— Сколько человек вы убили? — Олегу надоело ходить вокруг да около.

Он общался с посетителем несколько часов. Тот пришел без записи, говорить по телефону охраны отказался. Очевидно, чтобы не распознали голос. И готов платить по максимальному тарифу.

Только одет слишком скромно: джинсы, рубашка, легкий летний пиджак поверх рубашки: лишняя деталь в такую погоду. Все из магазинов средней паршивости.

Высок, волосы каштановые, слегка волнистые, глаза карие, но с открытым европейским разрезом. Черты лица правильные и тонкие: прямой нос с небольшой горбинкой, брови вразлет. Держится вполне уверенно, волнение выдает только бледность и рука при рукопожатии чуть холоднее, чем это можно ожидать в залитом солнцем холле теплым майским утром.

— Андрей Альбицкий, — войдя, представился он.

— Чем я могу вам помочь?

— Все строго конфиденциально и наедине.

— У меня все конфиденциально… нам ждать полицию?

— Скорее всего, не полицию. И лучше не ждать. Мне говорили, что у вас есть частная клиника в Лесном.

— Частная клиника — это сильно сказано. Четыре койки. И недешево.

— Я знаю. Мне вас рекомендовали как отличного специалиста с большим опытом работы со, скажем так, тяжелыми кейсами. Так что не тешу себя иллюзиями относительно цены. Это не совсем мои деньги.

— Банк ограбили?

— Ну, как вы могли подумать!

— Имеется в виду мой опыт работы в Лесногородском Центре?

— Да.

— Кейс тяжелый?

— Да, очень. Олег Николаевич, еще одна просьба. У вас камеры видеонаблюдения. Можно меня оттуда стереть?

Олег Николаевич пятнадцать лет проработал психологом в государственном Психологическом Центре (том самом Лесногородском!), прежде, чем уйти на вольные хлеба, и этот опыт оказался очень ценен именно для таких клиентов, как Андрей. Посетители, которых надо было укрывать от полиции, появлялись регулярно.

Но Альбицкий не был похож на них. Ни мальчик-мажор из хорошей семьи после бурной вечеринки выключивший автопилот на своем автомобиле и кого-то сбивший. Ни проворовавшийся господин, понявший, что поймали или вот-вот поймают. Для первого варианта слишком скромен, для второго — молод.

Проблемы с алкоголем тоже вряд ли. Либо совсем не пьет, либо пьет очень мало. Слишком очевидна внутренняя сила, собранность и сосредоточенность, как у монаха или фанатика.

— Олег Николаевич, я очень извиняюсь, но не могли бы мы поехать прямо сейчас? И не на вашей машине. Мне говорили, что у вас есть такая возможность.

— У вас осведомленные собеседники. Да, есть. Пойдемте.

И кивнул охраннику:

— Леша, помоги!

Открыли дверь в кабинет.

Прошли мимо кресла, похожего на зубоврачебное, к застекленному шкафу с медикаментами у дальней стены. Отодвинули стеллаж. За ним была такая же белая больничная стена, а в ней ничем ни примечательная металлическая дверь и сканер рядом с ней. Олег коснулся сканера большим пальцем. Щелкнул замок.

Олег выключил телефон.

— Не стоит выключать, — сказал Андрей. — Это можно отследить по биллингам. Вам лучше поменяться смартфонами.

— Он прав, — сказал Леша.

И они обменялись трубками.

— А ваш выключен, Андрей? — спросил Олег.

— В моем уже два дня нет симки, — усмехнулся Альбицкий.

За дверью оказалась очень крутая винтовая лестница в узком «стакане» без окон: кованые перила, высокие каменные ступени.

Полукруглые светильники включались впереди и выключались за ними.

Лестницу сменил коридор с желтоватыми лампами на потолке и серым каменным полом.

Он вел на парковку. Совсем маленькую, на пять автомобилей.

Зато каких!

Три места из пяти были заняты синим спортивным чудом от БМВ, малиновым Мазерати и серебристым «Тесла Тахион».

Олег вынул ключ, нажал на кнопку, и «Тахион» пикнул и мигнул фарами. Шнур зарядки сам отключился от стойки и скрылся под крышкой батареи.

— Это не рай в загробном мире для автомобилистов? — спросил Андрей.

