Реальность беспощадна.

Хотя, наверное, уместно сделать одно исключение.

Это исключение – дети.

Справедливо отметить, что в детстве различия в характере, целях жизни и финансовом положении не столь явны. Детская дружба построена на наиболее элементарной формуле: совместные игры ведут к крепким доверительным отношениям.

Однако с процессом взросления у людей устанавливается собственное мировоззрение и восприятие мира, каждый из них сознает, кто он такой. Даже не говоря об этом вслух, бедняки тянутся к лишенной наслаждений жизни, богачи – к элитной и счастливой.

Не осмеливаясь признать того, что они – не центр вселенной, а лишь его пешки и, грубо говоря, массовка, неуспешные люди стараются успокоить собственное эго клеветой о бесчестности успешных. В их восприятии достичь высот возможно лишь путем обмана.

Мне приходилось лично встречать таких. Это логика невежественных людей, так что я действительно рада данной закономерности: тому, что подобное тянется к подобному.

Концепция о богатых циниках-материалистах – стереотип. Бедняки – вот, где бес спрятался. В отличие от нас, кто говорит открыто и не утаивает свои истинные ценности, те отмалчиваются или осуждают, прикрываясь маской морали.

На деле же, они внутренне ждут провала сильных людей, тайно ликуя, когда таковой случается. Они сгорают от зависти при мысли, что кто-то превосходит их социальное положение. Они хотят верить в собственную исключительность и незаменимость.

Повторяю: я знаю, о чем говорю.

Ведь и у меня в окружении имелись такие люди.

Геката-ребенок была совершенно другим человеком, кардинально отличалась от меня нынешней.

Время от времени мама любит предаваться воспоминаниям, мечтательно расхваливая мои «горящие светом глаза» и «по-детски лучистую улыбку», оставшиеся со мной до настоящего времени.

На минуту я отложила дневник и включила камеру телефона. Всмотрелась.

Глаза. Голубые, с глубоким синим отливом.

Улыбка?

Улыбнулась.

И не увидела ничего лучистого.

Вернувшись к дневнику, продолжила запись:

…Сейчас, смотря на свое отражение, я не вижу того, что замечает мама. Иногда мне кажется, словно она застряла в далеких временах, привыкнув к детскому образу своего чада и неспособная сепарироваться от него. Порой становится действительно жаль ее.

Будучи ребенком, я водила дружбу без разбора. В пятилетнем возрасте играла с девочкой и мальчиком, детьми наших бывших соседей. В те времена мы жили на много кварталов дальше нынешнего дома и несмотря на то, что прошло уже около двенадцати лет, пересекать то место во время поездки на дачу или к родственникам мне отвратительно.

Не сказать, что в этом виноваты ребята или их плохие игровые навыки. Как я выразилась ранее, дети – исключение в порочной закономерности мира. Виноваты скорее их родители.

Мне нравилось играть с девочкой и мальчиком. В моей памяти до сих пор хранятся их имена: Зофия и Уве. Наверное, я даже любила их, как любит выражаться общество. Хотя, вполне очевидно, что любви как таковой в детском возрасте тем более не существует. Будет более точным назвать это привязанностью.

Порой мне кажется, будто частичка души все еще привязана к ним. Может быть, именно поэтому я так не люблю пересекать местность нашего старого дома?

Мы играли каждый день. В песочнице, в гостях друг у друга. Зофие очень нравилось заниматься выпечкой вместе с ее тетушкой.

«Геката, у меня для тебя сюрприз!» – с этой фразой она вбегала к нам домой, словно была неотъемлемым членом семьи. В руках у нее находился яблочный пирог и каждый раз, когда я угощалась им, меня посещало истинное блаженство. «Ты просто гений, Зофия» – бормотали мы с Уве, чавкающие и глубоко увлеченные поеданием шедевра нашей маленькой мастерицы.

