— Зачем надо было так поступать? — риторически спросил он, не ожидая от меня ответа.

Не понимая, что он имел в виду, я покачал головой.

— Что тут произошло? — мой голос хрипел, а губы еле шевелились. Я всё ещё не оправился от удара.

— Заткнись, чудовище! Ты ещё смеешь говорить после этого, — в моих глазах он увидел недоумение. — Не прикидывайся невинной овечкой! Я нашёл тебя тут, лежащего в крови с ножом в руках.

— Я не мог этого сделать, ведь… — тут я ничего не мог сказать. Память предала меня, будто стерев несколько часов прошлого.

— Что, нечего сказать? — издевательски протянул стражник, всё больше убеждаясь, что я обманываю его.

— Я не помню… — затупил на месте, уставившись в одну точку.

— Что ты там бубнишь?

— Я не помню последние несколько часов, будто кто-то стёр мне память! — со страхом в голосе сообщил я своему собеседнику, сжавшись от его яростного взгляда.

— Хватит мне врать! Я не собираюсь слушать твой бред. Эл, Юрий, забирайте его и тащите в яму», пусть пока побудет там. Я здесь разберусь. Никому не говорите. Держите всё это в строжайшем секрете, потому что, если народ прознает об этом, начнётся массовый самосуд. Мы знаем, чем всё это заканчивается… — отвернувшись, он произнёс последние слова уже себе под нос. — Травнику это не понравится.

Подчинившись его приказу, двое грозных парней подхватили меня за руки и понесли в неизвестную сторону.

Один из конвоиров всунул мне в рот кляп и завязал глаза. Сконцентрировавшись на своих ощущениях, я попытался определить дорогу, по которой меня ведут. Прислушавшись, я понял, что мы отдаляемся от деревни. Шаги стали мягче, будто мы сошли с натоптанной тропы. Послышался шелест травы. Её запах подтвердил мои мысли, когда я уловил острый аромат гвоздокогтя и шалфина. Эти растения встречаются лишь в лесах и на побережьях больших водоёмов. Из всей полученной мною информации я мог сделать вывод: меня вытащили из деревни и ведут куда-то подальше от неё.

Дальнейший путь я решил пропустить, не видя смысла собирать данные дальше. Я слышал лишь звук ломающих ветокок и шелест приминающейся травы. Запахи тоже не давали ясности картины. Отрешившись от мира, я погрузился в свои мысли.

Как такое могло случиться? Почему я не помню, что делал несколько часов назад, ведь я точно знаю, что был у особняка и заглядывал в окно? Тогда почему, как только я пытаюсь вспомнить, что произошло в том доме, натыкаюсь на барьер, который не хочет меня впускать? Каждый раз в попытках пробиться через преграду у меня лишь сильнее болит голова, из-за чего приходилось делать перерывы перед каждой попыткой, но у меня так ничего и не получилось. Я лишь заработал очередную мигрень, которая скоро такими темпами станет хронической.

Примерно через десять минут пути мы достигли цели. Помню лишь скрип двери, мы точно куда-то спускались. Затем что-то скрипнула ещё раз, и меня швырнули на ледяной каменный пол. Никто из прихвостней Кристиана не удосужился снять с меня повязку и вынуть кляп.

— Пускай помучается в неведении, — сообщил один из них своему напарнику, закрывая за собой тяжёлую дверь, об этом говорили глухой стук и скрежет ключа в замке.

Теперь я остался один на один со своими мыслями. Я долго думал о том, как выйти из сложившейся ситуации. Что буду делать, если окажется, что я во всём виноват? Я всё больше погружался в пучину обречённости. Сжав кулаки, я не выдержал и выплеснул все скопившиеся негативные эмоции, сжав кляп с такой силой, что почувствовал тепло во рту. Из глаз потекли предательские слёзы. Я больше плакал не из-за обиды на человечество, а за самого себя. Оказаться в таком неудачном положении, где за тебя будут решать твою судьбу… При этом на меня, наверняка, повесят множество грехов других людей. Прав был кузнец, нужно было сразу бежать, а не оставаться и влезать в чужие разборки. По-видимому, я был всего лишь пешкой в какой-то грандиозной игре.

Так я провёл ещё кое-какое время, нагнетая обстановку. Моим мыслям резко помешал звук открывающейся двери. Я навострил слух. В комнату вошли несколько человек, громко ругаясь друг с другом:

— Что это такое?! Почему он ещё с кляпом во рту и с завязанными глазами? Смотрите, что вы натворили: он весь в крови! Скорее уберите кляп, пока он не захлебнулся! — отдал приказ своим подчинённым Кристиан.

