— Давайте обедать, — сказал Олег. — Вы исключительно интересный собеседник, но мы с вами с голоду умрем.

Это был семейный обед с участием Марины Юрьевны и Димы. Женя вел себя исключительно скромно и даже застенчиво. О себе не говорил вообще. Видимо, у него не было приказа исповедоваться кому-то, кроме хозяина.

После обеда они вдвоем вернулись в кабинет Олега, и разговор продолжился.

— Итак, — начал Олег. — Когда был следующий приказ Лиги? Опять через месяц?

— Гораздо раньше. Точнее было много мелких приказов. Первый казался почти несерьезным. В ящике стола я нашел набор резиновых медицинских перчаток. Я должен был научиться надевать их наощупь в темноте. В спокойной обстановке это оказалось совсем несложным. Однако я честно потратил на это в общей сложности часов восемь, пока довел навык до абсолютного автоматизма. Отчитался. «Не прекращайте тренировок, — ответили мне. — По пятнадцать минут каждый день. Во время акции ошибка может стоить вам жизни».

— А другие приказы?

— Они были трех типов. Выпить таблетку. Сделать укол в вену. Сдать кровь. Иногда таблетки были совсем безобидными, я ничего после них не чувствовал. Иногда от них клонило в сон. Пару раз они были исключительно противными на вкус, причем их надо было медленно рассасывать.

— А инъекции?

— Подозреваю, что в большинстве случаев это был физраствор. Ну, или с какой-то безобидной примесью, которую можно было обнаружить при анализе, чтобы убедиться, что я исполняю приказы. Как правило, после инъекций я вообще ничего не чувствовал, пару раз закружилась голова, но быстро прошло. Мне кажется, меня просто дрессировали на умение делать себе уколы в вену: быстро, ловко и не раздумывая. Я сейчас могу это вслепую делать, наощупь.

— Преувеличиваете.

— Нисколько. У меня было три таких задания. Ампула в черной бумаге и шприц в ящике. Все в трех экземплярах. Надо запереться в ванной и выключить свет. Вслепую надеть перчатки. Вслепую собрать шприц. Вслепую вскрыть ампулу, заполнить шприц и попасть в вену. В первый раз я пролил половину ампулы и исколол себе руку, в вену попал с третьего раза. Во второй получилось чуть лучше, но тоже не сразу, и часть препарата утекла на пол. В третий — почти чисто.

— Они заметили ваши неудачи?

— Конечно, по анализу крови: «У вас недодозировка. Пришлите подробный отчет».

— Сколько было штрафных баллов?

— Нисколько. Поблагодарили за честный отчет. Прописали тренировки. Сборка шприца. Ампулы с физраствором и пока без инъекций. Вторую проверку я прошел гораздо лучше. Третью — идеально. Так что это возможно.

— А зачем это нужно? Вам приходилось потом делать себе инъекции вслепую?

— Вслепую нет. Инъекции неоднократно. Это помогает, на самом деле. Могу в больнице работать. Могу моды себе ввести.

— Моды не сможете. Человек слишком хреново себя чувствует от кондактина, чтобы ввести себе моды.

— У меня было такое задание: выпить таблетку, от которой становилось очень хреново, а потом сделать себе инъекцию. Я справился. Поспорим? Я пью кондактин и ввожу себе, ну, например, физраствор тогда, когда скажите.

— У вас нет приказа о введении модов?

— Пока нет.

— Молодой человек, кондактин — слишком опасный препарат, чтобы вводить его по десять раз по поводу и без повода.

— Ну, хорошо. Если мне прикажут ввести моды, тогда пари? Спорим, я смогу сделать все сам?

— А вы штрафных баллов не огребете за самодеятельность?

— Ну, вы же меня не выдадите…

— На что спорим?

— Ну-у… на сто евро.

— Договорились. Только все под моим контролем.

— Хорошо.

— Приходилось еще штрафные баллы зарабатывать?

— О-да! Я нарвался сразу после того, как меня перестали мучить инъекциями. Мне дали примерно недельную передышку. Честно говоря, меня не переставал волновать вопрос, что на самом деле произошло с тем человеком, в которого я стрелял. Это происшествие в новостях не упоминалось. Но это еще не значит, что убийства не было. В огромном городе в сутки совершается несколько убийств. Далеко не все попадают в новости. И я не удержался. Я набрал в поисковике: «убийство, дата, время, место». Название переулка я вычислил по координатам.