Девочке очень льстила подобная похвала, она стеснительно улыбалась и краснела, смотря на наши счастливые лица.

Уве был младше нас на полгода, поэтому часто мы с Зофией дразнили его фразами по типу: «Малышня!», «Детям пора спать!» и подобное, отчего он буквально вспыхивал, а иногда даже плакал, спрашивая маму, как стать старше. В ответ на это мы смеялись, и его слезы всегда считались высшим достижением наших провокаций.

Две жестокие напарницы.

Летом мы с ребятами любили ходить к реке, заранее набрав корзинку с наливными яблоками и бутылки со сладким компотом. Разместившись у берега, сперва основательно грелись на солнышке по указу взрослых, а затем с нетерпением бежали в воду, брызгаясь и соревнуясь в скорости плавания.

Стоит отметить, что младший Уве плавать не умел вовсе, так что конкуренция всегда была между двоими: мной и Зофией. И так как те малышки обе ненавидели проигрывать, в ход каждый раз шли жульнические приемы, такие как: хватание за ногу или руку, намеренные брызги и даже драки.

Однако даже с подобными махинациями чаще всего побеждала дружба. А спустя пять минут после гонок все трое уже набрасывались на яблоки, вновь впитывая солнечные лучи.

Славные деньки беспечного детства.

Родители наши тоже общались, а по выходным мы целыми семьями ходили друг к другу в гости. В тот период жизни винное дело только зарождалось, и никаких решительных действий в его сторону пока не было принято.

Изначально мама работала учителем в небольшой школе на окраине местности, отец – простым водителем. Сказать, что наша семья страдала, было бы неправильно, но и лишнего позволить мы не могли.

По этой причине все наши застолья выглядели довольно скромно. Как правило, готовились рис с рыбой, и это в лучшем случае. Или же картошка. Много картошки. В общем, обычная пища для элементарного утоления голода.

Однако одно блюдо всегда стояло на столе, независимо от оставшихся денег – яблочный пирог от Зофии и ее тетушки. Он делал всех нас счастливыми и переполненными чем-то светлым. Именно пирог напоминал нам, что мы все вместе, мы – одно целое, мы едим замечательную выпечку, которая была изготовлена с душой, а это – самое главное.

Подобные вечера – единственное, в чем нуждалась маленькая Геката и ее друзья.

Кто знает, возможно, я бы все еще была с ними, ни случись последующих событий.

Постепенно мои родители стали совсем загружены бюрократией и прочими формальностями только зарождающегося бизнеса. Будучи амбициозными личностями, им не хотелось застаиваться на одном месте, они хотели двигаться дальше.

Вполне очевидно, свободного времени на беспечное общение и отдых стало в обрез, а иногда даже вечерние посиделки не представлялись возможными. Контакт с еще недавно столь близкими людьми сократился, но меня это не касалось, ведь то были взрослые вопросы.

Я же, в свою очередь, проводила с друзьями столько времени, сколько желала. Однако внезапное напряжение между семьями было сложно не заметить. Даже неразумный ребенок понимал сложившуюся обстановку.

В один из вечеров я случайно подслушала разговор родителей, возвращаясь от Зофии домой.

– Думаю, пора сказать им, – шептала мама. – Это ведь так здорово, они должны за нас обрадоваться! Теперь мы снова сможем собираться по выходным. Какая разница, кто где живет?

– Не спеши, Кая, – отвечал отец. – Это не те люди. Они не оценят твоего восторга.

– Да что ты…

Дальше я слушать не стала.

Было ясно, что речь шла о покупке нового дома, и это меня не удивило. Родители давно обсуждали этот вопрос, но каждый раз подобная возможность представлялась мне как нечто нереальное, что-то, о чем только мечтают, а не осуществляют. Но вот планы воплощаются в реальность и…

Что станет с нами?

С тремя сплоченными сердцами, что так крепко сошлись за столь короткий промежуток времени?