Глубоко вздохнув, затушил сигарету в пепельницу. Больше о правильности избранного пути он даже и думать не будет.

7 Глава.

Внушение.

Дмитрий Молчанов прошел через бар. У стойки стояли мужчины и женщины. Алексей поднял голову. Его тёмно-русые волосы воинственно топорщились во все стороны. Дмитрий прекрасно окончил школу и также как друг наотрез отказался от профессии в сфере юриспруденции, которую ему порочили родители. Он стал врачом – акушером и детским терапевтом.

– Евгения не обручена. – взгляд Дмитрия стал задумчивым. Он легко понял какие мысли тревожат его друга. – Хотя очень странно, что она до сих пор одна. Ведь она молода и хороша собой.

Алексей притворился, что внимательно рассматривает стакан с виски.

– Но я бы сказал, что подобное предложение делать слишком рано. – продолжил Дмитрий Молчанов. Пока нет оснований. Поддерживать какие-либо горькие осуждения, стереотипы.

– Впрочем, горечь – неточное слово, – после затяжного молчания сказал Алексей. – Она недоверчива, категорична, но не ожесточена… Дмитрий, знаешь Евгения посещает занятия театрального факультета.

– Может, этим все и сказывается. Судя по статистике суицидов: люди с талантами, занимающиеся искусством подвержены больше скончанию жизни суицидом.

– Нет. Не в этой ситуации. Она в шестнадцать лет поступила и по ее словам – это один и динамичных и положительно эмоциональных поступков в жизни.

– Хотя… – продолжал говорить Дмитрий Молчанов.

– Все, молчи. – отрезал Алексей Аврелин, нахмурившись проверил время. Заплатив счет, Алексей с Дмитрием Молчановым вышли на улицу в поисках стоянки такси.

Они подъехали к общежитию по улице *** и в 10:00 утра выполнили обещание, как учтивые и серьезно озабоченные друзья. На пороге перед входом в здание Евгения ждала. Даже не задумавшись, Алексей Аврелин нагнулся и прижал губы к ее гладкому лбу:

– Привет.

– Здравствуйте. – Евгения, смутившись, прошептала Дмитрию Молчанову.

– Привет. Я Дмитрий. Врач. – протянув руку для пожатия, сказал он. Евгения сделала вид, что не заметила простого рукопожатия. Открыв тяжелую входную дверь, она чувствовала на себе изучающие глаза врача. Из всех ее друзей в Праге наверняка Алексею Аврелину и Дмитрию Молчанову было известно, где на самом деле Евгения была эти два дня.

– Нас ждут в приемной, гостевой комнате. Я сейчас приду. Подождите. – она ушла к лестничной площадке. После своего возвращения девушка не раз ловила на себе их задумчивые взгляды.

Они прошли по коридору в гостевую комнату. Евгения открыла двери с витражным стеклом. В кресло, только что оставленное Михаелой Констатни, опустился Старый Патрик . Он тоже посмотрел на дверь, через которую вошли трое, и, растягивая слова с ликующей ухмылкой заговорил:

– Прекрасное утро, не правда ли?

– Патрик, вы можете идти. Заходите и присаживайтесь. – сказав, Михаела Кнстатни собирала чайный сервиз и угощения на поднос.

– Как скажете, – вставая с кресла, проговорил Патрик. Быстрые и проницательные, как стальные шипы, взгляды Дмитрия и Алексея открыли в сердце старика только наивную безмятежность, а в его чертах выражение полного и спокойного удовлетворения. Он произнес Михаеле Констатни «Как скажите» таким тоном, каким говорят: «Ваша воля Божья». Когда трое – Евгения, Алексей Аврелин и Дмитрий Молчанов расселись в гостиной комнате вокруг круглого стола, окруженные со всех сторон уютом и теплом. Домуправляющая не могла не улыбнуться, выжидающе поглядывала на молодых людей. Она понимала, что может держать их в тревожном ожидании сколько угодно, но дело было в том, что ей нравилось нестарое желанно скромное общество. Оно будило в ней воспоминания о собственной молодости и о людях, сидевших на этом вот самом диване и рассказывавших ей самые странные, разные истории. Расставляя чайный сервиз на круглом столе, Михаела Констатни не собиралась начинать разговор.

