– Если хочешь, я расскажу тебе, как это делается.

– Я не смогу, – обречённо проговорил я и сел на диван, схватившись за голову. – Я никогда не смогу их надеть.

И слёзы покатились из моих глаз. Минуту в комнате стояла тишина, только было слышно, как тикали часы, неумолимо отсчитывая время. Почему я плакал? От безысходности. Меня будто загнали в угол и дали всего два варианта, один из которых означал однозначный риск для жизни, а другой был просто невозможен. Я не мог выбрать ничто из этого. Казума молчал несколько минут, но потом вдруг заговорил:

– Прекрати жалеть себя. Это не так уж невозможно, и даже не страшно. Просто тебе нужно пересилить себя, преодолеть.

– Как?! – вскрикнул я, уставившись на него заплаканными глазами.

– Просто сделай это и всё, – сказал Казума самым спокойным голосом и прибавил, – между прочим, управляющий не шутил. Через час ты либо спускаешься в лавку с линзами на глазах, либо мне придётся выпроводить тебя.

Он встал и прошёлся по комнате. Я обречённо посмотрел на него, потом опустил глаза. Было бесполезно пытаться убеждать и Казуму, и управляющего. Таковы были правила этого места. Если я хотел остаться здесь, нужно было сделать это любым способом. А остаться действительно хотелось. Ведь шанс жить, как нормальный человек для такого, как я, выпадает, наверняка, очень редко. Я не хотел его упускать. Но как надеть эти линзы? Вопрос был не в том, как это сделать практически, а в том, как пересилить себя. «Просто возьми и сделай», – так сказал Казума. Легко сказать. Он-то привык это делать каждый день, а я вообще первый раз видел линзы.

Всё то время, пока я размышлял, мой взгляд был прикован к коробочке с линзами. Я не шевелился. А Казума всё это время стоял напротив и смотрел на меня, но через некоторое время вдруг не выдержал:

– И долго ты собираешься смотреть на них? Уже четверть часа прошла, а ты всё сидишь. Хотя бы открой коробочку.

Я вздрогнул и взял в руки маленькую коробку. Она выглядела, как шкатулка, вся расписная, красивая, будто в ней лежали драгоценности. Я ещё немного посмотрел на неё, а потом открыл и вытащил баночку с одной из линз. И тут у меня возник вопрос, и я задал его вслух:

– А это левая или правая?

– Разницы нет, – ответил Казума, – просто вытащи её, положи на палец, как тарелочку, и надень на глаз. Всё, как делал управляющий.

– А это больно? – с беспокойством спросил я.

– Нет.

– А если я не попаду в глаз? – снова спросил я.

– Надевай у зеркала, – Казума указал в угол комнаты, где на стене висело небольшое зеркало.

– Надо же руки помыть. А где? – не унимался я, задавая всё более бессмысленные вопросы.

Казума, уже молча, подошёл к раковине с краном и указал на неё.

Я хотел что-то ещё спросить, но Казума перебил:

– Хватит задавать вопросы! Просто надевай уже! Чем дольше тянешь время, тем меньше его остаётся. У тебя всего сорок минут, а ты ещё даже руки не помыл! Давай быстрей! – и он толкнул меня к воде.

Я все-таки помыл руки, взял коробочку, встал перед зеркалом и даже взял линзу, как научили. Всё это под торопливые команды Казумы. Он так разволновался, как будто это его могли выгнать, если не наденет линзы. Я не стал возмущаться, все-таки он придавал мне уверенности. Итак, линза была на пальце, и вот теперь начиналось самое трудное. Казума замолчал и я, держа свободной рукой веки широко открытыми, начал аккуратно приближать палец с линзой к глазу. Но, как только я уже почти прикоснулся к зрачку, мне вдруг стало страшно. Я отдёрнул руку и зажмурил глаза. Казума вздохнул и принялся объяснять мне, что ничего страшного не случится, когда я прикоснусь к зрачку линзой, даже почти ничего не почувствую. Но мне всё равно было не по себе. Слова Казумы теперь не успокаивали, а почему-то наоборот ещё больше пугали. Из-за этого сердце колотилось, как бешенное, а руки тряслись. Я был не уверен, смогу ли вообще в таком состоянии попасть в глаз. Но попасть надо было. По словам Казумы оставалось всего полчаса.

