Джерри услышал, как шумно вздохнул Сэт, когда они шагнули в холодильник. Градусник у двери свидетельствовал о том, что температура внутри не дотягивала до необходимой, поэтому Джерри ничуть не удивился, что на пороге их встретил приторный запах гниения, смешанный с ароматами формалина, крови, кала и мочи. Большинство каталок были пусты, только в конце зала лежало два тела.

– Сегодня вот всего двое постояльцев, – продолжал Кристофер. – Одна из них моя соседка, мисс Бладберри. Хорошая женщина была. Я еще с детства ее помню. Я понимаю, вы же здесь по другому поводу. Здесь она, бедняжка. – Он подвел их к дальней каталке. Кристофер откинул простыню с ее лица, а потом посторонился, уступая место Джерри. – Вы сами смотрите, что нужно.

Джудит Маршблок – последняя жертва неизвестного маньяка, все еще была красавицей, если не считать темных синяков под глазами, ввалившихся щек и глупо приоткрытого рта. Ярко рыжие на фотографии, волосы потускнели и будто истончились. Джерри стянул простыню и тяжело сглотнул. Грудь у девушки была распорота ровно по центру одной длинной вертикальной линией. Теперь ее стягивали грубые стежки.

– Вы ее исследовали?

– Я. Да, – пожал плечами Кристофер. – Заключение уже готово, я должен был передать шерифу сегодня. Но можете забрать сами.

– Сексуальное насилие?

– Первым делом отмели эту версию, все проверили. Даже гинеколога вызывал из больницы, она тоже подтвердила. Девушка девственна, и нигде… – он жестом указал на собственные ягодицы, – не обнаружено следов сексуального насилия.

– Что еще можете сказать?

– На теле был один длинный разрез, через который и удалили сердце. Сломаны два ребра слева. В остальном она вся как новенькая была, когда ее привезли, ни гематом, ни ссадин. А вот это, – Кристофер указал на голову, – уже моя работа. Мозг в идеальном состоянии. У нее отсутствует кровоизлияние в месте пореза на груди, даже внутреннего нет. Очень ювелирно все сосуды отрезаны и будто… эээ… мгновенно запаяны. При таких травмах все внутри должно быть в гематомах, и во рту кровь. А тут… – он пожал плечами.

– Как это возможно?

– Я не представляю. Сердце вырезано так искусно, будто его собирались пересаживать. Но в таких условиях, конечно, ни о какой пересадке говорить не приходится. Сердце нужно изымать в стерильных условиях, а не в лесу. Оно может биться несколько часов, если его правильно перевозить. Но нет, – он покачал головой. – Даже если б то были воры донорских органов, они б сделали это в какой–то подпольной больнице, – он тяжело вздохнул и погладил Джудит по руке. – Бедняжка! Все это делалось без наркоза, никаких следов медицинских препаратов в крови. Ей даже не удосужились дать по голове. Она чувствовала все, пока не отключилась от болевого шока. Очень странно, конечно. Она будто просто лежала и не сопротивлялась. На ней ни одной ссадины, нет следов борьбы. А посмотрите на запястья! – Кристофер взял ладонь девушки и развернул ее тыльной стороной. – Беднягу даже за руки не придерживали. Она не сопротивлялась. Надеюсь, она умерла со страху от сердечного приступа до того, как с ней это сделали. Это единственный вариант. И еще один минус к теории о донорских органах, кстати.

– А если не было сердечного приступа, как ее обездвижили?

– Это самое странное. Я не знаю таких способов. Уже все перебрал. Могли бы ударить электрошокером, но на теле опять же никаких ожогов. Я все–таки склоняюсь к инфаркту, хотя оставшиеся сосуды в полном порядке. Без осмотра сердца я не могу давать таких заключений. Странно, очень странно…

– А образцы из–под ногтей?

– Этим всем занимались криминалисты, приезжали из Грейхилла. Должны были взять и это, и отпечатки снять. Если хотите я позвоню, узнаю.

– Нет, не нужно. Спасибо вам! – Джерри накрыл Джудит простыней.

– Я могу приводить ее в порядок? Родители хотели похоронить ее завтра.

– Если шериф даст разрешение, я не возражаю. Я все увидел.

Детектив развернулся к выходу и только сейчас заметил Сэта. Он прислонился к стене возле двери и уставился в одну точку.

– Идем, – Джерри тихонько взял напарника за плечо и подтолкнул. – Я сам поведу.

