Это не входило в планы Василия, и он из-под плеча высокого посетителя схватил женщину за предплечье.

Зинаида Степановна замерла, затем заголосила, затем принялась драться и орать матерщинные слова. Разозлённые люди попытались её остановить и стали хватать за руки. Но, так как Потаскушкин не отпускал Зинаиду Степановну, то и она остановиться не могла.

Наконец, изо рта директора Центра Занятости пошла пена, и Василий быстро, не оглядываясь, ушёл. Он подбежал к автобусной остановке и укатил в редакцию. Усмехаясь, он злорадно улыбнулся и больше не появлялся в Центре Занятости.

А зря. Поведение Зинаиды Степановны удивительным образом изменилось. С того дня она полностью перестроила графики работы кабинетов.

Теперь кабинет номер один работал с восьми утра, и через полчаса закрывался. Следом начинал приём граждан кабинет номер два и через полчаса тоже закрывался. И так все кабинеты по очереди. Руководству директор объяснила, что таким образом люди привыкнут, и будут ходить строго в определённое время.

Однако, она не уведомила руководство, что после кабинета номер один всё равно нужно идти в кабинет номер два и так далее. То есть, очереди выросли многократно, так как кабинеты, по сути, не работали.

Разумеется, народ стал ругаться и жаловаться.

А сама Зинаида Степановна под предлогом заботы о людях принялась толкаться в этих очередях. Она упорно раздвигала мужские тела самым бесцеремонным образом, хватая мужиков за руки, плечи, ноги, иногда задницы. Она кричала и голосила, бросаясь с кулаками на самых высоких и широкоплечих и каждый раз, расстроенная и неудовлетворённая, покидала очередь.

Наконец, в народе стали говорить о бесноватости директора и при её появлении мгновенно расходиться в стороны. Это ещё больше злило Зинаиду Степановну. Она осунулась, появились громадные мешки под глазами, и она стала злоупотреблять алкоголем. С большим трудом супруг уговорил её бросить пить, но, как она его не умоляла, супружеский долг исполнять оказался не в состоянии.

Потаскушкин бодро перемещался по городу, выполняя одно редакционное задание за другим, твёрдо прижимая правую руку к груди, а иногда и не вынимая из кармана брюк. Василий вёл себя так, словно малейшее прикосновение к руке вызывало адскую боль, и он старался ни до чего не дотрагиваться.

Мозг самостоятельно включил защитный режим и у журналиста выработался рефлекс действовать в основном левой рукой. Он становился левшой.

Поздним вечером он возвращался домой и недалеко от подъезда увидел, как две пьяные девушки собираются помочиться в песочницу.

– Эй, что вы делаете, немедленно уходите! – заорал Потаскушкин.

– Отвали по-хорошему, – буркнула одна и принялась задирать юбку, которая мешала ей присесть.

Василий немедленно выбросил правую руку вперёд и помчался на удивлённых девиц.

– Он чё, дурак? – спросила вторая.

– Наверное, – равнодушно ответила первая, хватаясь за лямку трусов.

В этот момент их настигла кара. Ту, которая не успела присесть, Василий рывком выбросил из песочницы. Другой досталось коленкой под зад. Уж слишком близко находились эти точки соприкосновения. Для того, чтобы они поняли, что Потаскушкин не шутит, он схватил их ладони и зажал в правой руке. Девчонки застонали и повалились друг на друга.

Мрачной и быстрой тенью из темноты вылетела участковая лейтенант. Она наклонилась над девушками и стала приводить их в чувство лёгкими шлепками по лицу.

– Они пытались помочиться в…– заикающимся голосом забормотал Потаскушкин.

– Заткнись, – оборвала его Анна Ивановна и затеребила одну из девушек, – где Фимка Кастет спрятал технику из магазина? Я спрашиваю, где спрятал? Сейчас опять этого маньяка на тебя натравлю! Говори!

Девушка негромко произнесла адрес.

– Мне опергруппу, кажется, я знаю, где то, что сегодня унесли из «Домашнего мира», – лейтенант отключила телефон и обернулась к Василию, – за мной.

Журналист еле успел за убегающей участковой.

– Только не говори, что ты рассчитывала на меня, – задыхаясь от быстрого шага, произнёс Потаскушкин.

– Разумеется, нет. Просто я следила за ними в надежде, что они выпьют, забудутся и приведут, куда надо.

