На площадку открывались аж три лифтовых шахты, все отделялись от внутреннего убранства хромированными створами. Но позади меня в одной из стен была еще одна дверь тоже металлическая, но совсем небольшая, и в довольно скромном исполнении. В верхней части двери было смотровое оконце, однако стекло было не прозрачным, разве что контуры того, что находилось с противоположной стороны можно было различить. Мне и этого оказалось достаточным, чтобы понять, что там была лестница, проходящая через этажи здания. Этот путь был наименее популярным у обитателей жилого комплекса, поскольку лифты работали исправно.

Я же подумал:

– А как обстоят дела с видеонаблюдением на лестничной клетке… – оттолкнув дверь, я не удивился тому сопротивлению, с которым она поддалась. Перешагнув порожек, я оказался в довольно ограниченном пространстве, освещаемом тёплым светом совершенно не «гламурного» светильника в антивандальном исполнении. У стены из грубо окрашенного бетона, но тем не менее чистой, стоял старенький диван, обтянутый потрескавшейся кожей, на диване сидел мужчина. Глядя на него сразу же становилось понятно, он не особо опережал моего пренеприятнейшего друга Сапфира в росте, что делало затруднительным оценку его параметров – называть его просто коротышкой или же полноценным карликом. Я предпочёл первый вариант, выстроив ассоциации. Когда мужчина повернулся ко мне, его лицо ещё больше напомнило мне о моём ненавистном друге. На меня смотрела пара глубоко посаженных глаз тёмного цвета, хорошо скрываемых в щёлочках между массивными, мясистыми веками. Одутловато-округлое лицо мужчины было не лишено морщин, так признаки пожилого возраста всё же пробивались наружу через сгустки плоти. Волос почти не было, если не считать редкую и жидкую растительность по периметру макушки. Если бы эта своеобразная причёска не разрывалась спереди, то вполне бы сошла за монашескую тонзуру. Одетый в старую коричневую кофту, пряжа которой местами столь заметно растянулась, что можно было видеть участки клетчатой рубахи под ней, мужчина носил столь же ветхие брюки, предназначенные разве что для вылазок в подъезд, а вместо нормальной обуви на его ногах были домашние тапки.

– Чем могу быть полезен? – поинтересовался мужчина, продолжая сверлить меня взглядом. Рядом с его правой ногой, на бетонном полу у дивана, стояла жестяная банка из-под растворимого кофе, теперь эта ёмкость служила импровизированной пепельницей, куда мужчина поспешил сбросить пепел от сигареты, тлеющей в его правой руке.

– Я полагал, – начал я издалека, – здесь у вас повсюду зона для некурящих.

Моё замечание было сделано таким тоном, дабы звучало скорее, как шутка, нежели упрёк. Однако мужчина, очевидно бессознательно, сжал губы в напряжённой гримасе, и быстрым движением избавился от недокуренной сигареты, погрузив её в банку. Полупрозрачный дымок ещё какое-то время струился из импровизированной пепельницы.

– Итак… – протянул мужчина, возвращаясь к своему вопросу, вынуждая меня представиться.

– Я здесь исключительно по делу, – сообщил я, – меня наняла одна из жительниц вашего комплекса.

Мужчина при этих словах окинул взглядом своды лестничной клетки.

– Подскажите, – продолжал я, – вы случаем проживаете не на тридцать первом этаже?

Мужчина кивнул, медленно, не отводя взгляда.

– В таком случае, вы возможно знаете семейную пару, что проживает в квартире 113? – и вновь мужчина ответил кивком. – Госпожа Сиро обеспокоена исчезновением своего супруга, господина Фэйда…

Я не успел закончить фразу, когда лицо моего собеседника вдруг исказилось в странной усмешке, при этом он фыркнул еще сильнее стирая границы различия между собой, кто бы он не был, и Сапфиром, откашлялся и покачал головой.

Я не отказал себе в одобрительной улыбке.

– Вижу вам это имя известно и кое о чём говорит!

– Меня зовут Фрэйн, – представился мужчина, не утруждая себя привычными в таких ситуациях церемониями. – Фрэйн Селак, если быть точным. Я учитель музыки, на пенсии.

Я нарочито приподнял бровь, выражая удивление столь необычным именем в этих краях, мужчина понял меня без слов.

