– А что мне было с ней делать? Выбросить в школьном дворе, на глазах полицейских и папы? М-м-м… Прелесть какая была бы, а! Или… Не-ет… Лучше было выбросить во дворе, когда все в окна глазеют и дети с горки катаются. Да?!

– И поэтому ты притащила наркоту домой, да ещё и показала мне. Найс! – оскалился Фил, перехрустывая пальцами. – Конечно, это ведь сразу всё решит!

Варя сердито перекинула косу на грудь и поджала губы. Слова Фила переворачивали её поступок, показывая его лицевую сторону. И это действительно выглядело глупо. Варя не знала, чем руководствовалась, когда решилась пригласить Фила домой и рассказать ему об этой проблеме. В кино десятки раз наркотики смывали в унитаз и раковину, а потом начисто вымывали квартиру и руки, уничтожая все следы – Варя могла сделать точно так же. Почему-то не сделала.

Варя не могла ошибаться. Всё, что она делала, казалось ей единственно возможным верным вариантом. Поэтому, натянув на лицо непробиваемую маску и мысленно приглушив восприятие мира, она выдохнула:

– Ну, блин! Это ведь не только мои проблемы, но ещё и твои, Артёма… Откуда я знаю, что надо делать с наркотиками? А вдруг это и не они вовсе, а… – Варя нервно передёрнула плечами. – Мука какая-нибудь.

Варя старалась держать лицо, но взгляд лихорадочно метался из угла в угол, стараясь не наталкиваться на Фила, а уши заполыхали. Варя прекрасно осознавала, что несёт сейчас абсолютную глупость, но отступать от своих решений не привыкла. Да и не объяснять же Филу, в самом деле, что ей просто понадобилось поделиться этой проблемой с кем-нибудь.

Вернее, именно с ним.

Конечно, можно было довериться и Маше, и даже рискнуть Виктору. Маша бы, наверняка, испуганно шептала о заговоре, Виктор бы красиво вылил на Варю ушат ехидства… А Фил просто нервно заорал:

– Ты дура или да?!

Варя дёрнулась, локоть задел флакон цветочных духов, и он со звяканьем упал на комод. Варя услышала звенящую тишину. Фил что-то кричал, активно размахивая руками и поминутно взъерошивая волосы, словно не знал, куда их деть. Метался по узкой прихожей туда-сюда и, кажется, то издевательски предлагал Варе попробовать (ну, а что, раз ей кажется, что это мука!), то говорил, как здорово будет, когда эту наркоту найдут в квартире мэра, то нервно смеялся, что все вокруг него наркоманы, один он, оказывается, самый правильный.

– Притащить наркоту в дом! Очень умно, просто сто из десяти, Варь. Ну, а что такого, правда же! А может, это из-за твоего отца всё, а? Может, это на него заказ был? А как подступить к мэру? Через его дочку. А к ней как? Через названого брата, разумеется. У них же такая крепкая дружба и любовь. Все дела. А потом хоба – и госдурь! И тогда папу твоего пришьют. Потому что прокуратура все дела контролирует.

Варю потряхивало от негодования. Она нервно растирала ладони до жара, словно бы пыталась отмыть их от криков Фила. В груди клокотало что-то горячее, удушающе-колючее – обида. Варя хлопнула ладонью о тумбу, отбивая ладонь до судорожного жара, и в яростном вопле сорвала голос:

– Не ори на меня!

Фил заткнулся. Не просто замолчал, а именно заткнулся, проглотив остаток фразы на полуслове. И поднял глаза на Варю. Посмотрел внимательно, напряжённо и не с яростью, как она ожидала, а как будто со страхом. Варя дёрнулась. Нижняя губа, и без того пульсирующая от ранки, опасно подрагивала. Ещё одно слова Фила – и Варя бы точно разревелась.

В тишине Варя передвинула флаконы духов и подтянула к себе пакетики с наркотиками, шепнув, чтобы Фил уходил. Он всё равно не хочет и не может помочь, значит, она справится сама. Она ведь может справиться сама, в самом деле.

Фил бухнулся на пуфик, сцепляя пальцы в замок, и задумчиво покусывая изнутри щёку. В виски вдруг застучала тупая боль, и пальцы сами расплели длинную косу. Массируя одной рукой голову, а в другой сжимая эти злосчастные пакетики, Варя отошла к противоположной стене и небрежно плюхнулась на пол.

