_____________________________

¹ κορίτσι , [корицы] (греч.) – девочка, девушка.

Владимир Петрович покорно лёг на широкую кровать, и Ева начала совершать привычные действия: сначала она закрепила у него на груди пять электродов и измерила ЭКГ. Убедившись, что показатели стабильные, она без помех ввела в вену мужчины тонкую иглу и повернула колесико на капельнице, давая лекарству медленно поступать в организм.

– Так что там случилось с девочкой? – допытывался Владимир Петрович, не желая уступать.

– Девочка, Мария, дочь моего соседа, о котором я вам рассказывала, ну, тот, который вспыльчивый.

При её словах Владимир Петрович как-то напрягся.

– Что? Вам больно? – заметив в нём странную перемену, Ева остановилась.

– Нет, всё в порядке. Продолжайте.

Ева нахмурилась, но всё же продолжила.

– Ну так вот, когда мы гуляли вечером во дворе, она упала с качелей и получила сильный удар по голове. Бедная малышка. Мы с Лизой очень испугались. Я не знала, что и делать. Что с вами? Вам плохо? – озадаченно спросила Ева, видя, как он тяжело дышит.

– Что значит, не знала, что делать? Вы же…медсестра! – возмутился Владимир Петрович.

– Ну да, – подтвердила она и рассказала ему в подробностях, как всё было.

Он слушал её молча, больше не перебивая. И лишь в конце посмотрел ей в глаза и сказал:

– Ну, вы молодец, скажу я вам. И не переживайте, что увезли девочку. Если бы вы замешкались, то могли бы упустить драгоценное время.

– Да, теперь я и сама так считаю. Жалко, что отец девочки не разделяет нашу с вами точку зрения, – вздохнула с жалостью, – он, наверное, меня до конца своих дней не простит. Как он кричал вчера, вы бы видели! Я думала, он меня уничтожит. Как же мне быть, я пообещала дочке, что мы навестим Марию в больнице, но, боюсь, он мне этого не позволит.

– Да вы в своем уме? Нет, вы точно лишены всякого рассудка, если так считаете, – возмутился Владимир Петрович и даже сел в постели, отчего датчики на его груди сорвались, и аппарат, стоявший у кровати, тревожно запищал. Ева тут же стала всё суетливо поправлять.

– Этот мужчина должен стоять перед вами на коленях и осыпать вас розами за спасение жизни дочери. Благодарить вас каждую минуту. Вот увидите, наверняка он уже пришёл в себя и осознал, что был неправ.

Еве почему-то очень хотелось, чтобы слова Владимира Петровича оказались правдой, и они с Маркусом хоть немного поладили. Ей так не хотелось все время испытывать страх перед человеком, с которым живешь по-соседству. Она так устала от постоянного напряжения. Хотя после вчерашнего он уже не казался Еве таким отвратительным, как раньше. Она увидела его с совершенно другой стороны, узнав, что у него есть дочь, поняла, что он такой же человек, как все.

– Буду налаживать с ним контакт. Хотя бы попытаюсь. Не люблю конфликтовать с кем-то, – сказала в надежде Ева.

Владимир Петрович одобрил её решение и сказал, чтобы она непременно отправилась в больницу.

– Вот увидите, κορίτσι, всё разрешится. Вы теперь тоже в какой-то мере несёте ответственность за этого ребёнка, – подбодрил он её.

Еве нравилось, что Владимир Петрович так легко и непринуждённо рассеивает все сомнения в её голове. Казалось, что он буквально читает её мысли и произносит вслух то, что Еве трудно было вымолвить.

Ева попросила отпустить её пораньше, чтобы успеть заскочить домой и приготовить девочке в больницу что-нибудь вкусненькое. Владимир Петрович не только не возражал, но ещё и добавил, чтобы и про папу она не забыла. Ведь он, скорее всего, не отходил от девочки всё это время, и, конечно же, проголодался.

=======================

– Проходи, котёнок, и не полопай свои шары.

Ева с Лизой, шурша бахилами, шли по коридору больницы в поисках нужной палаты.

Ева заметно нервничала, ведь она не знала, как отреагирует на её появление Маркус. А ещё Лиза с этими шарами! Она чувствовала себя так глупо и не хотела даже представлять, что будет, если Маркус снова взбунтуется. От былой уверенности, которую утром вселил в неё Владимир Петрович, не осталось и следа.

