Когда в следующее воскресенье Халид пришёл на очередное ночное дежурство, в медпункте вновь соблазнительно пахло дрожжевыми пирожками, жареным мясом и запечённым в золе картофелем. На этот раз специально приглашать вечно голодного молодого человека не понадобилось. Зайдя в медпункт, Халид вежливо поздоровался, разулся, снял с плеча неизменный автомат и сам подошёл к столу.

–Байрам! Дэрш!– пояснил Осокин и, указав на сладкий пирог с выложенной надписью “30 лет”, разлил по стаканам шампанское, в которое предусмотрительно добавил немного медицинского спирта.

–Совьет кола?– смущённо улыбнувшись, уточнил Халид.

–А! Кола!– уверенно подтвердил Осокин.– С днём рождения!

Потом он чокнулся с Полухиной, осушил до дна свой стакан и смело поцеловал мнимую именинницу в губы. Халид тоже стукнулся с медсестрой, сделал несколько глотков и хотел поставить недопитый стакан на стол, но та возмущённо замахала руками:

–На! Хароб! За здоровье надо пить до дна!

Полухина энергично подняла полуопущенную руку Халида и буквально силой влила в него остатки игристого напитка. А потом вызывающе-дерзко поцеловала молодого человека в губы. Халид впервые в жизни почувствовавший обжигающий жар женского языка, растерянно захлопал глазами и опустошённо осел на своё место. Несколько минут он машинально жевал пирожки, а потом почувствовал приятное расслабление и выпил с русскими докторами ещё полстакана шампанского. Через полчаса Халид вышел на крыльцо, привычно забил косяк конопли, а когда вернулся к столу, то Осокин куда-то исчез, и он оказался наедине с Полухиной. Молодому человеку захотелось ещё раз поцеловать обворожительную медсестру. Он сел рядом с ней на место Осокина, сам разлил в два стакана остатки шипучего вина и чокнулся с псевдоименинницей. Та улыбнулась, допила вместе с Халидом шампанское и снова поцеловала его в губы. Осмелевший молодой человек одной рукой обнял медсестру за талию, а другую просунул под её блузку. Полухина не сопротивлялась, и через минуту Халид провалился в сладкий любовный дурман.

Очнулся он от истеричного женского крика:

–Идиот! Ты что наделал?! Ты же мне всё порвал!

Халид испуганно приоткрыл глаза и тут же захотел их снова закрыть. Он совершенно голый лежал на кровати Полухиной, а та тоже совершенно голая сидела рядом и, прикрыв лицо руками, рыдала взахлёб. Бёдра и живот медсестры были испачканы подсохшей кровью, а на груди алели отпечатки чьих-то ладоней. Халид ошеломлённо посмотрел на самого себя. Его член, низ живота и руки тоже были измазаны запекшийся кровью. Молодой человек, никогда не знавший женщины, понял, что совершил что-то страшное.

–Это не я… Я не виноват…,– испуганно залепетал Халид.

–Придурок! Ты знаешь, что тебе за это будет?!– разъярённо выкрикнула Полухина.– Андрей, помоги мне!

Войлочная кошма, заменявшая в комнате входную дверь, отодвинулась, и на пороге появился одетый в военную форму Осокин. В одной руке у него был пистолет, в другой “Полароид”. Ожидающий неминуемого выстрела Халид скукожился в три погибели и зажмурил глаза.

Однако вместо выстрела он услышал абсолютно правильную пуштунскую речь:

–Ты понимаешь, что теперь тебя ожидает?

Молодой человек обречённо кивнул головой. И по законам шариата и по законам шурави его ожидала если не смерть, то страшный Кандагарский зиндан, из которого, если кто и выбирался живым, то уж точно оставался искалеченным на всю оставшуюся жизнь.

–Встань!– властно приказал Осокин.

Халид покорно поднялся с кровати и вытянул руки по швам. Осокин убрал пистолет в кобуру и деловито защёлкал “Полароидом”, выбирая ракурсы так, чтобы в кадр попадали и голый Халид и окровавленная Полухина. Отсняв несколько кассет, он разложил обличительные фотографии прямо на глиняном полу и ультимативно обратился к Халиду:

–Кому мне их первому показать? Вашему капитану Раджибу или нашему особисту?

–Не надо Раджибу…,– чуть слышно пролепетал молодой человек.

–Значит, ты предпочитаешь советские законы? А ты знаешь, что у нас полагается за изнасилование с тяжкими последствиями?

