– Недавно тебя это не заботило, что изменилось? – чуть тише спросил я.

– Не сопротивляйся, мы почти пришли. Просто доверься мне, – и он снова пристально посмотрел мне в глаза.

Я немного помедлил, но потом сдался:

– Ну, ладно…

Он завязал мне глаза, взял за руку и повёл за собой. Я услышал, как мы вышли на широкую улицу. Асфальт стал горячим. Я старался побыстрее поднимать по переменке ноги, чтобы не обжечься. Вдруг мы свернули в сторону. Я почувствовал прохладные ступеньки, тень накрыла мою голову. Звякнул колокольчик. Мы вошли в помещение. Пахло какими-то цветами. Или духами. Точно не могу сказать. А ещё был запах дерева. Мы прошли ещё немного и остановились.

– Всё. Мы пришли, – сказал мой спутник и снял повязку с моих глаз.

В первый миг свет ударил мне в глаза, я резко зажмурился, но, привыкнув к свету, я поднял веки и обомлел. Вокруг меня до самого потолка возвышались полки с всякими коробками и мелкими блестящими и пёстрыми предметами, а передо мной стоял прилавок, из-за которого на меня смотрел высокий седой мужчина, на вид уже не молодой, с зелёными глазами, как те изумрудные деревья над мостом. Рядом с ним сидела молодая девушка с блестящими длинными чёрными волосами, с глазами цвета небесной лазури. Оба они спокойно и, даже с каким-то искренним интересом, смотрели на меня. Видимо, они были тоже какие-то странные, потому что даже слова не сказали ни мне, ни тому парню, что привёл меня, когда мы прошли мимо них к расписной раздвижной сёдзи1, которая была прямо рядом с прилавком. Это было в конец подозрительно. Но для моего спутника это казалось, вполне естественным, потому что он спокойно провёл меня по лестнице, потом по узкому коридору и, остановившись у одной из раздвижных дверей фусума2, сказал:

– Это ванная. Пошли.

Это мне показалось странным. Чтобы поесть тут, надо помыться? Но я не стал сопротивляться, потому что мне уже стало интересно, что будет дальше. Парень завёл меня внутрь. В лицо хлынул тёплый, мягкий, влажный воздух с запахом мыла. Это напомнило мне то время, когда родители ещё не знали, что я ёкай, и мама по вечерам мыла меня вот в такой же ванной, как и эта. Сердце сжалось, и даже захотелось заплакать. Последний раз я нормально мылся десять лет назад, а после умывался там, где приходилось и как приходилось.

– Здесь ванна, – стал рассказывать и показывать мой таинственный незнакомец, – горячая вода уже налита. Вот душ. Так включается и выключается. Вот мыло, шампунь, мочалка, полотенце, сменная одежда. Старую выброси, она тебе больше не понадобится. Если хочешь, можешь замкнуться изнутри, чтобы тебе не помешали. Вот так. Просто поверни защёлку. Вроде бы всё тебе сказал. Я подожду снаружи. Как закончишь, выходи. Не бойся, я буду здесь.

И он вышел. Вот же ж… Чудное местечко. Но, раз уж выпал шанс, я решил не упускать его. Замкнув дверь, я разделся и закинул старую кофту с джинсами в мусорку. Надо сказать, что они были уже в ужасном состоянии, я нашёл их на какой-то свалке и целый год в них ходил почти не стирая. Я осмотрел себя в зеркале и нашёл пять синяков. Сильно те мальчишки меня побили. Зато я встретил этого чудика, который привёл меня сюда.

Я осторожно потрогал воду. Тёплая. Залез и подумал, что сейчас умру. От счастья. Было так приятно снова окунуться в чистую, тёплую воду и ощутить, как она ласкает кожу. Я немного полежал и взялся за дело. Грязь в некоторых местах до того въелась, что отходила теперь с трудом. Я старательно тёр мочалкой каждый участок тела и, через довольно большой промежуток времени, мне удалось отмыться. Я намылил голову, её тоже нужно было долго отмывать. Волосы были похожи на иголки, до того были жирные и грязные, в них запутались мелкие веточки, травинки и всякий сор. Пришлось долго полоскать голову, чтобы вымыть всё это.

