– Травница, говоришь. Мне она совсем не нравится. Веет от нее недобрым. Ты бы видел, как она злобно зыркает, на женщин, на которых смотрит Валентин. Он мне улыбнулся, а я прям, явственно почувствовала, как она мне нож в печень вонзает. – Вновь поежилась Марья.

– Давай–ка спать. Завтра разберемся.

Усталость стала наваливаться, перед глазами пошли цветные узоры, а после стало затягивать в темноту.

– Вань! Да проснись же ты, – достучался до спящего разума взволнованный голос Юры.

Он открыл глаза, все еще была ночь, но по подворью метались лучи фонарей. Марья спешно одевалась.

– Юра, что случилось? – насторожился Иван, выныривая из сена.

– Хозяйский сын пропал. Весь дом кверху дном перевернули уже, на подворье ищут.

– Как? Где Гром?

– Тут со мной. Видно укатали его за день. Проспал. Парнишка лунатик, кто знает, куда мог забрести.

– Марья, ищите в стороне утеса. Юра, по дороге к мельнице. Я к полю. Бегом!

Иван бежал по окраине поля вслед за Громом. Дед говорил, что он по следам ходить не обучен, но пес, припав носом к земле, упорно шел вперед. Мастер едва поспевал за ним, держа в руках бесполезный дробовик. Вслед за мастером бежали Валентин, и двое мужиков из охраны.

Когда пес вывел их к парнишке, Валентин хотел закричать, а мужики вскинули стволы, но Иван тут же закрыл ему ладонью рот, и заставил опустить испуганных охранников оружие. Гром вздыбился и стал рычать. Иван и ему закрыл пасть, схватив рукой за обе челюсти.

Парнишка стоял на границе из камней у рыхлой земли. С закрытыми глазами, он поднял головку и совершенно спокойно, что–то тихо говорил нависшему над ним монстру.

Тварь гипнотически, покачивалась из стороны в сторону, издавая свое урчание. Она не приближалась к нему, не отдалялась, просто качалась и урчала, а малыш все говорил и говорил.

– Так, – зашептал Иван, – стволы нафиг. Ей вреда не причините, а парня зацепите. Рты закрыли и не двигаетесь. Не вздумайте кричать. Если мелкий резко проснется, то испугается и может рвануть вперед, прямо в лапы твари. Замерли все. Кто шевельнется, убью.

Проведя быстрый инструктаж, Иван без слов, надавив на таз, усадил пса и сунул ему под нос кулак. Потом убрал руку. Пес сидел, скашивая глаза на монстра, но не вставал. Значит понял.

Парнишка, по–прежнему разговаривая во сне, стал покачиваться в ритм монстру, а Иван, обмирая от страха, на ватных ногах, стал медленно, и максимально бесшумно подкрадываться к нему со спины. Очень трудно было идти на негнущихся ногах, по россыпям мелких камней, которые так и норовили хрустнуть.

Пятка, стопа медленно опускается, пытаясь почувствовать, камешки до того, как они хрустнут. Носок. И так снова и снова, пока до парня не осталось около метра.

Иван замер. Монстр на него не реагировал, но начинал замедлять ритм покачивания. Сейчас он отчетливо слышал, что тихонечко говорил парнишка.

Мастер снова видел этот кошмар наяву. Как сияет в лунном свете вытянутая голова. Как струится свет по костяной броне, сплошь покрытой мелкими, забитыми землей бороздками. Как нервно подрагивают, длинные, сильные и острые когти на обвисших руках. Как паразит, торчащий из живота монстра, пускает вязкую, блестящую слюну, из прямой как росчерк, зубастой пасти. Как он сучит когтистыми лапками, пытаясь дотянуться до мальчика.

Иван не дышал, окаменевшее лицо покрыла холодная испарина. Страшась того, что его выдаст даже громкий стук рвущегося из груди сердца, он медленно тянул к парнишке руку, и молил Бога, чтобы не щелкнул не один сустав.

Вот его палец коснулся ночной рубашки на спине мальчика. Вот он подцепил непослушную материю. Медленно зацепил вторым. Вот он уже наматывает рубашку на ладонь и крепко сжимает ее в кулак. Ноги напряглись и готовы к рывку. Иван медленно отводит в сторону левую руку. По лицу стекает крупная капля пота.

Монстр неожиданно замер и воздел лапу. В лунном свете сверкнуло отполированное, роговое покрытие когтей.