— Что-то вроде.

— Не понимаю, зачем нужна машина, которая разгоняется до семисот километров в час, когда максимальное ограничение на трассах: сто пятьдесят.

— Я тоже. Машина одного моего бывшего пациента. Дает ее мне для особых случаев и в рамках самовоспитания, чтобы не привязываться к вещам. Говорит, тебе иногда надо, а «Тахион» не остановят.

— Хорошие у вас пациенты.

— Надеюсь, что это я хороший психолог. Когда Роберт у меня лечился, у него не было ни гроша, и все счета арестованы.

Андрей слегка побледнел и отвел глаза.

— Та-ак, — протянул Олег. — У вас арестованы счета.

— Да, счета арестованы, но пустые. Я все успел вывести за час до наложения ареста. И это не все счета. Я смогу расплатиться.

— Не в том дело. Просто оцениваю степень серьезности ситуации.

— Серьезнее некуда.

Олег коснулся на ключе очередной кнопки, и двери машины открылись и поднялись в стороны и вверх.

— На заднее сиденье, — сказал Олег. — Там одно место, зато перед ним можно в критической ситуации упасть на пол в позе зародыша. Кстати! Прежде, чем вы сядете, у меня к вам одна просьба.

— Да?

— Пистолет отдайте.

— Как вы поняли?

— Наблюдательность плюс большой опыт работы. В пиджаке жарко, но вы не снимаете его ни при каких обстоятельствах. Вы скрываетесь минимум двое суток и ищите убежище у незнакомого человека. У вас ужасно тяжелый кейс, вы пытаетесь покинуть Москву как можно быстрее, и, наконец, у вас арестованы счета.

Андрей вздохнул.

— А если нас остановят?

— Если нас остановят, пистолет вам точно не понадобится.

Альбицкий нехотя вынул ствол из-за пояса под неуместным пиджаком и подал Олегу рукоятью вперед.

— Осторожно, заряжен.

— Разберусь, — сказал Олег и вынул магазин. — Это все?

Андрей медленно кивнул и сел на заднее сиденье.

Олег бросил пистолет вместе с магазином в бардачок. Бесшумно опустились двери, включился климат-контроль.

Поиск конечного пункта в меню автопилота занял пару секунд: машина знала дорогу.

Взвыл двигатель, ворота гаража поползли вверх.

— Пойдем на автопилоте? — спросил Альбицкий.

— Машина, которую ведет человек, сразу выделяется.

— Она и так выделяется.

— По-другому.

«Тахион» несся по подземным коллатералям под Садовым, к Кутузовскому.

— Андрей… извините, как по отчеству?

— Аркадьевич, но это не обязательно.

— Андрей Аркадьевич, вам нужно только убежище? Или мои услуги психолога тоже понадобятся?

— Понадобятся, конечно. Я хочу снять карту.

— Вы меня радуете. Тогда надо подписать согласие на психологическое обследование.

— Я бы не хотел ничего подписывать.

— Я понимаю, но без вашего согласия мои действия будут незаконны.

— Я точно не буду предъявлять претензий.

— Хорошо, вы не будете. Но карту снимают с какой-то целью. Что вы хотите с ней сделать?

— Я бы хотел иметь ее в своем распоряжении. Это первое. И я бы хотел прочитать психологическое заключение и выслушать ваши рекомендации.

— Только выслушать? Не исполнить?

— Зависит от рекомендаций.

— Андрей, если карта чистая, и вас обвиняют в убийстве, которое вы не совершали, надо все делать по закону: подписать согласие, а потом зарегистрировать карту в психологическом центре, я с этим могу помочь. Тогда это будет ваше железное оправдание, особенно, если вы боитесь фальсификации доказательств.

Альбицкий молчал.

Олег обернулся к нему.

— Андрей, карта чистая?

— Нет.

— Понятно. Тогда есть несколько вариантов. Первый и самый лучший. Мы снимаем карту, я пишу заключение и план коррекции. Вы подписываете согласие на коррекцию, остаетесь у меня в клинике, мы делаем коррекцию, а потом вы сдаетесь властям. Если все не совсем уж ужасно, это, скорее всего, освободит вас от реального наказания. Условка может быть. Ну, по гражданским искам надо будет расплатится. Насколько все ужасно?