря эмоций Светлы закончится взрывом, — а там уже нарвался на ковен намрийских ведьм. Растерялся, но отступить не мог: они заканчивали длинный ритуал, и вся долина Тильт вымерла бы, а дед просил защищать Перпетолис! Я защитил… как смог.

Говорить про предсмертные пророчества деда он не стал: Светла была не в том состоянии, чтобы слушать и вникать в длинные, путанные объяснения. Поэтому Реймонд выпалил краткую версию событий: возвращение, послы, наглая попытка захвата и давления — и он, памятуя о предсмертной просьбе деда, выступил на защиту. Слова о предсмертной просьбе и упоминание деда удерживали Светлу, словно бы проясняли её разум, не давая скатиться в рыдания и отчаяние.

Пылающий взор её обшаривал лицо Реймонда, словно она надеялась увидеть там что-то, способное облегчить боль и страдания.

— Наглость и обман, иллюзия, но главное, что они сработали, — махнул свободной рукой Реймонд. — И теперь я никак не могу раскрыть себя, ведь если Ойстрия и Ранфия поймут, что магистр Агостон мертв, то тут же начнут вторжение. Только слава и мощь деда, магия, оставленная им в дорогах и ущельях, сейчас защищают всё королевство!

— Да, — неожиданно горько улыбнулась Светла, отпуская его руку и всхлипывая. — Ты сказал правду, он много времени уделял всем долинам и Перпетолису.

«А дорогу в Ойстрию, наверное, специально оставил плохой, — подумал Реймонд, — чтобы соседи меньше лезли».

Или просто там никто не жил, некому было погибать под обвалами. В любом случае дед трезво оценивал свои силы, не пытался прыгнуть выше головы. В отличие от непутёвого внука.

— И я вас уверяю, мастер Светла, ничего такого я не замышлял, просто пытался сохранять дистанцию, чтобы всё было, как и раньше.

— Да, — прошептала Светла, — это я, влюблённая дура, не поняла очевидного. Не разглядела за иллюзией. Гордись собой, Реймонд, ты сумел меня обмануть.

Губы её кривились, руки дрожали, затем она всё же не справилась с собой и вскинула лицо к потолку, взвыла, отчаянно и безнадежно, выплескивая горечь, которую более не могла держать в себе. Реймонд попятился, торопливо усиливая щиты от звуков на окнах и дверях. Если это услышал бы кто-то на улице, то точно решил бы — тут кого-то пытают. Светла, закончив выть, упала на пол, рухнула на колени с громким стуком, словно из нее выдернули стержень. Реймонд дернулся поднять её, но мастер ударила заклинанием, отбросила и поднялась сама.

Отряхнула платье механическим движением, сказала с невыносимой горечью:

— Спасибо, что сообщил правду, но… лучше бы ты обманывал и дальше!

— Я не мог! — воскликнул Реймонд. — Поймите, мастер Светла, король попросил меня, ну не меня, а деда, но это же всё равно был я, об услуге, чтобы я попросил вас, попросил через вас клан Тарнишей отказаться от претензий на долину Кроссшлахт!

Выражение лица Светлы переменилось, исказилось гневом. Но эта вспышка тут же прошла, растворилась в горечи и отчаянии.

— Король всячески подталкивал меня, в смысле деда, ну это, — Реймонд смутился, — ответить на ваши чувства.