Вибрация.

К: Стою сразу за двориком, у склада.

С: Может, зайдешь, выпьешь кофе? Мне ещё двадцать минут тут торчать.

К: Ок.

Через пару минут я заметила стремительную, крупную фигуру в капюшоне. Конор вошел, завертев головой, точно пес, стряхивающий мух. Капли разлетелись по недавно начищенному полу.

– Можно ваш фирменный латте? – Он натянул улыбку.

Только сейчас я заметила круги под его глазами и то, как осунулась спина. Интересно, это контора его добила или что ещё?

– Сироп?

– Фисташковый.

Я принялась готовить. Как только Конор получил свой стаканчик, я вырубила аппараты, закрыла кассу, пересчитала выручку и, как всегда, отложила себе в кошелек сумму. За эту неделю и я, и Эбби получили крупную зарплату.

– Лавандовая ветвь – талисман? – Рассматривал табличку Конор. – И что же ты его не используешь? Хватает меня?

Он ухмыльнулся, а я подумала о том, что ему-то как раз меня не хватает. А затем в памяти возник образ крупных мужественных пальцев, придвигающих ко мне потерянную ветвь, и я тут же вздрогнула.

– Замерзла?

– Д…да. Слушай, нам надо поговорить, только давай в машине, ладно? Я пока тут приберусь.

Конор напрягся, что-то подсказывало мне, что он подозревал о теме предстоящего разговора. Он застегнул серую ветровку и сел на стул в ожидании. Как только я закончила с уборкой, мы двинулись к машине. Пришлось намотать на голову шарф, и когда я оглянулась на доки, то готова была поклясться… там, возле кирпичного домика, глаза Дьявола следили за мной.

– Значит, тебе интересно, почему я сбежала тем утром? – Завела я разговор, как только машина выехала на оживленную дорогу.

– Ну…

– Не прикидывайся, Конор. Ты знаешь, что я увидела те сообщения. – Отрезала я. Мои мысли сейчас были поглощены Дьяволом, глазевшим на нас у доков.

– Ты все не так поняла, Сел…

– Серьезно? Не придуривайся. Твое поведение, наши холодные и редкие встречи, все свелось к одному. Не понимаю я только одного, зачем ты мне написывал, и почему решил встретить?

– Селина, я… – Сначала грубо начал Конор, но голос его дрогнул. – Я сглупил, детка.

– Отличное оправдание.

– Между нами ничего не было, клянусь! Ким работает в конторе отца, и мы часто вечерами засиживаемся за документацией.

– В жизни не поверю, чтобы девушка «скучала» по такому увлекательному занятию.

– Сел, мы с тобой… мы ведь как родные, и то… какими были последние два года, это… слушай, переезжай ко мне, а? Будем видеться каждый день!

Я опешила. Взглянула на Конора и попыталась заметить хотя бы намек на шутку или иронию, но нет, он был серьезен.

– К тебе? Ты же знаешь, твои родители меня терпеть не могут, да и я не могу оставить маму…

– Господи, Селина, вот в этом вся проблема! Родители мои к тебе хорошо относятся, просто не такие они ласковые, как твоя мать. Ты так и просидишь старой девой в этой…

– Давай, скажи, Конор. «Поганой хрущевке», «гнилой дыре», или…

– Хватит. – Огрызнулся он. – Либо мы съезжаемся, либо расходимся. Мне надоели эти двухчасовые встречи.

– Зато Ким тебе не надоела…

Конор оторвал руку от коробки передач и больно схватил мое запястье.

– Конор!

– Ни слова больше о Ким, ясно?

– Вот ещё! Ты забываешься, дорогой. – Конор сильнее сжал запястье, я пискнула. – Отпусти!

Выпустив мою руку, он нахмурился, поворачивая к моему «нищему» кварталу.

– Дай мне время, ладно? У Пабло будет свадьба в середине мая, я постараюсь решить до праздника.

– Не тяни с ответом, Сел.

Меня так и тянуло бросить что-то вроде: «А то что, убежишь к своей Кимберли?!». Но я вовремя прикусила язык, поблагодарила Конора и вышла из машины. Дождь хлестал по волосам, и я ускорила темп. Что ж… может, Конор говорил правду. Может, это Ким проявляла к нему симпатию, оттого писала с таким подтекстом? Пока у меня не было доказательств его измены, я не могла отвесить ему затрещины, но согласиться жить под одной крышей я тоже не готова.

