– Будет, будет, – растерянно ответил Олег, словно это был какой-то пароль. Поглядел на сигарету. – Наверное, греет?

– А то. – Новый знакомый задрал голову, выдохнул дым в рыжевато-серое небо. – Заодно мозги прочищает. Ладненько, потопаю.

Спрыгнул со спинки скамейки и, перемахнув через перила, оказался на крыльце.

– Эй! Эй, погоди! Слушай, как до института дойти?

– Вон сюда между домами, – махнул парень. – Там вдоль шоссе налево до развязки и потом вперёд, сразу увидишь главный корпус.

Надо же. И не подумал удивиться, что Олег не в курсе, как попасть в институт.

– Спасибо…

Глава 6. Институт

Шоссе, вдоль которого торчали институтские корпуса, выглядело настолько унылым, что хотелось развернуться и броситься вон. Погустевший с утра туман скрыл всё по ту сторону дороги; не факт, что я вернусь, не заблудившись.

Вернусь. Не так уж сильно и хотелось. Я подумал о комнате в общаге, плюнул под ноги и пошёл вперёд. Оранжевые корпуса вздымались всё выше, давя громадой. Где-то между зданий мелькали бледные огни. Что за секретное производство тут такое?

Снег под ногами чавкал так громко, что закладывало уши. Ботинки опять промокли. Мама ещё осенью всё звала в магазин, но то то, то это, то ещё какие дела… Вот и остался в дырявых ботах.

С каким-то отчуждением я подумал, что хорошо бы заболеть; в болезни время пройдёт быстрее.

– До чего – быстрее?

Последние дни я брёл, как в вязком, по щиколотку, болоте – от вешки к вешке. От звонка отцу до звонка Натальи. От встречи с ней до разговора об арендаторах. От утра с той странной семейкой до слов комендантши. От стен комнаты до толстяка и Кати. От пустой ночи до кирпичных оранжевых ворот проходной. И опять я чего-то ждал. Что-то маячило впереди. Что-то там было впереди. А я не знал.

Столько дверей… Пропуск у меня был не электронный, обычная бумажка. Наверно, надо кому-то показывать.

Но и показывать никому не пришлось: я дёрнул первую попавшуюся дверь, миновал тёмный и низенький коридор и вынырнул на другом конце узкого здания проходной. Вышел – и, словно Алиса, провалился в кроличью нору. Тут была та же зима, те же коричневые, усыпанные песком дорожки и кривые чёрные стволы. Но… Веселей, что ли. Белей. Чище. Перед входом росли разлапистые ёлки – вкрапления изумрудов, на которых отдыхал глаз. Яркие кирпичные стены, красные лавки, цветные стёкла прямо над входом… Будто на праздник попал.

– Тёма! – навалились сзади, заорали в ухо, с налёту шлёпнули по спине так, что я чуть не полетел носом в снег. – Тёмыч! Договорились же у столовки встретиться. Ещё лабу доделать, ты чего копаешься? Ой… Прости. Прости… За другого принял…

– Да ничё.

Позади меня стоял мелкий парень в шапке набекрень и расстёгнутой куртке. В руках он держал рулон бумаги – видать, чертёж, – переступал с ноги на ногу.

– Всё в порядке? Точно?

– Да, да.

– Прости ещё раз. Обознался. Тёма придурок…

Парень поскакал прочь, а я решил проделать тот же фокус, что и у крыльца общаги.

– Эй! Слушай… А как… ну, расписание посмотреть?

Вот дурак. Надо было хоть легенду придумать, почему я ничего не знаю. Этот парень оказался не так прост, как тот чувак у общаги: у него от удивления брови полезли под чёлку.

– Я из другого универа перевёлся, – растерянно оправдался я.

– А-а, – затряс головой парень. – Скачай приложение, там есть и расписание, и преподы. А бумажное напротив столовки висит. Я в столовую сейчас, хочешь, пошли.

– Спасибо…

– Андрей.

Он протянул руку. Я с некоторой паузой подал свою. Ладонь у Андрея оказалась мягкой, влажной.

– Артё… Тьфу ты! Олег!

– А из какого универа?

– Питерский политех, – без заминки назвал я. Политех был единственным техническим вузом, который я знал.

– Круто! У меня там братюня учился. А чего перешёл? Переехали?..

– Да. Можно и так сказать, – буркнул я, уже желая, что пошёл с этим Андреем. Братюня у него там учился… Ещё выведет на чистую воду, болтушка. Не собираюсь я всем встречным-поперечным рассказывать про свои дела.