Я снова начал трясущимися руками приближать линзу к глазу, и опять тоже самое: я обомлел и отдалил руку от лица. Так повторялось раз десять, если не больше. Казума старался не терять терпение, но было видно, что его это уже раздражает. В конце концов, я задержал дыхание, открыл по шире глаз, другой рукой близко-близко поднёс палец к глазу и раз! Линза исчезла с пальца! Я даже не заметил, куда она подевалась. Только когда взглянул в зеркало, понял, что она уже на глазу.

– Так просто?! – удивлённо воскликнул я. – Даже не заметил, как это получилось!

– Вот видишь, это легко! – облегчённо выдохнул Казума и добавил, – теперь осталось вторую так же надеть.

Я уже смелее открутил крышку второй баночки и ловчее взял вторую линзу. Но не тут-то было. На второй глаз было неловко надевать. И снова началось мучение… Но, всё же, мне удалось оказаться в линзах в срок, даже пять минут в запасе осталось. Я посмотрел на свои глаза в зеркало и только сейчас заметил, какого они цвета. Они были небесно-голубые. Я смотрел на них и вспоминал, как, будучи совсем ещё маленьким, я смотрел на себя в зеркало, а мама подходила, гладила меня по голове, говорила ласковые слова… Из воспоминаний меня выдернул голос Казумы:

–Ты что делаешь? Нельзя плакать в линзах, а то всё будет напрасно!

Я и не заметил, что из глаз протекали крупные слёзы. Казума протянул мне чистый белый платок. Я взял его и аккуратно стёр слёзы с глаз.

– Всё, пошли, а то опоздаешь ещё чего доброго. – Слова Казумы прозвучали скорее мягко, чем строго.

Мы отправились в лавку, которая располагалась на первом этаже здания. Войдя через дверь в зал, где стояли стеллажи с яркими блестящими вещами, мы сразу же встретили внимательный взгляд управляющего. Я сначала прямо посмотрел ему в глаза, но потом тут же смутился, потому что вспомнил, как час назад со слезами говорил, что не смогу надеть линзы. Управляющий подошёл, и протянул ко мне руку. Я испугался, что он меня ударит, и опасливо пригнулся, но он положил мне руку на голову и слегка поворошил мои волосы. От этого мне стало как-то спокойней, и я расслабился. Управляющий наклонился и его лицо оказалось почти на одном уровне с моим, даже ниже. Он заглянул мне в глаза и мягко сказал:

– Молодец. Ты смог перебороть себя. – Он убрал руку с моей головы и продолжил, – теперь ты можешь рассчитывать на то, что мы позволим тебе остаться, если ты ещё хочешь.

– Да! Конечно, хочу! – неожиданно, даже для самого себя, воскликнул я.

– Меня зовут Миура Тедео, можешь обращаться ко мне Миура-сан, управляющий Миура или просто управляющий, – представился он, а за тем представил девушку, которая работала с ним ещё вчера, – а это Тиба Мегуми. Она часто здесь подрабатывает, но кроме того учится в университете. Так как ты собираешься остаться, нужно подготовить тебя к работе, и ещё, нужно будет обучить тебя тому, что необходимо для поступления в старшую школу. – Управляющий повернулся к моему спутнику. – Для начала, Казума, его нужно подстричь и подобрать форму, так что прямо сейчас берись за дело.

Казума послушно кивнул и повёл меня обратно. Когда мы оказались в комнате, в которой завтракали, Казума, ничего не сказав, сразу полез в шкаф.

– Ты умеешь стричь волосы? – С большим недоверием спросил я.

– Сейчас сам убедишься, – совершенно невозмутимо произнёс Казума, даже не обернувшись. – Лучше намочи голову. Задавать такие вопросы бессмысленно.

Я подчинился. Похоже, здесь мне придётся выполнять указания всех подряд, нравится мне это или нет. Не то, чтобы мне совсем не нравилась идея стрижки. Мне даже хотелось, чтобы кто-нибудь привёл в порядок мои несчастные волосы. Всё то время, пока я жил один, приходилось обрезать волосы, как придётся, то ради того, чтобы волосы в глаза не лезли, то, чтобы выстричь жвачку, залепленную в голову каким-нибудь очередным хулиганом, поэтому, как бы я ни старался обрезать аккуратно, такая стрижка выглядела общипанной. Вдобавок волосы были постоянно грязные. Всё же хорошо отмыть голову холодной водой из реки невозможно. В настоящий момент голова была чистой, однако это ещё больше выделяло недостатки моей причёски, если её вообще можно было так назвать. Но даже так, перспектива быть подстриженным Казумой меня совсем не радовала.