– Вы вправду домуправляющая? А я Дмитрий Молчанов. Мой дедушка начал жить в Праге в 1981 году. Вы из Праги? Вы ведь не станете делать мне выговор, что я вам мешаю расставлять кружечки? – Алексей Аврелин собирался на него цыкнуть, но Михаела Констатни поспешно осмотрелась.

И заговорила с Дмитрием Молчановым, дружески представившись :

– Михаела Констатни. Вижу, вас тоже заинтересовали мои фамильные фотографии. – широко улыбаясь, она присела на свой бежевый диванчик.

Евгения сделала жест, говоривший, что об этом она знает не больше комнатного цветка, стоявшего в углу комнаты.

– Угу. – подтвердив, Дмитрий Молчанов пил ароматный чай с печеньем.

– Я совершенно не против ваших посещений к Евгении Новаковой. Кто-то, как не она сама, имеет право иметь друзей и делать все что захочется и с кем угодно. – пламенная речь понеслась словно песня из уст Михаелы Констатни. – В наше время «уйти от одиночества» чаще всего поглощены молодые девушки … Кх… молодое поколение.

Вслушиваясь во властные слова, вылетавшие из-за рта Михаелы Констатни, Алексей Аврелин представил себе, на что была похожа жизнь Евгении в этом общежитии. Он видел страх и скрытое бешенство на лице Евгении. И даже почувствовал жалость к Михаеле Констатни. Но Алексей знал прекрасно, что проявление жалости к таким людям это первая ошибка.

– И этот «кто-то» – не вы? – спросил Алексей Аврелин, решив, что прямой вопрос поставит домуправляющую в ступор.

– Нет, не я лично. – Михаела Констатни посмотрела в свое отражение на стеклянных дверцах серванта. – Девушки, как личности в наше время немыслимы и какая-то неправдоподобная фантастика.

– «В наше время»? Почему же? Человек рождается и становится личностью и останется, если… – нахмурившись Алексей, понял что его затеянный спор ни к чему не приведет. Евгению хотят, как личность медленно расщепить. Вторая ошибка: они продолжают делать вид, что никто и ничего не понимает.

Дмитрий Молчанов задумчиво смотрел на сидящую перед ним женщину. Он думал, была ли хоть доля правды в том, что она говорила о Евгении Новаковой, или все это было лишь ее воображаемым вымыслом, подогретым ревностью. Он был уверен, что определенное количество жильцов разделяют мнение с Михаелой Констатни, а Евгения Новакова знает обстоятельства намного лучше, чем желалось.

Если бы Евгения убежала, отказалась от совместной работы с Алексеем, это наилучшим образом подходило для домуправляющей. Ей бы оставалось мало: утешить обманутого писателя и поскорее заняться его делами по разнообразным вопросам. Вероятно, по версии сложилось « все не так». Она выбрала неподходящие причины. Нет. Дмитрий Молчанов сделал вывод: отверженная женщина будет мстить.

Дмитрий взял газету с близстоящего журнального стола:

– Мне сообщили, что меня видели и читали в газете.

С недовольным волнением Михаела Констатни собрала разбросанные по столу газеты. «Если Евгения тоже действительно захочет поместить в газете объявление. Придется позаботиться об этом самой». – подумала Михаела Констатни. Наивно сказала:

– Тиражи – пустая трата времени и пишут о напрасных глупостях, совершаемыми людьми.

Дмитрий Молчанов хотел продолжить, но его прервал звонок собственного мобильного телефона. Ответил на звонок: «Хорошо, скоро буду». Встав, детский врач, желавший, по-видимому, узнать все, хотел осмотреть это мрачное место, здание. Девушка медленно покачала головой, кивком головы указав на домуправляющую, что ей это не понравится.

– Спасибо… За приятное знакомство. У меня срочные безотлагательные дела, так что я покину вас. – вышел из гостиной и направился к главной двери общежития, не давая повода и времени Михаеле Контатни сказать прощальные слова. Возле порога Евгения и Алексей Аврелин, догнали и в некотором шоке смотрели на спину уходящего врача. Уже на пороге, ожидая такси-машину Евгения подбежала и спросила тихим голосом:

– Не правда ли, милейшая леди? Я говорю о Михаеле Констатни.

– Она искусная актриса, – сухо сказал Дмитрий Молчанов. – Видно ты, дорогая, наслушалась того, чего не следовало бы слушать.