–Но я не насиловал,– робко попытался оправдаться Халид.– Она сама…

–Она сама?– угрожающе повысил голос Осокин.– Сама порвала себе внутренние органы? Сама трахнула себя в задний проход? Сейчас я, как врач, зафиксирую все травмы, и мы поедем в военную прокуратуру в Кандагар.

–Не надо в Кандагар…

–Тогда я зову капитана Раджиба. Он будет тебе и прокурором, и адвокатом и судьёй.

–Не надо Раджиба…

–В Кандагар не надо, Раджиба не надо. А что надо?

–Ничего не надо. Хотите, я вам денег дам,– заискивающе пролепетал Халид и, не раздумывая, предложил все свои сбережения – триста афгани, шестьдесят рублей, сорок пять чеков и тридцать семь долларов.

–А ты, оказывается, богатенький Буратино,– снисходительно съязвил Осокин.

–Я не Буратино,– испуганно замотал головой молодой человек, никогда не слышавший об этом детском персонаже.– И я совсем не богатый…

–А как же тридцать семь долларов?– уточнил врач, намекая на то, что эти деньги по местному курсу перевешивали все остальные накопления Халида.– Откуда они у тебя?

–Я продал мак…

–И кому же ты его здесь продал за доллары?– с наигранным удивлением поднял брови Осокин.

–Капитану Раджибу,– понуро признался Халид.

–А я думаю, что капитан Раджиб заплатил тебе эти деньги за сопровождение караванов с оружием,– вполне резонно предположил контрразведчик.

–Меня не берут в сопровождение. Я слишком молодой. Я должен следить за вами,– попытался оправдаться Халид и, поняв, что проговорился, испуганно зажал рот рукой.

–А вот это уже очень интересно. Собирайся, поедем в оперчасть в Кандагар.

Осокин сложил в планшет полароидные фотографии и бросил молодому человеку его одежду. Тот проворно натянул необъятные пуштунские шаровары и длинную рубаху-перухан, а потом рухнул на колени и с силой ударился лбом о глинобитный пол.

–Не надо в Кандагар! Я молодой – я хочу жить! Я для вас всё что угодно сделаю!

–И что ты можешь для меня сделать?– оценивающе-холодно спросил Осокин.

–Всё, что прикажите! Хотите, я убью капитана Раджиба?

–Вот этого не надо. Мне нужна точная информация о караванах с оружием, а её у тебя нет…

–Нет,– обречённо согласился Халид.– Меня не берут в сопровождение.

–А почему тебя не берут?

–За это платят хорошие деньги. А я ещё молодой. У меня нет ни жены, ни детей. В отряде считают, что мне лишние деньги ни к чему.

–Тогда женись,– легковесно предложил Осокин.

–Но у меня нет денег на калым,– смущённо признался Халид и буквально со слезами на глазах рассказал историю своей семьи.

–И сколько сейчас стоит хорошая невеста?– насмешливо поинтересовался Осокин, выслушав душещипательный рассказ молодого человека.

–Очень дорого. Караванщики не только платят проводникам за прикрытие. Они ещё и покупают мак. И за всё платят долларами. Люди буквально помешались на этих зелёных бумажках. Самая дешёвая невеста стоит четыреста баксов. А капитан Наджиб хочет за свою младшую дочь вообще пять тысяч.

–И у вас есть такие богачи?

–У нас нет. Но богатые люди есть в Кандагаре и в Пакистане. Многие хотят породниться с начальником Царандоя.

Капитан Раджиб был потомственным начальником. Его предки издавна руководили богатой Фарумской таможней. Но с прокладкой трассы Кандагар-Кветта торговля в Тоба-Какарском ущелье заглохла, и дед Раджиба возглавил образованный в кишлаке отряд пограничной стражи. От деда эта должность по наследству перешла к отцу, а потом и к самому Раджибу. В начале Гражданской войны кишлак захватили моджахеды, и присягнувший Кармалю капитан вместе со своей семьёй бежал в Кандагар. Когда советские войска отбили Фарум и установили контроль над ставшим стратегически важным ущельем, Раджиб вернулся в кишлак в должности начальника Царандоя – новой силовой структуры, совмещавшей в себе функции пограничной стражи, полиции и контрразведки. Несмотря на то, что формально власть в Фарузе принадлежала Народному совету, состоявшему из самых уважаемых жителей, реальным хозяином кишлака был капитан Раджиб. И возможность стать его зятем Халиду даже не снилась.