– Я приезжий, всё верно. – пояснил Фрэйн. – Когда мне исполнилось семьдесят четыре, я покинул Хорватию, мою родину, чтобы остаток дней провести здесь.

– Здесь? – переспросил я, обводя взглядом пространство. Мужчина рассмеялся, но очень быстро зашёлся кашлем.

– Да не то чтобы здесь, на этом вот обоссаном диване! – при этих словах, Фрэйн приподнялся, как бы пытаясь увеличить дистанцию между утонувшим в диване задом и самим покрытием дивана. – В этой стране, парень. В этой вот долбаной стране…

Я ответил мужчине широкой улыбкой.

– Так или иначе, господин Селак, – я обратился к нему по фамилии, – вы живёте в очень дорогом комплексе, и, смею предположить, не обременены борьбой за выживание.

Фрэйн смерил меня ехидным взглядом, ему пришлось по вкусу моё высказывание, вне всякого сомнения.

– Я своё поработал, уж будь уверен, парень! Я всю жизнь был учителем музыки, работал как в школе, с этими детьми, чёрт бы их подрал, и в колледже искусств, со студентами, которым, если что и интересно, так точно не учёба.

Селак сплюнул, но разумеется не на пол, а в свою же пепельницу разом положив конец вытягивающемуся, тонкому дымку.

– Так, – сказал я, понимая, что мужчина был явно нерасположен откровенничать, – а что там насчёт господина Фэйда из сто тринадцатой квартиры?

Селак вновь фыркнул и покачал головой.

– Это из-за него я здесь, парень.

Сказать, что этот ответ удивил меня – ничего не сказать, и я тут же сообщил об этом своему собеседнику.

– Да, да, не удивляйся ты так. Всё началось давно. Я еще работал в долбанном колледже, когда всё началось.

Инцидент 1

– Я тогда жил в местечке под названием Грожнян – это совсем крохотная деревушка вокруг старинного замка, пережившего больше потрясений, чем морщин на заднице Пап Римского. Кто только не правил старым замком Грожнян и византийцы, и венецианцы, австрияки тоже руку приложили, ну и без итальянцев дело не обошлось. Так вот, помнится, в году так шестьдесят четвёртом, я купил у одного итальяшки, коих там куча, подержанный Фиат. Начал на нём по выходным загород гонять, особливо летом. Места там живописные, скажу тебе, а среди студентов колледжа, где я работал, то и дело попадались девицы – не прочь юбки скинуть на берегу горных озёр, если понимаешь, о чём я говорю, парень.

– Так вот, как-то поехал я в горы рано утром и уже когда мчался по местному серпантину, спохватился, что оставил дома очки солнцезащитные, там без них тяжко, парень, слепит глаза и это не сиюминутное явление. Однако, когда это осознал, уже шёл на подъём, едва ли не треть горы позади, разворачиваться негде. Ну я что, пальцем деланый, что ли? Зажмурился так сильно, что похож был на сушёную хурму, что те итальяшки продавали туристам. В общем, когда я уже было поднялся на гору, слева от меня раскинулись густые заросли леса, а справа – пропасть, метров так восемьдесят. Солнце там на вершине ещё пуще прежнего светит, в какой-то момент я не выдержал и закрыл глаза! Ну не на долго, секунды считанные, чтобы пятна хоть перед глазами плясать перестали, когда же приоткрыл – вижу, как на меня мчит огромный грузовик! Я едва сообразил, что того мгновения хватило, чтобы я на встречную полосу выкатил.

– Дальше, парень, всё как во сне! Я дёрнул руль, к счастью не вправо, а то мы бы сейчас здесь с тобой не разговаривали. Машину мою увело влево, прямиком в лес. Там хоть и не обрыв, но склон крутой, на такой скорости меня потащило под гору. Я видел лишь как стволы деревьев с безумной скоростью со всех сторон надвигаются на меня! Я буквально сросся со своей колымагой, дёргая баранку инстинктивно! Одно дерево миновал, второе, третье, машину подбрасывает, и тут я увидел его….

Селак, в этот момент, сделал первую продолжительную паузу в своём повествовании. Я же заметил, что это промедление было вовсе не для того, чтобы мужчина перевёл дыхание, скорее ему требовалось подобрать нужные слова, прежде, чем он продолжил.