– Она связывалась с вами?
– Нет. Я никогда не общался с дочерью. Решил, так будет лучше для неё и для моей семьи. Узнай Лилиан о том, что у меня есть второй ребёнок от другой женщины, она бы этого не перенесла. Я сделал этот выбор, чтобы не бередить раны. Мне написала сама Жозель около 3 лет назад. Извинялась, что не рассказывала раньше. Она не собиралась писать, но ей была нужна помощь с деньгами – дочь хотела учиться на скульптора, связать себя с искусством, открыть свою галерею. Неделю я пребывал в полнейшем шоке, думал мчаться во Францию и найти свою уже немаленькую девочку. Но Жозель ясно дала понять, что не желает нашей встречи. Я остался для родной дочери тенью из прошлого, героем рассказа, не более. И она хотела, чтобы так оставалось. Кто я такой, чтобы оспаривать желание женщины, которая 18 лет воспитывала нашего общего ребёнка.
– Вы выслали деньги?
– Сумму, которая покрывала все расходы обучения, и дополнительно за каждый год, который меня не было рядом. Следующее письмо пришло только через несколько месяцев. Жозель благодарила меня за деньги, сообщила, что дочь Жасмин зачислена в университет. В конверте оказалось не только её письмо, но и часть денег, которые им были не нужны. Жозель настаивала на том, чтобы заботиться о ребёнке самой, но вот исполнить мечту дочери об университете она не могла. Она приняла часть денег на обучение, остальное вернула. Сколько я не посылал деньги, они всегда возвращались вновь.
– Она очень сильная женщина. – Уважительно заметил Мартин.
– И очень упрямая. – Улыбнулся Шоу.
– Так почему же слоны? – Наконец спросил он.
– Что? – Эдвард будто только что пришёл в себя. – Ах, да! Слоны. Дело в том, что в детстве моя дочь очень любила индийские сказки. Сейчас ей 22, она закончила университет, стала талантливым скульптором и мечтает открыть своё дело. Но любовь к слонам не прошла. Она вылепливает их из гипса и мрамора и хранит самодельную коллекцию в своей комнате. Однажды я снова пытался прислать им деньги, на открытие галереи, но они вновь вернулись обратно. Поэтому, путешествуя по Индии по делам, я наткнулся на четыре чудесные статуэтки мраморных слонов. Они были идеальны своей простотой и подбросили мне идею. Раз дочь не принимает денег от меня, возможно, она сможет принять их от анонимного коллекционера в качестве инвестиции.
– Инвестиции?
– За всю жизнь моя дочь ни в чём не нуждалась… только в своём отце. Я купил этих мраморных слонов за сущие копейки, после чего мой знакомый ювелир украсил их драгоценными камнями. Фигурки стали ещё красивее, а, главное, ещё дороже. Со временем я собрал целую коллекцию, чтобы отослать дочери во Францию, а она могла бы распорядиться ими по своему желанию. От денег она отмахнулась бы, а от любимых слонов, кто знает… Продав их, она обеспечила бы себе, матери и своим детям безбедное будущее, а Лилиан я бы сказал, что коллекцию продал. Вот и вся моя инвестиция, инспектор. Звучит глупо, но жаль, что я не смог воплотить этот глупый план в жизнь.
Эдвард тяжело вздохнул и двинулся к двери.
– Могу я просить вас не разглашать эту историю и не сообщать моей дорогой жене о том, что во Франции живёт ещё одно моё дитя?
Печальный рассказ этого, казалось бы, непоколебимого исполина и денежного магната не могла не трогать даже такого беспристрастного детектива, как Гарри Мартин. Он бы ни за что не стал делиться такими откровениями с кем бы то ни было, но вместо этого решил дать профессиональный ответ:
– Можете быть уверены, что тайна следствия не предполагает никаких разглашений информации третьим лицам. – Чуть смягчившись, инспектор подошёл к собеседнику и тронул его могучее плечо. – Ваш секрет в надёжных руках, сэр.
Когда мистер Шоу в растроганных чувствах покинул комнату, инспектор Мартин вновь прошёлся по ней взглядом и приказал одному из подчинённых:
– Эдвардс! Пора всерьёз приниматься за работу. Вызывайте Шерифа.
