С колотящимся сердцем девочка вбежала на рынок. Тут была толпа и пришлось перейти на шаг. Большой синий с золотом шатёр Люся увидела сразу, он стоял в центре площади, недалеко от торговых рядов. Пробравшись к шатру, она с трепетом заглянула внутрь. Шатёр оказался разделен на две половины. На одной из них, видимой девочке, стояли деревянные лавочки и сидели несколько человек – дети с родителями. Другая была скрыта тяжёлой портьерой. Она зашла внутрь и несмело спросила:

– Кто последний?

Приличная дама в розовом платье с белыми кружевами отозвалась, и Люся села на лавку, ждать свою очередь. Через некоторое время из‑за портьеры вышли низенький, пухлый мужчина и такой же пухлый мальчик, который плакал. Мужчина ругался.

– Ты бесполезный и тупой, я знал, что у тебя ничего не получится!

Мальчик заплакал ещё горше.

Люся почувствовала, что у неё голова кружится от страха. Что там спрашивают? Будут ли ругаться принимающие экзамен? Что она будет говорить?

Тем временем люди, ждущие своей очереди, проходили за портьеру и выходили. Кто‑то быстро, кто‑то сидел долго. Пришла очередь дамы в розовом с дочерью. Люся вцепилась в лавку обеими руками. Она – следующая.

Вышедшая из‑за портьеры девочка плакала. Дама утешала её, гладя по голове.

– Не переживай, к следующему году обязательно подготовишься лучше.

Люся сползла с лавки, отодвинула портьеру, не чувствуя рук, и сделала шаг вперед.

– Входите, входите, – доброжелательный голос приглашал её внутрь.

Она не сразу разглядела длинный стол, за которым сидела приемная комиссия из четырех человек. Люся прошла к стулу, стоящему напротив комиссии, осторожно села и кинула взгляд на людей, перед которыми очутилась. Справа сидела молодая женщина с длинными каштановыми волосами, красиво струящимися по плечам и спине. Дальше сидел старец с прямой спиной, длинной белой бородой и добрыми ярко‑голубыми глазами. Рядом с ним сидела старушка с морщинистыми щеками и такими же как у старца белоснежными волосами. Она внимательно и без улыбки смотрела на Люсю. Сидящий слева мужчина имел странные глаза: один глаз у него был черный, а второй – почему-то зеленый. Черные волосы с широкой волной собраны в хвост. Лицо было бы красивым, если бы не выражение глаз, которое делало лицо мрачным и даже пугающим. И этот мужчина смотрел на девочку с каким‑то странным выражением смеси растерянности и ужаса. Он переглянулся с сидящей рядом старушкой, и они оба уставились на Люсю. Тем временем старец представился девочке:

– Я глава комиссии, Валкойн Власович Белов. Мы с коллегами посмотрим, на что вы способны, и примем решение о том, подойдете вы нам или нет. А кто вас сопровождает?

– Никто, – ответила Люся. – Я сама пришла.

Валкойн Власович на секунду растерялся, но быстро взял себя в руки:

– Что же, давайте посмотрим, что вы умеете. Зажгите эту свечу.

Девочка покраснела, глядя в пол. В «Магии сплошных сред» ничего не было о том, как зажигать свечи. Старший из комиссии погрустнел.

– У вас есть гримуар? – спросил он.

Девочка испуганно покачала головой, глядя в пол. Она не знала, что это такое.

– Ну что‑то же вы умеете?

Люся залилась слезами, несмотря на попытки их сдержать. Ей было стыдно. Она хотела процитировать что‑то, что помнила из своей книги, но мысли разбежались, а в горле стоял ком, так что не могла вымолвить ни звука. Наконец Люся смогла прошептать:

– Я читала «Магию сплошных сред».

Валкойн Власович явно удивился.

– Что же вы вынесли оттуда?

– «Эфирная решетка кристалла может принимать различные упорядоченные правильные формы, что приводит к тому, что записанная магическая информация стабилизируется и создает возможность хранить её практически неограниченно долго».

– Вы понимаете, что означает эта фраза? – спросила женщина справа.

– Да… То есть нет. Не совсем… – Люся не знала, что это значит.

– Это значит, что на кристаллы можно записывать заклинания, и они будут работать долго, – объяснил мужчина с черным глазом.