Я сразу узнал его голос среди присутствующих. Меня без промедления освободили, оставив лишь связанные руки. Яркий свет ослепил меня, когда с глаз сняли повязку, пришлось кое-какое время привыкать к перемене освещения, а после я смог осмотреться. Никто не проронил ни слова, позволяя мне прийти в себя и успокоиться. Как я и думал, меня приволокли в подвал. Да не простой… тут чаще проводили пытки, нежели задержание пленников. На стенах висели разные пыточные инструменты: от ножей до пил. Даже имелся камин. Интересно, когда они успели его разжечь, ведь я точно помню, что звук тлеющей древесины я не слышал?

Вокруг собрались знакомые мне люди, лишь один из них был мне неизвестен. Это был длинноволосый шатен, волосы доставали ему до середины спины, старик, но я не дам ему даже семидесяти лет. Он стоял ровно, вытянувшись, словно солдат. По физическому состоянию он мог бы потягаться с сорокалетним мужчиной атлетического телосложения. Внешностью он напоминал напыщенного орла, кружащего в воздухе, — тот же самый нос и взгляд выдавал в нём гордую птицу. Одет был неброско: белая рубаха, поверх неё серый плащ, длинные коричневые штаны были отделаны золотой каймой, кожаная обувь была идеально отполирована. Всё выдавало в нём если не богатство, то обеспеченность точно.

Кристиан был облачён в синюю безрукавку и обычные штаны серого цвета, только на поясе висел меч да пара ножей. Аргур был всё в том же привычном кузнечном облачении, не изменяя себе, чего не скажешь про Лариуса. В этот раз травник решил преобразиться: он надел синие кожаные штаны с множеством карманов на талии, поверх коричневой рубашки был жилет алхимика, карманы которого были заполнены пробирками, на голове сидел удобный обруч с линзами, а за спиной висела большая сумка для трав. Он всегда ходил с ней, не расставаясь.

Остальные присутствующие смотрели на меня как на преступника. Травник Лариус принял задумчивый вид, осматривая меня с ног до головы. Страж Кристиан, цокая языком, бубнил себе что-то поднос, отчитывая своих подопечных. Кузнец Аргур в своей пьяной манере покачивался и искал, куда бы прилечь. Образовавшуюся тишину решил нарушить травник, задав мне вопрос:

— Ты решил себя убить, откусив язык? — я сразу покачал головой, понимая, что мне придётся говорить только правду. От этого человека вряд ли получится утаить хоть что-то.

— Тогда почему под тобой столько крови? — посмотрев вниз, я удивился, увидев небольшое пятно крови, которое уже начало высыхать.

— Мне тяжело… об этом говорить… — чувствуя боль в челюсти, кое-как сообщил я.

Прошло лишь мгновение, как в меня влили ужасное на вкус зелье. Минута, и боль отступила, а рана, которую я сам себе нанёс из-за вспышки эмоций, затянулась во рту. Сломанные зубы снова вернулись в свою первоначальную форму.

— Теперь… уф… ты мне должен крупную сумму… уф… за этот эликсир, — сообщил он, отходя в сторону, но всё так же ожидая ответа на заданный вопрос.

— Мне тяжело принять всё то, что со мной сейчас происходит, потому что я точно помню, что никого не убивал. Но вы мне не поверите, ведь меня нашли на месте преступления. Нужно было послушаться тебя, кузнец Аргур, и уйти, пока был шанс. Вместо этого я решил взять всё в свои руки, и вот, что из этого вышло. Пойманный, скованный по рукам пленник, чью судьба сейчас будет решена, — закончив своё чистосердечное признание, я опустил голову. Мне было очень стыдно смотреть присутствующим в глаза.

— Я осмотрел особняк, и все следы указывают именно на тебя. Хватит ломать комедию! Я вижу эту ситуацию по-другому, Лаит. Оказавшись под стражей, ты догадался, кто виноват в твоих бедах. Но вместо того, чтобы дать нам, взрослым, делать свою работу, ты решил сам разобраться в своей проблеме. Отыскав жену старосты, ты вероломно ворвался в их особняк и кровожадно убил её. Я понимаю тебя, ты был под стражей, народ хотел совершить над тобой самосуд, на тебя было совершено покушение, тебя предали. Всё это — скопившиеся в тебе эмоции и чувства — не могло обойти тебя стороной. Но никто, повторюсь, никто не заслужил такой участи, как бабушка Зиргела. За это тебя сразу можно убить. Но, увы, мы не можем так поступить, — едко вымолвил Кристиан, подхватив мои слова. Он был зол и раздражён, и я не нашёл в себе сил ответить на его резкие слова.