– И за что это меня таким грубым способом должен обидеть троль? – гром и тот предупреждает о себе молнией, а голос прозвучал над ухом так неожиданно, что у меня коленки подломились. Я обернулась. На властелине Эльфирина был халат и тапки, всклокоченные волосы заложены за ухо. А я было начала думать, что ему сон не нужен, он же считается сильнейшим магом современности. Он что так и будет появляться, стоит мне только употребить пару крепких выражений?

– Ваше Светлейшество? – пролепетала я удивлённо. Расплата за сквернословие опять не преминула свершиться, но я и без этого успела дать себе слово, что подобное случилось в последний раз. – Доброе утро, – поздоровалась с наимилейшей улыбкой, и получила неожиданное:

– Надеялся на доброе… Да-а-а, – протянул властелин и продолжил, – надо было сносить к демонам твою ментальную защиту и не церемониться. Слишком быстро у тебя появились планы, о которых я не знаю…

Меня начинала раздражать его манера излагать мысли, не утруждаясь вежливыми формами. Однако сегодня я твёрдо решила стать настоящим дипломатом и от замечаний воздержалась.

– Я иду на занятие с господином Баливасом. Внизу меня ожидают Гилихад – мой охранник и моя тётя…– мне даже улыбку удалось повторно вылепить.

– Тётку уже отправили досматривать сны. А тебе я постараюсь донести основную мысль: «В такую рань?!» – грохнул он, злясь, что его подняли до рассвета. Оказалось, что мой милый вид на него не действует.

– Да, Ваше Светлейшество. Сильфу моего титула не пристало валяться в кровати…

– Сильфу?

– Да, я должна приступить к своим прямым обязанностям…

Он опять перебил меня:

– И что прикажете с этим сильфом делать? – спросил он, и, не предлагая мне поразмыслить над сказанным, хмыкнул: – Все обязанности сильфиды я мог бы тебе перечислить за минуту, а вот в случае с сильфом…

– Вы считаете, что у женщины так мало обязанностей? – ухватилась я за столь явную недоосведомлённость. Уж я-то много над этим вопросом думала, когда термитами играла.

Он уже собрался мне парировать, когда Арис и ещё один мужчина, постарше подошли к нам, приветливо улыбаясь. Я вовлечённая в неравное противостояние, так увлеклась, что до этого момента не замечала, что мы не одни, а повелитель, видимо, не собирался прерывать наш разговор на вежливые поклоны родственникам, хотел было сделать вид, что никого не видит, кроме одной раздражающей его с утра особы, но его перебили:

– Опять спорите? Как мило! – заявил Арис вполне искренне умиляясь, глядя на наши серьёзные .

– Так вот она какая – наша маленькая государственная неожиданность! – сказал второй мужчина. Я была уверенна, что услышала какое-то новое, изощренное оскорбление. Поэтому, когда Арис представил меня первому принцу, назвав мой посольский титул, я проигнорировала общепринятые для женщин нормы, не присела в реверансе, а протянула руку и со всем старанием потрясла её при рукопожатии, как это делали мужчины, ну может сильнее, так как очень старалась. – Вот даже как? – принц изумился, но вряд ли из-за неумелого рукопожатия, так как вопросительно уставился не на меня, а на среднего брата.

– Тебя это не касается, – бросил ему тот, совершенно непонятное мне объяснение.

– Правда? Вместо ожидаемой помолвки? – Фалентир уточнил с заметным укором.

Не знаю, чем бы закончился их «братская беседа», если бы Арис, как обычно, не попытался вывернуть ситуацию в шутку, на что властелин и вовсе был так груб, что велел обоим братьям проваливать.

– Никому не позволяй прикасаться к тебе, ясно? – Он дернул меня за руку, разворачивая лицом к себе, и вперился взглядом. – А что касается прерванного спора, то у тебя должна быть одна главная обязанность – следовать моим решениям и тогда возможно ты сможешь мне понравиться. Пока ты в этом полный ноль!

«Возмутительное поведение!» – сделала я вывод, решив, что дипломатом я стану немного погодя, а сейчас напомню, что грубыми могут быть оба собеседника.