– У нас тоже круто, – обнадёжил Андрей. – Декан норм. Ректор тоже нормальный. На сайте недавно поставили кнопку «Вопрос ректору», и, прикинь, он даже отвечает! Я на радио работал, однажды не запись пустили, а прямо эфир. И просочилось… Ну… Мы думали, всё, всех отчислят. А ты прикинь, ограничилось тем, что в итоге на собрании нам сказала замректора: впредь чтоб слова «ректор» и «попа» в одном предложении не стояли! И всё! Мы сидим в радиорубке, ни живы, ни мертвы. Она ушла. День проходит, два, три… Ничего. Сессия прошла, никого не завалили. Потому что ректор – нормальный мужик!

– А декан кто такой? – только чтобы прервать болтовню, без всякого интереса спросил я.

Андрей остановился. Настороженно спросил:

– В Политехе разве деканов нет?

– Есть. Просто…

– Просто ты не из универа, да?

– Ну… Я только на подготовительные курсы ходил, – вывернулся я. – Так декан-то кто такой?

– Глава факультета.

– А какие у вас есть факультеты?

– Теоретическая физика, экспериментальная физика, кибернетика. Что-то там ещё про информационные технологии.

– И как? По ЕГЭ берут?

– По ЕГЭ и по олимпиадам.

– Ага…

– Ну, вон столовая. —Андрей указал на длинное одноэтажное здание с такими же, как при входе, цветными окнами. – Там напротив дверей расписание всех факультетов. А деканаты все в главном корпусе.

Он уставился выжидающе. Я мотнул головой.

– Спасибо. Разберусь.

Андрей исчез. А я ни фига не разобрался: в чёрно-белом плакате на всю стену, разграфлённом, полном сокращений и диких названий, не было даже толком написано, чему учат на каждом из факультетов. Я решил, что позже посмотрю отзывы в интернете или просто выловлю кого-нибудь у проходной и расспрошу под видом абитуриента. А пока пойду в столовую. Со вчерашнего утра, кроме этой картошки несчастной, крошки во рту не было.

В столовой было малолюдно и пахло невкусно: мокрыми тряпками, чем-то солёным. К горлу привычно подкатила тошнота, но аппетит это не перебило. Я шагнул за перегородку к линии раздачи и быстро осмотрел предложенные блюда. Увидал запеканку со сгущёнкой и побежал к кассе:

– Запеканку с чаем будьте добры…

– Пятьдесят три.

Положил на блюдечко с голубой каёмкой пятьдесят рублей бумажкой и ещё три металлическими по рублю. И встал, в ожидании, пока мне дадут тарелку. Кассирша меж тем не торопилась, считала у себя в ящичке деньги, на меня не смотрела.

– А… Запеканку-то?..

Она воззрилась на меня, как на идиота:

– Так возьми!

– С прилавка прямо?..

– А откуда ещё?

Я пожал плечами, скрывая смущение, отошёл от кассирши подальше и потянул к себе ближайшую тарелку с запеканкой, на которой щедрой лужицей желтела сгущёнка. Взял с верхней полки стакан чаю. Балансируя, отошёл от линии раздачи, приглядел себе в углу пустой стол и уселся там. Сообразил, что опять без вилки. Пришлось вернуться к лотку у кассы, где лежали столовые приборы. Кассирша мазнула по мне взглядом, но без всякого узнавания. Я поскорей отошёл к своему столу. Воткнул вилку в запеканку, и есть резко расхотелось. Пелена, разошедшаяся было перед глазами, снова сошлась, на хребет, пригибая к блестящему синему столу, рухнула тяжесть. Резко заболела голова. Перед глазами замелькали студенты, задвигалось, затрещало, в уши полезли звон, голоса. Я откусил запеканку, и она показалась несолёной. Я посолил из белого стаканчика, просыпал. Заныли вчерашние ранки от картошки – будто обожгло. Я помотал головой. Ворот душил, хватало воздуха. Всё вокруг завертелось, смешалось в карусель. В левое ухо всё лез, ввинчиваясь, механический голосок… Что я здесь делаю? Почему я тут? Как всё это произошло, что случилось? Мама… Мам!..

Вспомнилась школа. Что к чему школа? А к тому, что без ЕГЭ ведь не поступишь… Денег на платное у меня хватит, только если только отцовых кукол продать. Но Наталья же сказала: подожди пока, не лезь. Она, по ходу, в теме: отец, видать, рассказывал… Ладно, ладно… Что-то надо делать со школой. С деньгами. С куклами. Со всем этим…