На следующий день после трагедии то, что произошло с Джудит, все еще было главной темой для обсуждения. Старшеклассники, многие из которых учились вместе с погибшей, долго не могли угомониться даже после звонка. Вчера директор сообщил им новость на последнем уроке и попросил идти прямиком домой. До самого вечера телефонные линии Динвуда обрывались, передавая из уст в уста многочисленные сплетни и домыслы.

– Тихо, ребята, – попытался угомонить учеников преподаватель математики. – Тихо! – он постучал указкой по столу.

– Мистер Хьюз, – обратился к нему русоволосый парень с трудно произносимой фамилией. Класс мгновенно затих, Алекс Матьюкхааркус определённо пользовался бо́льшим авторитетом в коллективе, чем учитель. – У нас погибла одноклассница, – жуя жвачку, продолжил он. – Мы хотим знать подробности, а нас лишают этого права.

– Алекс, я понимаю ваше желание, – Хьюз причмокнул губами, размышляя. Класс молча ждал. Стоит ему сказать не то, что они хотят услышать, и он потеряет остатки уважения навсегда. – Я понимаю, как тяжело пережить потерю… – ученики загомонили, учитель поднял руку. – Подождите, подождите, я не закончил. Когда я учился в школе, у меня была одноклассница, – Хьюз пристроил указку точно параллельно краю стола. – Она погибла, угодив под машину, прямо возле своего дома. Ее звали Сьюзи, ей было тринадцать лет. Нам тоже хотелось знать виновного, отомстить, хотя бы по–детски: закидать его дом туалетной бумагой или тухлыми яйцами. Вряд ли мы могли бы решиться на что–то большее, это и к лучшему, конечно. Но потом учитель сказал нам, что мы не должны тратить ресурс на месть. Этим мы не почтим ее память. Лучше сделать то, о чем мечтала Сьюзи, закончить дело, начатое ей. Что она не успела сделать? Да ничего не успела! Ни одна такая молодая девчонка не должна умирать, тем более подобным образом. Тогда мы вспомнили. Ее мама на похоронах сказала, что Сью мечтала стать ветеринаром и открыть приют для бездомных животных. Конечно, это сделать мы не могли, но всем классом собрали свои карманные деньги, купили корм и отправились в действующий приют волонтерами. Целый месяц мы по очереди помогали работникам приюта. Мы так и не узнали, кто сбил Сьюзи. Но своим поступком мы почтили ее память гораздо лучше, чем местью. За работой нам стало гораздо легче принять утрату.

Почти все ученики внимательно следили за каждым словом мистера Хьюза. Парни то и дело переглядывались, не ожидая от учителя такой пламенной речи. Алекс явно пожалел, что задал вопрос: он хмурился и избавился от извечной жвачки. Эстер смотрела в окно. Она в меньшей степени переживала, потому что почти не знала Джудит. Мишель, как и многие другие девчонки в классе, вытирала слезы. Келли бессмысленно водила ручкой по листу. Лина выглядела решительно.

***

Школа, как и все административные здания, находилась на Главной улице. В Динвуде вообще можно было родиться, учиться, жениться, работать и умереть, не покидая одной улицы.

Здание школы представляло собой двухэтажное строение из красного кирпича, старое, но хорошо сохранившееся. От шума и пыли трассы его с трех сторон отделяли невысокая живая изгородь и приличной ширины, около тридцати метров, густой газон.

Джерри припарковался на обочине Главной улицы.

– А почему не на парковке?

– Хочу пройтись и осмотреться.

Школьная парковка находилась справа от лужайки, и пройти от нее к входу в школу можно было только прямо вдоль здания. Сэт порадовался возможности вдохнуть свежего воздуха, его все еще мутило после запахов морга. За живой изгородью пряталась лужайка, на которой сидели несколько групп учеников. День выдался теплым. Сэт представил, как через пару недель все ученики будут выходить из душного помещения и завтракать на лужайке.

В здании школы звучал смех, дети перекрикивали друг дуга. Нужно было прийти сюда во время урока. Школьные коридоры навевали не самые приятные воспоминая. Сам он учился в так называемой элитной школе для богатеньких. Его семья всегда была довольно обеспечена, но он, Сэт, никогда не страдал манией сорить деньгами или кичиться богатством родителей. Он был изгоем в школьном обществе мажоров. К тому же хвост и серьга в ухе не сильно способствовали успеху.