– Значит, я вам не нравлюсь?! – я изобразила лицом возмущение обманутой на рынке торговки и демонстративно высвободила свою руку.

– Намного меньше, чем положено благовоспитанной принцессе, – напомнил мне о манерах косматый господин со свирепым взглядом, сам ничем не напоминающий повелителя целой страны и какого-то там артефакта. Ни меня нужно упрекать в том, что во мне не осталось и капли от принцессы. Мои уши и лицо пылали, едва контролируемая магия была готова сорваться проклятиями, но начала-то не я!

– И кто определил, сколько положить мне? – спрашивала с надрывом, и голос подтверждал глубину моего внутреннего несогласия.

– Природа, сделавшая тебя недодевицей, – от этих слов глаза защипало, и он мгновенно остыл. Неужели я выглядела такой потрясённой, что дала понять, как задеты мои не затянувшиеся раны? Я ещё не успела позабыть, как быть коротышкой без шанса на семью, обреченной оставаться вечным ребёнком в доме родителей, и вдруг ставшая такой, какой мечтала быть всегда, услышала, что и этого мало. Внутренняя буря поднялась, готовая затопить моё сознание. Я не могла смолчать. Обида подстегнула остатки себялюбия, я совсем недавно начала себе нравиться и так ждала уважения. Я больше не маленькая, и стараюсь быть Синта-Маат изо всех сил.

– Уверенны, что росли приятнее меня? И в двадцать лет уже знали, как всем нравиться? – вопросила и уставилась ему в глаза.

– У меня были другие приоритеты. Но достаточно мозга, чтобы быть достойным своего рождения? – я поняла, что этих гляделок мне не выдержать. Его взгляд казался пугающим, лишенным обычной эмоциональной наполненности.

– У меня есть мозги! Я умею вызвать дождь, увеличить всходы на полях, и знаю, как приманить пчёл для опыления цветков, – сказала я со всем достоинством, которое могла взрастить в себе за столь короткий срок.

– Пчелы? Как это важно для королевской дочки! – Восклицание с издёвкой, словно сказанное про себя, просочилось сквозь стиснутые зубы.

– А Вы справлялись с Арканским Вихрем в двадцать лет? – спросила я о том, что он не мог знать школьником, потому, что этому меня научил мой талантливый брат, учась в академии.

– В двадцать я знал, как голыми руками убить ауюку, стригоя и манангала.

– Этому я должна научиться, чтобы Вам нравиться? Убивать монстров? – я посмотрела в суровое лицо, пугающее безразличием, отсутствием живых, понятных мне эмоций. – Только я сомневаюсь, что в мире найдётся кто-то страшнее Вас! – не удержала нелестную правду. А когда это самое лицо оживилось чем-то сродни злости, я поняла, что перегнула и пора смываться. Быстрее ветра помчалась к ближайшей двери, пяткой чуя, что убьют и прикопают в эльфийском саду у треклятого, тайного выхода. Но меня гнал прочь не столько страх сколько слёзы. Только бы успеть спрятать их от властелина Эльфирина.

Не видела, как он перемахнул через тележку со свежим бельём, которую я толкнула, пробегая мимо горничной. Допускаю, что он мог вальяжно обойти разбросанное бельё, и тележку, и горничную, и не отстать от меня ни на шаг. Догнать меня тому, кто даже в танце превращается в ветер, было не сложно, и он это знал. Но вдруг дверь, словно сама, стала ближе, не помню, как успела её захлопнуть за собой, а когда развернулась на трясущихся ногах, сквозь пелену слёз, увидела гладкую стену.

– Эвиладель, прекрати это, слышишь? – голос властелина сквозь стену казался ещё страшнее. – Мелкая, верни дверь!

– Я не мелкая! – Всхлипнула и поспешила закрыть себе рот ладошками, чтобы не расплакаться навзрыд. Он видимо решил пройтись по всем моим «болевым точкам» в одно утро.

– Гилихад, твоя вредная хозяйка заперлась в гардеробной. Я так понимаю, без твоего участия она выходить не собирается.

– Гилихад, где я велела меня ждать? Уходи немедленно. «Нет» Властелину Эльфирина может сказать только Гран Синта-Маат.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.