В конце концов, я закончил долгую и истощающую, но в тоже время приятную процедуру отмывания. Полотенце было до того мягким, что я бы его как одеяло или подушку мог использовать. Я вытерся и стал одеваться. Сменная одежда оказалась новой и ещё никем не ношенной, а главное, подходящей для жаркой летней погоды. Это были серые бриджи и белая футболка. Они мне очень понравились, я даже немного покрутился возле зеркала и полюбовался собой. Но вдруг я заметил свои глаза. Они были страшные, уродливые, некрасивые, сиреневые. Это сразу испортило мне настроение. Я ёкай. И как меня не отмывай, как не одевай, я останусь ёкаем до конца своих дней.

Я повернул защёлку и вышел из ванной. Парень, который привёл меня, сидел у входа прямо на полу. Увидев меня, он вскочил, оглядел меня с ног до головы и воскликнул:

– Вау! Тебе так идёт эта одежда! – Парень взял меня за руку и сказал, – пошли ужинать.

Он повёл меня дальше по коридору в другую комнату. Она отличалась он всех остальных европейским стилем обстановки. В ней посередине стоял деревянный стол на высоких ножках, по двум сторонам от него напротив друг друга два дивана, вдоль стены тянулся огромный шкаф с книгами. На столе уже стояли тарелки и кружки на двоих. Мой благодетель обернулся ко мне и сказал:

– Я тоже проголодался, пока вёл тебя. Ты не против поесть вместе?

– Конечно, не против, – сказал я.

– Тогда давай садиться. Только учти: не ешь сразу сильно много. Не пытайся набить полный желудок, плохо станет. Нам некуда спешить.

Мы сели друг напротив друга, поблагодарили за еду и начали есть. Мне стоило большого труда сдержаться и не налопаться до отвала сразу же, но я уже понял, что к этому чудаку лучше прислушиваться, советы он даёт полезные. Мы ели молча, но, как только я остановился, парень вдруг заговорил:

– Мы с тобой так и не познакомились. Меня зовут Казума. Кобояши Казума. А тебя?

– А? Моё имя? – Меня так давно не называли по имени, что я даже чуть не забыл его. – Ёичи. Меня зовут Хиде Ёичи.

– Хорошее имя.

И он снова замолчал. Больше мы не говорили за столом, хотя просидели ещё где-то час. Солнце бросало в окно красные закатные лучи. Казума встал и обратился ко мне:

– Ёичи, пойдём. Я думаю, что на этот день приключений с тебя хватит. Я отведу тебя в отдельную комнату, чтобы ты мог хорошенько выспаться, – и он провёл меня в небольшую комнату с низким столом, шкафчиком, футоном3, уже расстеленным на полу, и раздвижной дверью в стене, за которой располагались полки. – Вот пижама. Можешь ни о чём не волноваться. Здесь ты в полной безопасности. Отдыхай. Спокойной ночи.

– С-спокойной ночи, – неуверенно запнувшись, ответил я.

Казума улыбнулся и вышел. Я задвинул и запер за ним фусума, переоделся и шмыгнул под одеяло. На футоне, традиционной японской постели, было так хорошо, так мягко и приятно, что я тут же без раздумий провалился в глубокий сон без сновидений.

Я проснулся на рассвете. Нет, не от холода или свиста ветра, как обычно, а от того, что мне удобно и тепло спалось. Приоткрыв глаза и увидев потолок незнакомого помещения, я немного испугался, но потом вспомнил, что парень по имени Казума привёл мня в этот дом после того, как на меня напали мальчишки на улице. Я укрылся с головой и стал размышлять: почему меня привели сюда? Я ведь ёкай. Мои глаза могут с лёгкостью выдать меня. Но об этом здесь явно не беспокоился никто. Зачем я им понадобился? Сколько себя помню после четырёх лет, я никогда никому не был нужен.

Я повернулся на другой бок и снова уснул. Сколько не думай, а всё равно не узнаешь наверняка, пока не спросишь. Лучше уж использовать этот момент, чтобы хорошенько выспаться. Я спал ещё несколько часов и проснулся от того, что Казума три раза не громко, но настойчиво стукнул по деревянной раме фусума у входа в комнату и сказал:

– Ёичи, просыпайся! Хватит дрыхнуть!

На столике стояли часы. Они показывали шесть утра. Я немного умел читать и понимать цифры, поэтому мог определить время. Было довольно рано, однако я привык вставать, когда начинает светать, потому что спал только в тёмное время суток.