Пакетики валялись справа, Варя путалась пальцами в волосах, шумно дыша. Обида дрожала на кончиках ресниц, но Варя не позволяла ей пролиться слезами: и так уже наревелась за день. На душе было паршиво. Можно было, конечно, прогнать Фила и затаить на него смертную обиду, но Варя не могла. Не могла потерять ещё одного человека, от которого на душе становилось теплее и легче. Не могла потерять человека, в чьих объятиях сегодня нашла тепло. Не могла потерять человека, от прикосновения к которому по телу разливались спокойствие и уверенность, даже если вокруг бушевал шторм.

– Прости.

– Прости.

Сказали это одновременно шелестящим шёпотом в пустой квартире.

Варя считала себя виноватой: если бы не её глупое желание разделить с Филом проблему, ощутить его рядом с собой, ничего бы не случилось. Никто бы ничего не узнал. Когда она заговорила об этом, путано объясняя, что растерялась или испугалась – сама толком не поняла – что ей понадобился человек, что лучше Фила бы её никто не понял, он сполз с пуфика на пол и, забрав пакетики, бухнулся рядом с ней.

– Я дура, да, – выдохнула Варя, отводя взгляд.

Фил криво ухмыльнулся и играючи подбросил пакетики.

– Пойдём, уничтожим их, что ли.

– А как? – доиграть роль испуганной наивной девочки Варя решила до конца.

Она знала, что Фил осторожно вспорет пакетик и высыплет всё его содержимое в раковину. Знала, что мощным потоком зальётся вода и даже предполагала, что он своей металлической зажигалкой подпалит пакетик, и тот начнёт медленно обугливаться, распространяя по квартире зловоние.

– Это уже перебор, – зажимая локтем нос, буркнула Варя, распахивая настежь кухонное окно и жадно вдыхая крепкий зимний воздух, отчего-то показавшийся сладковатым.

– Ничего подобного, – самоуверенно отозвался Фил, засовывая руки в карманы джинсов. – Если им надо, они и в мусорке могут пошариться.

– Сомневаюсь, – вздохнула Варя, раздвигая мамины цветы и усаживаясь на подоконник, – они как папу увидели, так испугались. Они же не знали, кто я.

Фил неоднозначно повёл бровью. Явно сомневался, что полиция отступит, узнав, кто отец Вари, да и Варя почему-то была в этом не особенно уверена. Когда доплавилась последняя капля полиэтилена, когда тряпка смахнула все мельчайшие крупицы в раковину, когда было вынесено мусорное ведро, Варя вдруг ощутила невероятную лёгкость и блаженство. И совесть как будто тоже перестала назойливо постукивать в сознании. «Ну правильно, – Варя улыбнулась этой невесомости в душе и даже крутанулась вокруг своей оси от переполнявшей её радости, – я же теперь ничего не скрываю. Ничего ведь и нет!»

– Спасибо, – неловко погладила Фила по руке, скользнув пальцами по шероховатым костяшкам.

– Да не за что, – отмахнулся он. – Ну это… Я тебе больше не нужен?

«Дурацкая фраза, – поджала губы Варя, – можно было сказать «я пойду», а это… Как будто я его ненавижу прям!» Варя вышла в прихожую. Фил неловко мялся около куртки, словно бы не хотел уходить. Варя так же неловко мялась у кухонной арки, а внутри всё сжималось, словно бы не желая отпускать. Задумчиво подёргав не травмированную сторону губы, Варя вздохнула:

– Ты, может, есть будешь? Я рожки по-флотски готовила на обед. Подогреть надо только…

– Буду! – обрадованно согласился Фил и счастливо метнулся в сторону гостиной, на ходу пытаясь что-то нашарить в карманах.

Куртка с шумом сползла на пол. Варя не смогла сдержать улыбки. Сегодня ей очень не хотелось оставаться одной. Покачав головой, она запнула разбросанные Филом кроссовки под обувную стойку, его пуховик повесила на крючок в шкафу и неторопливо прошла на кухню. Поёжившись от холода, закрыла окно на проветривание. Всё равно неприятный запах и чёрный дымок исчезли, когда Варя выносила мусор. Оставался лишь какой-то мерзкий привкус, который, впрочем, Варя списывала на собственную мнительность и зацикленность на проблемах.

Зажигалка никак не хотела вспыхивать. Варя щёлкала раз за разом, огонь хлопал и тут же гас. Звонкий треск раздражал. Варя рассерженно тряхнула зажигалку: «Папа может всё, что угодно, только не заправить зажигалку! Говорю же: нужна горничная. Не-ет, блин!» Указательный палец упрямо вновь и вновь нажимал кнопку. Наконец, пламя вспыхнуло и тут же затрепетало от непонятного дуновения. Варя едва успела поджечь газ.