Шериф появился в кабинете в сопровождении констебля Эдвардса, повёл своими густыми усами и сразу принялся за дело. У него был природный нюх ищейки, зоркий глаз и цепкая хватка. Он двигался по помещению совершенно беззвучно, заглядывая в самые узкие щели и под самые низкие шкафы.
Шерифу потребовалось около 5 минут, чтобы полностью обследовать всю комнату и найти кое-что интересное.
– Ну ка, посмотрим, что здесь, – пробормотал Мартин и поднял с ковра почти незаметную маленькую пуговку.
Повертев её в руках, Гарри заметил отчётливую букву «Ф», выгравированную посередине.
– Молодчина, Шериф! – Похвалил инспектор и потрепал своего помощника за ухо, в ответ на что раздался звонкий лай.
Шериф был самодостаточным и весьма разумным биглем в самом расцвете сил. Хотя его возраст давно перевалил за семилетнюю черту, а на завтрак, обед и ужин он любил побаловать себя вафлями, сырными деликатесами и миской жирных сливок, Шерифу удалось сохранить природную стройность. Многочисленные задержания и погони за преступниками помогали ему держать себя в форме, а постоянные распутывания загадок и поиск улик тренировали его хваткий ум не хуже, чем мускулистое тело.
Три года назад этого несчастного пса подобрали под дверями полицейского участка. Он забрёл сюда под проливным ливнем, вымок до нитки и оголодал. По доброте душевной инспектор Мартин пустил его внутрь переночевать, но уже спустя неделю Шериф стал полноценным сотрудником правоохранительных органов Бейквелла и ценным помощником главного сыщика. В первый же день он раскрыл исчезновение куропатки из курятника миссис Хейз и распознал мошенника в странствующем проповеднике, за что был награждён целой миской мясного бульона и почётным именем Шериф.
– Добавим твою находку к уликам, дружок, – радостно проговорил Мартин и поместил пуговицу в пакет, в то время как бигль уже принялся обнюхивать дубовый стол.
Пустующие ниши под шуфлядки не вызвали интереса у проницательного пса, а вот ворох бумаг показался ему привлекательным. Несколько раз Шериф прошёлся по стопкам листков мокрым носом, пока не нашёл тот единственный, который был ему нужен. Оповестив начальника об очередной находке, ушастый констебль с довольным видом уселся в сторонке. Его работа была выполнена.
Вытянув указанный лист бумаги, инспектор прочитал:
– Завещание. – Снизу стояло две подписи, а также жирная печать нотариуса, возвещавшая, что сделка имеет юридическую силу.
Приглядевшись повнимательнее, Гарри понял, что это та самая бумага, которая попалась ему на глаза и которую он почти взял в руки перед тем, как Майлстоун привёл мистера Шоу на место преступления. А ведь он мог попросту упустить столь ценную улику по делу, если бы не Шериф. В который раз.
– Ну что ж, – провозгласил инспектор, складывая найденное завещание под жилет, – Эдвардс, закрой кабинет и опроси соседей, может кто что видел. Майлстоун, ещё раз потолкуй с мистером Шоу, его супругой, а также сыном и невесткой. Пройдись по старым вопросам, уточни о том, не замечали ли они чего-то необычного, не поступали ли им предложения или угрозы, наподобие мистера Шоу.
Надев свою любимую летнюю шляпу, до сих пор покоившуюся на его изящной спине, инспектор Мартин поправил свой извечно выбивающийся курчавый чуб, пригладил усы и присвистнул Шерифу.
– Жду вас в участке с полным отчётом. – Провозгласил он своим подчинённым, двигаясь в сторону двери. – Мы обязаны вернуть слонов мистеру Шоу.
Позже, сидя за своим рабочим столом, Гарри Роузвуд Мартин поглядывал на деревянную доску на стене, вглядываясь в свой еле разборчивый почерк. Он расписал её всеми данными, которые уже имелись по делу, и вопросами, которые следовало прояснить.
Пока его подопечные прорабатывали потенциальных свидетелей, опрашивали членов семьи Шоу и соседей, главный сыщик Бейквела связался с коллегами из Лондона, Шотландии и даже далёкой Франции, чтобы установить личности всех звонивших коллекционеров. Они попадали в список подозреваемых первыми, так как каждый из них имел веский мотив.