Постучав чуть слышно, Ева нажала на дверную ручку, и они с Лизой заглянули в палату.

В узкой комнате у широкого светлого окна на кровати лежала Мария. Её голова была замотана бинтами, и на руке, охватывая плечо, красовался грубый гипс. Рядом на тумбочке лежали различные лекарства. Тут же в открытом пакете лежала надкушенная булочка, а рядом стояла коробочка с соком. При виде всего этого сердце у Евы болезненно сжалось.

Кроме Марии в палате больше никого не было. Ева вроде и вздохнула с облегчением, но всё же доля огорчения промелькнула в её голове. Она всё-таки хотела объясниться с Маркусом.

При виде разноцветных шариков, которые Лиза держала в руке, Мария взвизгнула от радости и попыталась похлопать в ладоши, но, почувствовав резкую боль в плече, сразу прекратила. Лиза посмотрела на маму: "Вот видишь, я была права" и подошла к подружке.

Видя, как девочки рады друг другу, как трепетно они обнялись, Еве невольно на глаза навернулись слёзы, которые она тут же смахнула. Сентиментальность тут ни к чему.

– Здравствуй, малышка! Ну как дела? – ласково спросила она и тоже подошла ближе.

Ева присела на край кровати и машинально провела рукой по щёчке девочки, как любила это делать Лизе.

– Как здорово, что вы пришли! – радовалась Мария. А то мы с папой уже начали скучать. – А у меня вот, – и она показала свою руку.

– Болит? – сочувственно спросила Лиза и слегка погладила Марию по руке.

– Ага. Но скоро всё пройдёт.

– Ты – умничка! Обязательно пройдёт и будет даже лучше, чем раньше! – подбодрила Ева.

Все трое засмеялись. Ева всё не решалась задать вопрос по поводу того, где сейчас её папа, но тут ответ нашёлся сам собой. В палату вошёл Маркус с полотенцем на шее и взъерошенными мокрыми волосами.

При виде гостей он остановился и стоял так, переводя взгляд с Евы на дочь, на шарики и обратно.

Видя, что пауза затянулась, Ева медленно поднялась и, приближаясь к Маркусу, проговорила:

– Я позволила себе… и Лизе навестить вашу дочь… Если вы не против. Мы можем поговорить? – спросила, указывая на дверь.

Маркус посмотрел на дочь, которую за одну руку держала Лиза и, убедившись, что всё в порядке, согласился.

– Я на минуту.

– Конечно, папочка, – улыбнулась Мария.

Маркус направился вслед за Евой.

Выйдя из палаты, они прошли по коридору и остановились у окна, где вокруг стояло множество растений. Убедившись, что они никому не помешают, Ева повернулась лицом к Маркусу и начала первой:

– Здравствуйте, – произнесла неуверенно и поняв, что немного запоздала, запнулась. Сделав глубокий вдох, она выпалила на одном дыхании:

– Послушайте…Маркус. "Хм, непривычно называть его по имени». Вчера мы не успели нормально поговорить. Все были напряжены и взволнованы. Я понимаю, что поступила необдуманно, когда увезла Марию, не сообщив вам об этом. Но и вы меня поймите. В тот момент я думала только о ней, о том, что нельзя терять время. Тем более, что она была без сознания. Поверьте, я не знала, что Мария ваша дочь.

Скрестив руки на широкой груди, Маркус смотрел на собеседницу исподлобья. Густые чёрные брови сошлись на переносице. Она чувствовала себя неловко и старалась не смотреть ему в глаза. Но когда всё же осмелилась, их тёмный, глубокий омут поглотил её. Еву словно засасывало в неизвестность. Она уже не испытывала перед ним страх, как раньше, но новые ощущения тоже ей были не по душе. Она попыталась сказать ещё пару невнятных слов, как вдруг он прервал её одним лишь словом:

– Спасибо…

Ева замолчала, опешив от изумления. Затем, желая услышать это заветное слово ещё раз, переспросила:

– Что, простите?

– Спасибо, Ева. За то, что спасли мою дочь, – медленно и уверенно сказал он.