– А если бы не привели?

– Значит, следила бы завтра, послезавтра. Хватит болтать, не отвлекай.

Они подбежали к нужному дому одновременно с машиной ДПС.

– Что делать? – негромко спросил Анну Ивановну молоденький сержант.

– За мной.

Спрашивать Василия, кто он такой и что здесь делает, никто не стал. Группа мужчин во главе с красивой женщиной позвонила в дверь и, когда её приоткрыли, ворвалась внутрь.

– У нас есть информация, что вы прячете убийцу, – громко произнесла лейтенант и вместе с патрульными принялась проверять комнаты, – а это что?

– Я сегодня купил, – неуверенно проговорил высокий жилистый парень.

– В «Домашнем мире»? – лейтенант разворачивала коробки и считала, – Три пылесоса, два телевизора, пять утюгов, пять ноутбуков, где шестой?

– Брату подарил, – угрюмо ответил парень.

– Нельзя делать бесплатные подарки, – задумчиво прокомментировал Потаскушкин, тщательно фотографируя квартиру на телефон, и повернулся к лейтенанту, – я возьму у тебя утром интервью, хорошо?

– Ближе к обеду, дел ещё полно, – после небольшой паузы ответила Анна Ивановна, – к брату идти, объяснение брать, здесь криминалисты всё проверят. Ещё у тебя объяснение возьму, когда придёшь, этих девок вылавливать придётся.

– Так это что, Танька шалава меня сдала? – взвился парень, – Убью стерву.

– У неё не было выбора, – усмехнулась лейтенант и покосилась на Потаскушкина.

Ранним утром статья о совместном рейде журналиста «Реальных новостей» и участкового лейтенанта, в результате которого был накрыт бандитский притон, лежала на столе главного редактора. Фотографии прилагались.

Василий еле-еле дождался начальства и, пообещав вечером продолжение статьи, убежал.

– Что-то с ним происходит, – пробормотал Семён Сергеевич в свои усы, рассматривая фотографии, – то ходил вялый и поникший, то неожиданно из него материалы посыпались. Да ещё какие.

Анну Потаскушкин не застал.

– Она всю ночь работала как проклятая, – помощник дежурного протянул журналисту бланк объяснения, – её начальник домой прогнал. А вот это она Вам оставила, прочтите.

В сухой, достаточно корректной форме, лейтенант записала со слов Потаскушкина все события. Василий уже сталкивался с подобным. Сотрудники полиции записывали только то, что имело значение для уголовного дела. Согласен – подпиши, не согласен, давай напишем заново с твоих слов.

Да, Анна Ивановна не спрашивала Василия ни о чём. Но, если он был согласен со своими словами, которые не говорил, то должен был подписать.

У Потаскушкина не было претензий к тому, что сочинила модель в полицейской форме. Всё так и произошло. Вот только получалось, что лейтенант действительно считала его сексуальным маньяком. Что и отразилось в написанном ею объяснении.

Василий вздохнул и постарался оставить красивый автограф. Затем отдал бумагу помощнику дежурного и попрощался. С не очень хорошим настроением он приехал в пятую школу и буквально на пороге столкнулся с Катей.

– Потом поболтаем, сюда идёт пан физкультурник, – девушка явно обрадовалась Василию и, улыбаясь, убежала.

– Пан физкультурник? – недоумённо переспросил Потаскушкин у воздуха, образовавшегося после исчезновения школьницы.

– Что ты сказал? – рявкнул воздух в ответ. Перед Василием возникла мощная фигура атлета, нависшая над Потаскушкиным громадой мышц.

– Это Вас не касается, – автоматически ответил журналист, слегка отстраняясь.

– Ты кого назвал Пан физкультурник? – не унимались мышцы.

– Эээ, Вы поляк? – неожиданно щёлкнуло в голове Василия.

– Да я тебя, сучёнка, порву на клочки, – правая рука атлета прикоснулась пальцем ко лбу Потаскушкина, – какой на хрен поляк?

Простое прикосновение отдалось в мозгах Василия могучим ударом. В черепе зазвенело. Он пошатнулся и головой упёрся в грудь великана. Однако, на этой груди явно прощупывались молочные железы. Потаскушкин удивлённо поднял глаза и посмотрел на пана физкультурника внимательней. Это была женщина.