Рывок.

Рука Ивана обхватывает тело ударившегося ему в грудь парнишки и ноги отправляют их в закрученный полет назад. Свистят у лица Ивана остро отточенные когти, разрывая ухо и вспарывая кожу на виске. Удар ребрами об каменную россыпь. И тут разразился грохот выстрелов.

Закричал в крепких объятьях и стал сучить ногами проснувшийся парнишка. Кровь из ран, полученных Иваном, хлынула потоком по шее и лицу. Кряхтя и ругаясь, Валентин оттаскивал мастера крепко схватившего трепыхающегося мальчика, подальше от поля.

Тварь верещала. Она махала когтями и извивалась, не замечая отскакивающих от нее пуль. Охранники стреляли снова и снова. И тогда выступил Гром.

Без команды, он сорвался с места и ринулся на тварь. Не добегая до нее, он резко затормозил, с его черного мускулистого тела слетели сотни мелких искр, оставляющих за собой черный шлейф, и ударили в ее тело. Плеснуло силой, вспышка залила тварь.

Чудовище издало оглушающий визг, который Иван слышал днем, и мгновенно скрылось под землей. А Гром стоял вздыбленный на краю поля и победно, лаял ему в след.

– Ну, Ваня! Ну что же ты невезучий такой? – причитала Марья, сшивая ухо, шипящего от боли Ивана. – Знаешь, какие шрамы теперь будут?

– Шрамы украшают мужчину. Особенно на спине, – попытался улыбнуться он и снова зашипел, смяв в кулак простынь кровати, на которой сидел. – Как там пацан?

– Спит, под замком. Отваром успокоительным напоили, вроде успокоился, потом уснул. Чего это пса твоего к детишкам не пускают? Сидит в люльке, грустный такой.

– Да не пес это. Вот и не пускают. Валентин его теперь боится.

– В каком смысле не пес? – откладывая шовные принадлежности на стоящий у кровати столик и оценивая свою работу, спросила она. – Волкособ, или оборотень вообще?

– Вот чтоб я знал, кто он. С виду собака, а на деле черт его знает.

– Так что с ним не так? – лекарка заклеила швы бинтами с мазью из целебных трав, села Ивану на колени, и обвила шею руками. – Пес как пес.

– Во–первых, ему двадцать пять лет, – он поцеловал выдающийся из выреза ее сарафана краешек груди. – А во–вторых, покажи мне пса, который стряхивает с себя огненные искры.

– Да ты обманываешь, – улыбнулась лекарка, сковыривая с его русых волос, кусочек запекшейся крови.

– Спроси у Валентина, – пожал плечами мастер.

Марья призадумалась, запустив пальчики в густые грубые волосы Ивана. Он прибалдел словно кот, и с блаженной улыбкой, несмотря на приглушенную зельем боль, на пол головы, едва не задремал.

– А где ты его взял?

– А? А, да полтергейсту нашему принадлежал. Он его после грозы, на сгоревшем поле нашел, щенком. А потом он за нами увязался. За якорем видимо.

– Я, кажется, знаю кто он. Ты слышал о черных собаках, или как их называют адских псах?

– Точно! – Иван чуть не вскочил. – Крутилось что–то такое на уме. Так он что, демон?

– Кто из нас мастер, ты или я? Но если ты прогуливал уроки, то объясню. Это порождение стихии, воплоти.

В основном, они появляются из геологических разломов, как сгустки плазмы и энергии земли. А этого видимо при зарождении молнией вытолкнуло в физический план. Вообще, ты понимаешь, что с собой возишь сокровище для науки? Это стихия, принявшая физическую форму. Да у тебя его с руками оторвут за любые деньги.

– Стоп–стоп–стоп! Я не хочу, чтобы кто–то об этом знал. Он мне нравится, и я к нему привык. Так что, пожалуйста, о своей догадке, никому ни–ни!

– Хорошо. Но я возьму с тебя плату за молчание. И прямо сейчас!

Она повалила мастера на кровать, прыгнула верхом, и стала снимать с себя сарафан. Иван понял, что сейчас он снова будет весь исцарапан и искусан. Но он был только за.

Утро было ясным и теплым. Ласковое солнце светило в глаза, а в ресницах путались разноцветные блики. Не выспавшийся Иван сидел на теплом бревнышке, и, жуя травинку, жмурился навстречу солнышку.