Поисковик не выдал ничего интересного. Зато в тот же день мне пришло письмо от Альбицкого: «Евгений! Вы понимаете, что натворили? Поисковик запоминает запросы. Вы не знали, что этого делать нельзя? У вас еще три штрафных балла. Два уже было. Всего пять. Это вылет. Альбицкий».

Я был в отчаянье. Я продержался больше двух месяцев, в меня стреляли, я стрелял, я исколол себе вены и научился вслепую делать инъекции. И все коту под хвост. Но вопросы задавать нельзя. Это еще пара штрафных баллов. Хотя, какая разница? Пять уже есть. Ну, будет семь. И я написал Альбицкому: «Андрей, я очень виноват. Я дурак. Есть ли для меня какой-нибудь способ остаться в рядах кандидатов?» Он ответил: «Способ есть. Имей вы немного терпения, я бы сам вам его предложил. У вас еще один штрафной балл. Всего шесть. Есть способ снять пять. Вы должны понести наказание. Будет очень плохо. Очень! И мы не гарантируем вам жизнь. Если сердце выдержит. Если вы согласны, напишите «да»».

— И вы ответили «да»?

— Конечно. Тут же. Правда «будет очень плохо» — это мягко сказано. Андрею надо было написать: «будет ад». Это адекватнее. Все мои предыдущие мучения ни в какое сравнение не шли с этим.

Приказ пришел ранним утром: «Вы должны выйти в парк. Координаты… Сядьте на скамейку и ждите дальнейших инструкций».

До парка я дошел минут за пятнадцать, он у меня рядом. Сел и стал ждать. Были сумерки перед рассветом. Май. Первые листочки на деревьях, как зеленый туман. Желтые цветы в траве.

Я думал, что, может быть, сегодня умру. Что же они со мной сделают, думал я. И мне представлялось исключительно что-то средневековое: дыба, кнут, железная дева, испанские сапоги. Я ждал, что сейчас из-за кустов выскочат человек пять в масках, и мне прикажут идти с ними в какой-нибудь заброшенный старый сарай. И там будет полный набор этих средневековых пакостей. Я даже не задумывался о том, откуда возьмется сарай в цивилизованном парке.

Это я вам сейчас так весело рассказываю, а тогда мне было ужасно страшно. Потом, когда все было уже позади, мне приказали написать отчет об уроках, которые я извлек из наказания. И кроме очевидного вывода о том, что гуглить что либо, имеющие отношение к Лиге или ее акциям, нельзя ни в коем случае, я написал, что мы сами себя мучаем. Своими средневековыми фантазиями я себе наказание минимум удвоил. Сейчас стараюсь этого не делать. Если я получаю приказ Лиги, я просто исполняю его, не думая о последствиях.

— А если Лига прикажет вам убить меня? — спросил Олег. — Вы исполните приказ?

— Да, безусловно. Но вероятность подобного приказа кажется мне пренебрежимо малой величиной.

— Вы страшный человек.

Он пожал плечами.

— Когда я орудие Лиги — возможно. Когда просто человек — вряд ли.

— Ладно, — вздохнул Олег. — Что было дальше?

— Не оправдались средневековые фантазии?

— Нет, конечно, — улыбнулся Женя. — С тех пор наука ушла далеко вперед. Я просидел в парке часа полтора. Наконец, пришло сообщение: «Возвращайтесь домой. Там уже все готово. Вы еще можете отказаться». «Я не откажусь», — ответил я.

— Женя, почему?

— Лига дает смысл, понимаете? Это многого стоит. Я хочу жить ради чего-то большего, чем просто деньги, вещи, наслаждения.

— Понимаю.

— Я вернулся домой. Позвонил в дверь. Несколько странно звонить в собственную квартиру, но я был уверен, что меня там ждут. На звонки никто не ответил, и я открыл дверь своим ключом. Квартира была пуста. Я просто застыл на пороге. Очнулся от звука сообщения: «Все, что нужно, в верхнем правом ящике стола».

Я закрыл дверь, переоделся. Честно говоря, страшновато было открывать ящик. Там оказалась ампула и шприц. Пришел приказ: «Вы должны сделать себе укол в вену». И тут всякая критичность у меня отключилось, настолько это была привычная операция. Мне даже не было страшно. Я только подумал, как колоть: вслепую или нет. Приказа вслепую не было. Значит, можно так. Я все сделал за несколько секунд, буквально. С первого раза в вену попал, вообще без проблем. Руки не дрожали.