Для начала, за эти два дня я смирилась с возможным расставанием, причем преспокойно. Перспектива жить у Конора была как положительной, так и отрицательной. Во-первых, я, наконец, буду жить в роскошном доме, и в отсутствие родителей Конора, которые частенько отдыхают или летают в командировки, ощущу свободу. Но, во-вторых, они все же будут дома, да и история с Ким не улажена. К черту, я слишком устала, чтобы об этом размышлять, у меня есть целых три, а то и четыре недели на принятие решения.

На первом месте сейчас стоял вопрос с арендой. Завтра же позвоню арендодателю и спрошу о сумме выкупа, и если она окажется не такой астрономической, какой я себе её представляю, то возьму в долг у дяди Майкла и буду отдавать в течение… вероятно, всей жизни.

Домой мне повезло прийти, когда все уже улеглись в постели. Я и сама тут же плюхнулась на мягкий матрас, спина ответила благодарным покалыванием. Бедро пронзила вибрация.

Р: Зачем же вы носили талисман, раз у вас уже есть угловатый качок?

– Да что б его!

С: Завтра же я сменю номер, а вы, мерзавец… ещё одна слежка, и я напишу на вас заявление!

Р: Селина, мне нравится ваш буйный нрав, только вот не стоит пренебрегать моими советами. Будьте любезнее.

Я выключила телефон. Что это у него за манеры такие? Будто он перечитал классических романов, или наигранно вежлив. Чего он вообще добивается своими сообщениями?

***

Я сдержала обещание и сменила номер следующим утром, перед работой. Среда тянулась долго и беспощадно, но грех жаловаться, когда появился настоящий поток посетителей. После того, как Бирмингем затопило суточным ливнем, пришла жара, а с ней надвигался мой день рождения – отличная причина для встречи с дядюшкой Майклом. На четверг я договорилась с Эбигейл о выходном и поехала к другу семьи. Дядя Майкл, его жена Эстер и дочь Милли жили в пригороде. Их дом больше напоминал замок или старинное поместье, времен викторианской эпохи. Он выложен из камня, цвета могильной плиты, на всех окнах имелись решетки с острыми наконечниками, а при въезде на саму территорию стоял античный фонтан.

Дом, хотя, если позволите, я буду называть его поместьем, огражден высокими зелеными кустарниками, обстриженными под идеально гладкие прямоугольники. В этом поместье мы жили первые месяцы после переезда из Валенсии, то были, кажется, счастливейшие дни в моей жизни. Не только из-за окружавшей роскоши, но и благодаря тому семейному теплу, которое всегда появлялось при встрече старых друзей.

Мама с отцом познакомились в Испании, куда та приезжала в отпуск к морю. Дом моей бабули Корнелии располагался недалеко от него. Отец и дядя Майкл дружили со школы, как и мама с Эстер. Одним теплым летним вечером девушки прогуливались вдоль рынка, выбирая сочные фрукты. Они не знали испанского, так что обдурить их в цене было проще простого, да и не только в цене. Отец и Майкл как раз возвращались с работы, когда заметили, как их земляки потешаются над глупыми туристками. Они и сами не прочь были посмеяться, только вот очаровались их прелестными аристократичными личиками коренных британок.

Мы никогда не называли Санчесов «друзьями», употреблялись исключительно слова: «наши родные», «семья», «брат». Потому и я привыкла называть Майкла дядей, а Эстер – тетей.

– Селина, дорогая! Наконец-то ты почила нас своим прибытием! – Встретил меня Майкл.

Дядя Майкл был так похож на отца, что многие и, правда, считали их родственниками. Те же вьющиеся черные волосы, те же добрые карие глаза. Густые брови и борода, крупное телосложение и низкий рост. Широкий нос и пухлые губы, одним словом, они были чуть ли не близнецами. Такая схожесть мною воспринималась как ножом по сердцу, я всегда отмечала в нем жесты или мимику отца.

– Дядя Майкл! Прости, ты же знаешь, я не вылезаю из кофейни! – Улыбалась я, подгоняемая дядей в столовую.

Мы прошли первый этаж, больше походивший на холл с большим, старым фортепьяно. Милли часто играла на нем после семейных обедов. А ещё в холле висела громадная хрустальная люстра, в детстве я жутко переживала, что она свалится и раздавит меня насмерть.