Люся взглянула на него и поскорее отвела глаза.

– Мне кажется, достаточно, – сказал Валкойн Власович. – Мы посовещаемся минуту и сообщим вам результат, посидите здесь.

Он достал из кармана небольшой шар из белого камня, над камнем появился какой‑то текст из светящихся букв. Валкойн Власович выбрал одну строку, и вокруг стола комиссии возникла завеса, словно сотканная из потоков воды. Звуки от стола комиссии исчезли. Люся сидела в тишине, понимая, что наверняка провалилась. Но какая‑то надежда всё равно держалась внутри, цепляясь за душу своими щупальцами. Девочка наблюдала за комиссией. За завесой явно шел эмоциональный спор, она видела, что участники комиссии как будто ругаются друг с другом. Мужчина с черным глазом что‑то горячо доказывал остальным. Старушка кивала, Валкойн Власович спорил. Женщина справа только прислушивалась, но ничего как будто не говорила. Ожидание казалось Люсе бесконечным. В какой‑то момент совершенно внезапно завеса исчезла и появился звук.

– Мы с коллегами посовещались, проголосовали, и, к сожалению, вы не приняты. Очень жаль. Приходите в следующем году, когда освоите практику. И найдите себе гримуар.

Люся не могла ни заплакать, ни что‑то сказать. Она только кивнула и покорно вышла. В середине второй половины шатра остановилась, и подумала, куда ей идти теперь и что делать. Точно не возвращаться в приют. Вдруг залетела ужасная мысль, что можно спрыгнуть с утеса в море и умереть, но она отогнала её от себя. На лавочках сидели новые дети, ждущие своей очереди. Люся уже двинулась к выходу, когда услышала возглас:

– Цесси?

Девочка медленно обернулась. Руки похолодели от чего‑то, а в груди возник огромный холодный шар. Она увидела, что на неё смотрит тот самый мужчина с глазами разного цвета. Он был высок, строен и с красивыми тонкими кистями рук. Черная рубашка вышита серебром. Мужчина был взволнован и пристально смотрел в лицо Люси. Девочка замерла, как перед хищным зверем.

– Князь Иван Иванович Рутвенов, – мужчина склонил голову в полупоклоне.

– Я – Люся Иванова, ваша светлость.

Девочка вежливо присела с поклоном, как её учили на уроках этикета.

– Ты уверена? У тебя нет другого имени? Где ты живёшь?

– Я из приюта «Луч солнца».

При этих словах выражение лица князя изменилось с взволнованного на какое‑то злое. Люся испугалась и, глядя в пол, добавила:

– Настоящего имени у меня нет. Это дали в приюте.

– Я должен принимать вступительные. Ещё час. Подожди меня здесь, никуда не уходи, обещаешь?

– Да, ваша светлость, – Люся и не думала противоречить князю.

Она покорно села на лавку, а мужчина исчез за портьерой.

Люся сидела, почти не двигаясь, и в её голове колоколом отдавалось имя Цесси. Ей казалось, что вот‑вот всё вспомнит, кто она на самом деле. Ей грезилось, что слово «Цесси» повторяется на разные голоса у неё в памяти – мужские, женские, старческие. Это её имя, наверное! Она так погрузилась в свои мысли, что не сразу сообразила, что происходит, когда чья‑то рука её грубо схватила за шиворот и потащила к выходу из шатра.

– Мелкая дрянь! Сбежала! Мы тут мечемся, её ищем, а она сидит! – шипела Люсе на ухо распорядительница.

– Мне сказали ждать!

Она пыталась вырваться, но женщина держала её крепко.

– Прекрати нести чепуху, кому ты нужна? Сейчас же отправишься в кабинет директора. Он решит, как тебя наказать.

Девочка сжалась, и слезы катились из глаз, пока её тащили по улице обратно в приют.

Люся стояла в центре кабинета директора, ощущая свою беспомощность и уязвимость. Она знала, что директор наслаждается её страхом, потому старалась спрятать чувства подальше, но понимала, что не справляется с этим. Если показать страх, он начнет издеваться, запугивать и говорить, что сейчас по‑настоящему покажет, чего следует бояться. Девочка с содроганием смотрела, как он замачивает в ведре с соленой водой розги: